Читать книгу "Свеча в окне - Кристина Додд"

— Да, — прошептала она.

Уильям склонил ее к себе на грудь, чтобы смягчить ей тряску от езды. Его могучие руки нежно обвили ее талию, но в голове его возникал протест. Разве он нашел эту женщину, свою женщину, только для того, чтобы их убил какой-то неизвестный злодей, который боится показать свое лицо? Такого не могло случиться с ним в старые добрые времена, до того как зрение было отнято у него хитростью и обманом. В те времена он сражался бы за эту даму, защищал бы ее своим мечом, своим щитом. Теперь же он вынужден ехать вместе с врагами навстречу какой-то непредсказуемой судьбе. Он выругал бездействие, тяжким камнем висевшее на его душе, и пожалел, что череп не разбили кому-нибудь другому.

Они ехали до вечера, и лошадь под ними выбилась из сил под тяжестью их тел. Когда же птицы угомонились, а ветерок стал прохладным и усилился, они остановились напоить коней. Сора опустилась на землю осторожно, поскольку обувь ее осталась на берегу ручья Фингр-Брук. Ноги под ней подкосились, отказываясь слушаться после многочасовой езды. Уильям потянулся к ней, но Морт выставил ногу, и Уильям споткнулся о нее.

— Ха! Я позабочусь об этой красавице, — хохотнул Морт, подхватывая ее за талию.

Остальные засмеялись. Их злоба на слепого рыцаря еще совсем не утихла. Ободренный их поддержкой, Морт прижал Сору к себе и издал чмокающие звуки у ее уха.

— Пойдем со мной, миледи. Вам кто-то должен помочь и показать путь. Позвольте, я вам покажу огромные деревья, растущие в здешних лесах.

— Скорее уж пеньки, — прошипела Сора и впилась ему ногтями в глаза. Из-под ее ногтей хлынула кровь, а Морт завопил от ярости. Вырвавшись, она заковыляла по полянке прочь. Веселые крики всадников звенели у нее в ушах, рев догонявшего ее Морта толкал ее вперед.

Как она боялась, Боже, как она боялась.

Но еще один человек подключился к охоте: Уильям последовал за ними, ориентируясь на угрозы, звучавшие в лесу. Сора слышала, как он поймал неосмотрительного Морта и повернул его к себе. Она слышала, как Морт издал булькающий звук, когда Уильям обхватил его шею рукой и поднял в воздух. Она слышала, как треснула эта раздутая плоть, когда одним ударом могучего кулака Уильям вбил ругательства Морта назад ему в горло. Она слышала, как Уильям швырнул крепостного в группу кинувшихся на него наемников.

Кого она не могла видеть, так это Бронни, доблестного Бронни, который взмахнул древком своего лука и обрушил его Уильяму на затылок.

Сора слышала лишь звук удара и грохот от падения Уильяма в грязь.

Потом стало тихо, только хныканье Бронни нарушало вызванную общим потрясением тишину…

Главарь подошел к Уильяму и повернул его носком ноги.

— Ты убил его, Бронни?

— Здесь хоть есть кровать? — Камень под кончиками ее пальцев был сухим и холодным, но подъем по винтовой лестнице согрел Сору, как и гнев, бурливший в ее жилах. Люди, захватившие их, разошлись кто куда, когда они приехали в этот незнакомый дом, но Бронни остался, чтобы показывать им дорогу, и его новая обувь скрипела от перенесенного купания. Какой-то гигант нес Уильяма, перекинув его через плечо.

Кто они? Кто их таинственный господин? Как осмелились они захватить хозяина Беркского замка и его экономку на его же землях? Характерное сочетание запахов, свое у каждого замка, убедило ее, что она здесь прежде никогда не была. Так где же они? Лестница плавно перешла в ровную площадку, и они остановились; Бронни широко распахнул скрипящую дверь и ввел их куда-то

— Где мы? Есть ли здесь кровать для Уильяма? — снова спросила она, голос ее звучал отрывисто.

