Читать книгу "Гость из будущего. Том 1 - Владислав Викторович Порошин"

котлете 50 грамм водки. Чтобы опрокинуть рюмашку и впасть в абсолютное забытьё, а на утро проснуться в чьих-нибудь женских объятьях, желательно приятных. Но в ленфильмовском кафе-ресторане меня нагнали Зайчик и Наташа или Лёня и Нонна, поэтому я, отказавшись от водки, решил послушать, что они мне ещё напоют.

— Извини, Феллини, — зашептал мне на ухо Леонид Фёдорович. — Ну, не могу я сегодня собраться и запомнить новый диалог. Я, честно говоря, и старый не могу вспомнить. Выручай, завалимся на худсовете, всем плохо будет.

— Выручайте нас, Феллини, — поддакнула Нонна Николаевна, на которую тут же уставилась вся мужская и вся женская половины ресторана, барышни смотрели на необычное сочетание в одежде, а мужики на всё остальное. — Я тоже не могу запомнить слова.

— Могу вам выписать справку, что вы оба заболели прогрессивным параличом памяти, годится? — зло прошипел я.

— Справки худсовет не рассматривает, — обиженным тоном произнёс Быков. — Вспомни, как ты здорово придумал с показом мод. Мы вчера смонтировали этот эпизод — во получилось? — режиссёр показал большой палец. — Даже не заметно, что у нас в кадре не профессиональные манекенщицы, а простые начинающие актрисы, которые ходить красиво не умеют.

— Скажите девушка, а вы, где приобрели такой наряд? — к нашему столику неожиданно подошла Клара Лучко.

В соседнем павильоне №4 вели досъёмку «Государственного преступника», поэтому людей из их съёмочной группы в ресторане было большинство. А главный режиссёр «преступника» Николай Розанцев, сорокалетний мужчина с приятными классическими чертами лица, чуть бутербродом не подавился, когда увидел нашу главную героиню.

— Клара Степановна, эту одежду специально для нашей кинокомедии привёз знакомый дипломат из Норвегии, — соврал я.

— То-то я и смотрю, что крой не наш, — смущённо пробурчала знаменитая киноактриса.

— Кстати, Нонна, — снова прошипел я, когда Клара Лучко отошла подальше, — в этих брючках есть в ресторане нельзя. Одна капля чего-нибудь и переоденем вас обратно в чёрную похоронную юбку. Между нами, — зашептал я, — белые брюки я взял от костюма рядового бойца Преображенского полка. В костюмерной как раз нашёлся один размер на подростка.

— Вот видите, Феллини, вы всё можете придумать, — Нонна Новосядлова как бы ненароком положила свою маленькую худенькую ручку на мою мужскую ладонь и, стрельнув глазками, проворковала, — выручайте, пожалуйста.

«Да, с такими руками доярок, передовиков производства и секретарей райкома не сыграть», — первым делом промелькнуло в моей голове. А вторая мысль была боле прозаичной, что меня, пережившего развод, инфаркт, перестройку, дефолт и так далее, грубой женской лестью не взять. Я уже прожжённый циник и реалист. Поэтому спасать незавидное положение съёмочной группы буду не из-за красивых глаз Ноны, а из-за перспективы, которая откроется, когда сдадим злополучного «Зайчика».

— Есть одна идея, — тяжело вздохнул я.

— Вот и замечательно, — обрадовался Леонид Быков.

— Но с одним условием, — сказал я, отчеканив каждое слово. — На съёмочной площадке командовать буду я. А вы, Леонид Фёдорович, предварительно переговорите с главным оператором-хулиганом Василичем, чтобы он не выражался по матери, чтобы не хватался за метательные предметы и молотки, и чтобы слушался меня как отца родного.

— Кхе-кхе! — громко прокашлялся Быков, — это я тебе скажу, будет не просто. Ладно, придумаю что-нибудь, поставлю ему бутылочку дорогого коньяка. Прорвёмся, пехота.

* * *

Перед началом съёмок лицо главного оператора Сергея Васильевича Иванова было даже не красного цвета, оно напоминало свёклу. Не знаю, что говорил наш Максим Перепелица мэтру киносъёмочного цеха, но Василич слушался меня, почти как отца родного. Хотя в его глазах явственно читалось, что он готов меня растерзать в любую секунду на несколько маленьких ассистентов режиссёра.

— Огромная просьба ко всем сотрудникам! — гаркнул я в электрический мегафон. — Действуем молча, слаженно, никто на площадке не говорит и не ржёт, аки конь. Василич, возьми общий план гостиной Наташи. И как только она откроет дверь в квартиру, сразу идёт медленный наезд на главных героев трансфокатором и небольшое движение съёмочной тележки. Андрюха, это касается тебя, — обратился я к технику, который все эти дни толкал тележку «Долли» по рельсам. — Люба неси хлопушку! Тишина на площадке, камера, мотор, начали!

— Эпизод в квартире Наташи, дубль один, — немного зло, произнесла ассистентка Любочка и ещё злее щёлкнула хлопушкой.

Не знаю почему, но Люба сразу невзлюбила мою московскую актрису, которая сейчас быстрым шагом проследовала из своей комнаты в прихожую и открыла дверь.

— Что с вами Зайчик? — спросила Нонна-Наташа, удивлённо выпучив глаза.

— Со мной ничего. Я в порядке, — извиняющимся тоном произнёс Быков-Зайчик и, вытащив из бездонного кармана брюк бутылку шампанского, пролепетал, — вот с этим надо что-то сделать.

— Да, это проблема, — капризно хмыкнула Наташа. — Но вы соображаете, который сейчас час?

— Не очень, — замялся и застеснялся Зайчик. — Просто день сегодня особенный.

— Камера, стоп! — скомандовал я в мегафон. ­– Перестраиваемся на средний план. Главные герои от входной двери медленно двигаются в сторону комнаты. Василич, потребуется небольшая горизонтальная панорама. Актёры повторите текст.

— Не учи отца, — тихо проворчал главный оператор, выстраивая требуемый мной ракурс.

— Тишина на площадке, камера, мотор, начали! — почти крикнул я в мегафон. — Люба! Хлопушка!

— Эпизод в квартире Наташи, дубль два, — буквально прошипела ассистентка, прежде чем хлопнуть дощечками.

Актёры на площадке выдержали небольшую паузу, и Быков-Зайчик подал свою реплику:

— Сегодня день особенный.

— Вы имеете в виду премьеру? — грустно усмехнулась главная героиня. ­– Тогда заходите, напою вас чаем, — Нонна-Наташа тяжело вздохнула и медленно пошла к комнате, и следом за ней двинулся Зайчик.

— Расстроились из-за спектакля? Не переживайте, — грустно улыбнулся главный герой. — Ленинград тоже не сразу строился. Сначала Пётр Первый здесь соорудил маленький домик, потом он же укрепил крепость, — Леонид быков очень смешно изобразил руками, как на местных болотах люди копали, строили и стучали молотками,