Читать книгу "Что известно реке - Изабель Ибаньез"

или помогать собирать вещи, — повторила я. — Зачем беспокоиться, если я не выйду из этого номера?

— Колетт останется, — сказал Хейс, а затем повернулся к девушке и быстро что-то заговорил по-французски. Звучало так, будто он декламировал стихи, и мне было стыдно от этой мысли.

— Вы свободно говорите по-французски, — с досадой произнесла я. — Ну естественно. Что вы сказали?

Мистер Хейс ухмыльнулся.

— Я просто предупредил ее о вашей склонности к коварству.

Колетт обошла меня, чтобы пройти внутрь. Я пропустила ее вперед, потому что не хотела ругаться в оживленном коридоре. Казалось, все в этом отеле встают ни свет ни заря. Гости влезали в наш разговор, вежливо извиняясь.

— А теперь ни с места, Оливера.

Как можно было так неформально общаться? Моя мама была бы в ужасе. Думаю, я была в ужасе.

— Я не довольна вашими полномочиями.

— Я знаю. Почему, по-вашему, я так поступаю? — он сунул руки глубоко в карманы, несомненно, планируя что-то раздражающее.

— Вы отвратительны.

Мистер Хейс рассмеялся, и я захлопнула дверь перед его носом.

Через секунду я вновь открыла дверь и отняла у него газету, просто чтобы позлить его. Он рассмеялся еще громче, когда я второй раз хлопнула дверью. К моменту, когда я вернулась в комнату, Колетт уже достала одно из моих дневных платьев. Она осмотрела его и кивнула, а затем встряхнула, разглаживая складки. Девушка держалась уверенно. Ее появление не было неожиданностью — дядя предупредил меня, — но, изучая ее теперь, я поняла, что подкупить ее будет сложно. Она показалась человеком, который серьезно относится к своей работе.

Похвально с ее стороны, но обременительно для меня.

Я собиралась в Хан эль-Халили, даже если придется угнать экипаж. Но сначала надо придумать, как улизнуть от Хейса и его пристального внимания. В его непринужденной улыбке я чувствовала, что он особенно наблюдателен, а также скрывает свою интуитивную способность к чтению людей. И как он ловко подметил мою способность уходить от щекотливых ситуаций. Колетт что-то бормотала себе под нос на французском, перебирая обувь.

— Merci44.

Она улыбнулась.

— De rien45.

Колетт затянула корсет на моей талии, а затем застегнула все пуговицы на платье. Она выбрала одно из моих любимых, идеальное для теплого климата и не настолько объемное, чтобы сковывать меня в движениях. Единственное, что мне в нем не нравилось — высокий воротник, от которого у меня зудела шея. Уже не впервые я мечтала о свободе движений, которую мужчинам предоставляли брюки. Мое платье было из льна нежнейшего голубого цвета, напоминающее хрупкие птичьи яйца. К нему прилагался схожий по стилю зонтик, оборчатый и пригодный только, чтобы прятаться от солнца. Колетт помогла мне зашнуровать кожаные ботинки, а затем усадила меня, чтобы начать работать над прической. Как всегда, эта процедура отняла большую часть утра. Кудри упрямо отказывались укладываться, и в конце концов Колетт остановилась на толстой косе, которую заплела на макушке.

— Думаю, вы готовы, мадемуазель, — сказала Колетт четким голосом с французским акцентом.

Она протянула мне ручное зеркало, и я изучила свое отражение. Где-то в пути я повзрослела. Скулы заострились. Ореховые глаза не скрывали печали, которую я носила в себе. Губы, которые уже несколько месяцев не знали улыбки и смеха. Я вернула ей зеркало, не желая больше смотреть, и встала, чувствуя тревогу и нетерпение отправиться на поиски.

Я была готова.

По дороге через весь номер, Колетт следовала за мной по пятам, а открыв дверь, снаружи я обнаружила мистера Хейса, устроившегося в узком деревянном кресле с газетой в руках.

— Я голодна, — объяснила я. — Как думаете, могу ли я поесть или хотя бы подержать на языке кусочек хлеба?

— Сколько драматизма, — сказал он, закатив глаза. — Я бы никогда не позволил вам доставить мне проблемы путем собственной смерти. У меня есть совесть.

— Что вам известно о совести, кроме правильного написания этого слова?

Он рассмеялся.

— Я закажу завтрак и чай. Или вы предпочитаете кофе?

— Café, por favor46.

— Отлично, — произнес он, поднимаясь. Мистер Хейс посмотрел за мое плечо и перешел на французский. Я ничего не поняла, но догадалась, что он велел Колетт не спускать с меня глаз. — Я скоро вернусь.

Он ушел, весело насвистывая. Когда он полностью исчез, я закрыла дверь. У меня были считанные минуты, чтобы исчезнуть. Пульс участился. Я похватала вещи: сумочку, набитую пиастрами, карандаш с блокнотом, зонтик и ключ от номера. Колетт все это время наблюдала за мной, брови девушки поднялись до линии роста волос, а челюсть отвисла от моих молниеносных движений. Прежде, чем она успела что-то сказать или сделать, я выскользнула из номера и заперла его на ключ.

Колетт громко застучала в дверь, но я не обернулась.

* * *

В холле толпились гости, направляющиеся в обеденный зал. Но, к счастью, моего тюремщика видно не было. Возможно, Хейс уже был в ресторане или отправился сразу на кухню, чтобы сделать заказ завтрака в номер. Это не имело значения. Я поспешила к стойке регистрации, где Саллам обслуживал какую-то пару. Он повернулся и встретился со мной взглядом.

— Могу я вас прервать, пожалуйста? — пара любезно отошла в сторону, и я сделала шаг вперед, протягивая ключ от номера. — Знаю, это прозвучит невероятно странно, но замок двери моей комнаты неисправен и моя бедная горничная оказалась заперта внутри. Не могли бы вы сами попробовать отпереть ее?

— Конечно! — Саллам обогнул стойку, сжимая в руках ключ. — Shokran!

Он кивнул и что-то сказал стоящему рядом служащему, который тут же отправился выполнять его приказ.

Я развернулась и бросилась через парадное фойе к двойным дверям. Резкий солнечный свет ударил мне в лицо, но я почти не обратила на это внимания. Люди занимали столики вдоль боковой террасы, а внизу, у основания ступеней, на каирской улице кипела бурная жизнь. По ней сновали ослы, перевозящие путников и вьюки, а лошади тянули всевозможные повозки. Как только могла быстро, я спустилась на широкую улицу, покачивая зонтом.

Один из сотрудников отеля, одетый в темно-зеленый кафтан, заметил мое быстрое приближение.

— Вам нужен транспорт, мадам?

Я кивнула, и он быстро закрепил за мной брогам, а затем помог мне забраться внутрь. Кучер закрыл дверь и стал ждать.

— Хан эль-Халили, — ответила я, нервно оглядываясь по сторонам.

В распахнутых дверях отеля материализовался знакомый силуэт.

Мистер Хейс.

Он замер, осматривая террасу, его ладони были сжаты в кулаки. Мое сердце колотилось о ребра, и я опустилась на подушки, окно лишь частично скрывало меня от любопытных глаз. Кучер кивнул и отошел, экипаж покачнулся, когда