Читать книгу "33 рассказа об ученых - Денис Борисович Сухоруков"

class="a">[6].

Также Николай Иванович обосновал учение об иммунитете растений. Это учение имело огромное значение в борьбе с вредителями культурных растений и в повышении урожайности.

Человечество не победило опасность голода до конца. Во всяком случае, пока. Но если бы не Николай Иванович Вавилов, голод давно уже мог бы победить человечество. К счастью, благодаря усилиям нашего великого соотечественника, этого не случилось.

Глухой, но не слепой

Николай Бурденко

(1876–1946)

1941 год, город Омск. Тыловой военный госпиталь.

– Николай Нилович! Товарищ Бурденко! Товарищ генерал!

– Он тебя не слышит, Вера.

– Он что, совсем-совсем глухой?

– Как тетерев. Можно под ухом из пушки стрелять.

Две девушки в белых халатах, в белых хирургических перчатках и с бледно-жёлтыми от частой стирки марлевыми повязками на лицах стоят у операционного стола. Они оперируют раненого бойца Красной армии. Они – ассистенты хирурга, то есть будущие хирурги. Лица у девушек восковые – почти такого же цвета, как марля. Это от недоедания. Руководит ими пожилой хирург. На первый взгляд, хирург как хирург. По осанке видно, что уже пожилой человек. Сквозь круглые стёкла очков блестят его глаза – умные, внимательные и острые, как свёрла. Но это – не простой хирург, а сам Николай Нилович Бурденко.

Ранение тяжёлое – пуля застряла в позвоночнике. Окажись на месте Бурденко какой-нибудь другой доктор, больной не выжил бы. Да другой и не взялся бы за такую сложную операцию. Но Николай Нилович спокоен. Он ни секунды не сомневается, что после операции больной сможет не только жить, но и ходить. Операции на спинном и на головном мозге – это «конёк» Николая Ниловича Бурденко. Он – медицинское светило. Он один из первых в мире хирургов, кто осмелился вмешаться хирургическим инструментом в «святую святых» – мозг человека.

– А ну, не зевай! – раздаётся его недовольный старческий голос, скрипучий, как несмазанная дверь. – Щипцы Егорова мне давай!

– Какие щипцы ему дать? – переспросила Вера свою подругу.

– Вот эти, эти…

– Да не эти, а вот те! – ругается старый хирург и бьёт ассистентку по рукам. – Не лови мух во время операции!

Доктор немедленно получил нужные ему хирургические щипцы.

– А теперь зажим. Теперь тампон. Быстрее! Опять мух ловишь?!

Вера от обиды закусила губу. На глаза навернулись слёзы.

– Ничего, ничего, – успокоил её Николай Нилович после завершения операции. – Зато в следующий раз не будешь ловить мух.

Ассистентка пошатнулась и села на стул. В глазах у неё всё закружилось. «Это от голода», – подумала она и вспомнила, что в ящичке стола лежал кусок ржаного хлеба – остаток завтрака, сбережённый для обеда. Вера, к своему стыду, не смогла себя сдержать – она сразу же выдвинула ящик и, не дожидаясь ухода генерала Бурденко, жадно вцепилась в кусок зубами. Николай Нилович с любопытством наблюдал за ней, не говоря ни слова. Вера видела это, но ей было всё равно. Голод оказался сильнее её.

На следующий день начальница госпиталя, суровая женщина со стальным взглядом, вызвала Веру в свой кабинет. Было около двух часов дня. Вера оперировала с шести утра и порядком устала.

– Почему товарищ Бурденко отказывается обедать без вас? – растягивая губы в улыбке, поинтересовалась начальница, как только Вера переступила порог.

В кабинете стоял стол, накрытый накрахмаленной чистой скатертью. Непривычно, как дома до войны. На столе – две тарелки и два столовых прибора. Один из них уже держал в руках Николай Нилович. Он сидел за столом и приветливо улыбался.

– А вот и она, наша голодная! – радостно воскликнул он. – Мы можем начинать. Несите обед.

Под ледяным взором начальницы, которую не пригласили поесть, Вера села за стол с генералом.

В кабинет принесли обед на две персоны: первое, второе и компот. И большие порции! Неслыханная роскошь для военного времени.

– Возьмите ещё моё второе, – предложил Николай Нилович. – А вот свой компот отдайте мне.

Начальница госпиталя с недоброй завистью смотрела на Веру и ничего не могла понять.

Вера сразу набросилась на еду.

– Сегодня вы хорошо показали себя при трепанации черепа, – похвалил её Бурденко.

И очень громко, как все глухие люди, обратился к её начальнице:

– Из неё выйдет толк. Она станет отличным хирургом, помяните моё слово. Только кормите её получше!

На следующий день генерал Бурденко уехал на фронт проверять работу госпиталей.

Таким был выдающийся учёный Николай Нилович Бурденко.

Он признан основоположником российской нейрохирургии. У него было много званий и наград: главный хирург Красной Армии в 1937–1946 годах, академик Академии наук СССР (1939), академик и первый президент Академии медицинских СССР (1944–1946), Герой Социалистического Труда (1943), генерал-полковник медицинской службы, участник Русско-японской, Первой мировой, Советско-финской и Великой Отечественной войн, лауреат Сталинской премии (1941), почётный член Лондонского королевского общества хирургов и Парижской академии хирургии.

При малейшей возможности он лично выезжал на фронт для организации помощи раненым. Был сам тяжело ранен и контужен. Только во время Великой Отечественной войны лично прооперировал тысячи бойцов Красной Армии по своим оригинальным методикам и спас таким образом жизнь большинству из них.

Создал свою научную школу и обучил тысячи врачей основам нейрохирургии. Именем Николая Бурденко названы Научно-исследовательский институт нейрохирургии, Главный военный госпиталь, Воронежский медицинский университет, Пензенская областная больница.

Мадам Пенициллин

Зинаида Ермольева

(1898–1974)

Может ли один учёный своим изобретением спасти десятки и сотни тысяч жизней? Ответ на этот вопрос есть: «Да, может». И пример такого учёного – Зинаида Виссарионовна Ермольева.

Её история началась… со студенческой дуэли. Дело было ещё до революции. В Новочеркасске, где она жила, два студента по каким-то уже никому не известным причинам решили стреляться на пистолетах. Они ушли в безлюдное место, но мимо проходила девочка, и случилось так, что один из студентов промахнулся и случайно ранил её. Девочка, а это была Зинаида, потеряла сознание.

Девочку принесли в дом студента-дуэлянта. Рана оказалась серьёзной. В течение нескольких недель её выхаживал старый доктор. Когда Зинаида пришла в себя, доктор много беседовал с ней. От него девочка узнала о чудодейственных свойствах плесени. Доктор был уверен, что её можно использовать как лекарство; он всюду разводил плесень – на хлебе, на картошке, на вишне. Эти примитивные опыты заинтересовали Зинаиду. Ещё больше её увлекли опыты студента-дуэлянта: тот под микроскопом исследовал тараканов – ему непременно хотелось отыскать тараканье сердце.

Но дни шли, и девочка поправилась. Он окончила в Новочеркасске женскую гимназию с золотой медалью и