Читать книгу "40000 лет назад - Дед Скрипун"

джигитовке, без всяких седел и стремян. Больше всего повезло тут Беру, он хотя бы сидеть на лошади умел, и довольно уверенно, во всяком случае он так думал, пока не столкнулся с учителем, а вот остальным двоим, Федограну и Вулу, досталось по полной насладиться постижениями нового для них искусства. Федор в силу того, что до этого момента ездил только на велосипеде, а оборотня вообще лошади боялись, видя в нем его звериное начало. Дед заставлял часами просто кататься по кругу своеобразной арены, на опушке леса, словно специально для таких целей поросшую ровным кругом из колючего шиповника, пока наконец не добился приемлемого для него результата.

Первые дни, кожа на внутренних поверхностях бедер, и седалищах мучеников, покрывалась кровавыми, пузырящимися мозолями, которые улыбающийся дед лечил крепким словом, и какой-то воняющей дегтем мазью, которую специально для таких целей выпросил у местного знахаря.

Ближе к вечеру, когда уже практически не оставалось сил, начинались занятия с оружием, которые проводил уже не конюх, а оборотень. Дед самоустранился от этого, заявив, что ему самому еще нужно учиться у такого непревзойдённого мастера, по владению смертоносным железом, как Вул, и потому он лучше пойдет покемарит на лавочке, перед сном.

Питались они в местной харчевне, бесплатно, так как официально состояли в дружине у воеводы и находились на полном пансионе, правда без жалования, но это ровно до тех пор, пока Яробуд не объявит их готовыми к строевой, если можно так выразится в данных условиях, службе.

Единственным днем своеобразного отдыха была баня. Боже, какое это волшебное слово. Каждую осьмицу, то есть восьмой день, ведь неделя состояла из девяти суток, поэтому горячей водой мылись не так часто, как хотелось, они наслаждались парной. Конечно, к такому способу помывки, привыкший к полутеплой, пенной ванне Федор приспособился тоже не сразу, но когда же вошел во вкус, то стал более заядлым парильщиком, чем остальные участники его компании. Единственный, кто не приемлил такого над собой издевательства, был оборотень. Вул как не старался, но не мог заставить себя усидеть в наполненной жаром, горьковатого от привкуса дыма — пара, протопленной по-черному, парной.

Прошло не так много времени, пока такой распорядок жизни, стал нормой, и даже забеги с оборотнем, превратились в своеобразные соревнования между Федором и Бером кто быстрее добежит, до сидящего на берегу деда, и не напрягали, а даже нравились. А уж возня с лошадьми, стала для нашего героя настоящим удовольствием. Яробуд даже одобрительно кивал, когда тот перепрыгивал с одного бока коня на другой, на полном скаку, отталкиваясь от летящей на встречу земли, ногами, или стоял во весь рост на крупе жеребца, раскручивая острый меч. Но садист дед всеравно находил к чему придраться, и потому его вездесущая плеть постоянно щелкала в близости от спины нашего героя.

Конь. Это вообще отдельная история. Приручение этого злющего жеребца — Чепрака, началось с укушенной руки парня, и ударом передних копыт в грудь. А ведь он, по совету своего учителя, хотел лишь покормить того яблоком. Что там взбрело в голову животине, непонятно, но оно своеобразно отблагодарило за лакомство. Чудом ребра остались целыми, но синяк во всю грудь не проходил недели полторы, что в общем-то не послужило основанием для какой-либо поблажки на тренировках.

— Ты врага тоже попросишь себя не убивать, пока раны заживают? — Захохотал злобный дед, на попытавшегося было пожаловаться на свое самочувствие Федора, и сделав волшебную инъекцию обезболивающего, подзатыльником и пинком, отправил его на утреннюю пробежку.

После первой неудачной попытки приручения коня, последовала следующая, уже более осторожная, уже не приведшая к травмам, потом следующая, и так до тех пор, пока упрямое животное не смирилось с присутствием юноши. Тем более, что больше никто не заботился о нем, кроме нашего героя. Ни кто не купал, не расчесывал гриву и не скоблил скребком короткую шерсть. Это было непременным условием Яробуда: каждый занимается своей лошадью, полностью игнорируя транспортные средства своих товарищей. Только оставшиеся невостребованными четвероногие друзья находились под общей опекой всех участников компании.

Итогом этого, и конечно же терпением ребят, стало полное взаимопонимание и любовь как их к своим лошадям, так и наоборот.

Еще, наверно более важным результатом, столь садистских тренировок, стала вспыхнувшая и окрепшая дружба нашей троицы. Теперь, благодаря стараниям местных кумушек, сидящих частенько у дверей харчевни, с целью обсуждения последних сплетен, и перетирания костей у проходящих мимо них прохожих, к нашим героем прилипло звание: «Не разлей вода», видимо ставшее столь популярным в народе, что дожило до наших дней, не изменив ни одной буквы в своем написании.

Но это еще не все. Еще одна тягота добавилась Федограну, острой занозой засевшая в сердце, и звали эту занозу Алина, что в переводе на современный язык обозначало: «вобравшая в себя красоту Нави». Ну разве не прекрасное имя? Федор готов был порвать голыми руками того, кто осмелился бы подумать по-другому. Он прекращал дышать, а сердце давало сбой, когда она проходила мимо. Но вот беда, которая глодала душу, гордая девушка не обращала на него никакого внимания, он был для нее пустым местом.

Наверно стоит описать эту девушку, с одного только взгляда на которую, наш юноша, выбросил из души, первое несерьезное увлечение детства — Ленку:

Небольшого роста, с всегда высоко поднятой, гордой головой, она была единственной отрадой отца, потерявшего при ее рождении жену, и так и не нашедшего ей замену, хотя многие женские сердца мечтали заполучить себе такого уважаемого в городе, богатого вдовца.

Густые черные волосы, уложенные в толстую упругую косу, спадали с головы, подчеркивая, таким волшебным образом изящную шею, на высокую, вздымающуюся при дыхании грудь, притягивая взоры всех без исключения мужчин, что вызывало частенько нешуточные разборки, устраиваемые ревнивыми женами.

Карие глаза смотрели томно, из-под тонких аристократических бровей, и длинных, с вздёрнутыми в восхищении, кончиками ресниц. Ровный, слегка курносый нос не был идеальной формы, что, однако, совершенно не портило общего впечатления. Верхняя губа слегка приподнятая, своеобразным нежным бантиком, довольно гармонично сочеталась с немного тонкой, упрямой нижней, и подбородком с ямочкой. Румяные пышущие здоровьем щеки, на загорелом, легким налетом, летнего солнца, коже, словно кричали: «Поцелуй меня!»

Может быть слегка великоватые, для современных стандартов нашего мира бедра, в сочетании с талией, которую можно обхватить двумя ладонями, даже не особо стараясь дотянуться, чтобы встретились пальцы, совершенно естественно, без пошлой вульгарности, покачивались при ходьбе. Длинные, ровные ноги парили над землей, словно ее не касаясь. А так же всегда аккуратная, чистая, подобранная