— Да, миледи.

Его французский раздражал грубыми согласными, но Сора сумела услышать в голосе Бронни раболепное заискивание. Резкость ее слов заставила его относиться к ней уважительно.

— То есть, надо сказать, нет, миледи. — Он застонал, натолкнувшись на ее острый локоть. — На полу есть тюфяк. Эту комнату мы приготовили специально для вас.

— Ты называешь эту темницу комнатой? — Она положила ладонь на стену и, не сдвигая с места ног, просто наклонилась в сторону, дотянулась другой рукой до противоположной стены. — Но тюфяк — лучше, чем ничего. Положите на него милорда Уильяма. Осторожней, вы, дурни! — Когда она склонилась над находящимся без сознания Уильямом, ухо ее уловило скрип шагов, кравшихся к двери. — Вы не можете уйти, пока я не получу воду и бинты, — отчетливо произнесла она, и шаги затихли.

— Ах, да, я спрошу господина.

Сора поднялась на ноги, охваченная яростью.

— Спроси его! Спроси его еще, угодно ли ему, чтобы лорд Уильям погиб из-за твоей глупости. Спроси его, как он относится к тому, что холопы не подчиняются приказам дочери барона. Спроси его…

— Я принесу воды, — поспешно ответил Бронни.

— И бинты. И еще какой-нибудь еды, я голодна. И еще одеял.

Гигант потихоньку выбрался за дверь, ускользая от ее распоряжений, а Бронни поклонился и сказал:

— Да, миледи. Как пожелаете, миледи.

Потом он тоже ушел, захлопнув дверь с громким стуком и оставив Сору стоять в одиночестве. Как только его не стало, исчез и служивший Соре опорой гнев. Подбородок ее опустился, колени подкосились. Она присела рядом с Уильямом и с неистовством запустила ему в волосы пальцы, выискивая причину его столь длительного беспамятства. Сзади на шее у него был бугор, большой и твердый, наполненный кровью. Гусиное яйцо, называла такие шишки ее мать. Это было болезненно, но серьезной опасности не представляло. Наверняка должна быть какая-то иная рана, но руки ее больше ничего не находили. На макушке, на лице — ничего.

Застонав, она уронила свою голову рядом с головой Уильяма, сжала руки на грудь и подтянула к ним колени. Так она и лежала без движения, погруженная в такое глубокое отчаяние, что даже слезы не могли выступить на глазах. Никакие мысли не приходили ей в голову, никакие идеи не освещали погруженного во мрак сознания.

Она была слепа. Именно такая, бесполезная и отталкивающая, как говорил ей об этом ее отчим. Она не видела нападавших на Уильяма. Она не могла сказать, как они расположились, не могла найти подходящего оружия, не могла никому сделать ничего полезного. Она не могла даже заставить уважать себя низкородного холопа, не способна была заставить его принести ей воду и бинты, еду и одеяла, а все это им было необходимо, чтобы нормально пережить эту ночь. Она была не более, чем червь.

Жизнь предстала в самом прекрасном свете как раз перед тем, как ее отняли. Эти ее туманные мечтания привели их к ручью, отвлекли ее, тогда как ей следовало вслушиваться в шелест шагов в лесу. Когда она жила в доме отчима, она всегда вслушивалась в то, что ее окружало. Она никогда не ложилась спать, если сон ее не охраняла Мод, никогда не работала в одиночку, никогда не гуляла по саду или двору замка, не вслушиваясь, не выискивая в окружавшем ее пространстве звуков трусливых шагов Теобальда. Он хотел завладеть ее телом, дышать своим тяжелым дыханием ей в лицо, слиться с ней. Она содрогнулась от соприкосновения со змеей, кольцами вившейся у нее внутри. Как может человек так ненавидеть кого-либо, как ненавидел ее Теобальд, и все же желать сожительствовать с ней?