Читать книгу "Воспоминания комиссара-танкиста - Николай Андреевич Колосов"

в частях Западного Особого военного округа, но в каком количестве – сказать не решаюсь.

Потом Николай Иванович сказал о том, чем мне предстояло заниматься. Управление наше было сформировано в первые дни войны, что называется, на пустом месте. В него пришло много недавних выпускников нашей академии, людей, которых я довольно хорошо знал. В ведении управления находились все ресурсы для создания танковых частей. Оно составляло планы их формирования, досконально знало планы выпуска танков промышленностью, непосредственно получало боевые машины на заводах-изготовителях, определяло способы доставки техники и людей к месту назначения, выбивало в соответствующих органах автомобильный или железнодорожный транспорт. Управление тесно сотрудничало с Главным артиллерийским управлением и другими главками, различными службами тыла.

Бирюков предупредил, что вопросами формирования танковых войск занимается непосредственно И.В. Сталин, который держит работу управления под своим личным контролем. Впоследствии я не единожды убеждался, что Верховный вникал в работу нашего управления до мелочей. Ему ежедневно докладывали о количестве выпускаемых танков, он с точностью до машины знал, сколько их находится в резерве. Ежедневно, а порой и по нескольку раз в день, заслушивал он доклад начальника ГАБТУ (Главное автобронетанковое управление) генерал-лейтенанта танковых войск Я.Н. Федоренко[45]. Яков Николаевич докладывал Сталину о ходе формирования танковых бригад, их готовности, даже о том, где находились в данный момент эшелоны, везущие танки на фронт. Не буду все же лицемерить: такое, во многом обязывающее, внимание было для каждого из нас очень лестным.

Определяя круг моих обязанностей, Николай Иванович сказал, что мне следует не только вести партийно-политическую работу в коллективе, но и принять активное участие в практическом решении магистральной задачи того периода – формировании танковых бригад.

Более конкретно обо всем мне предстояло узнать непосредственно в управлении, которым руководил генерал Д.Д. Лелюшенко[46]. Но уже через два-три дня – вечером 1 октября – Дмитрия Даниловича вызвали в Ставку и предложили принять под командование 1-й гвардейский стрелковый корпус[47], который должен был остановить танковую группу генерала Гудериана, прорвавшую Брянский фронт и развивавшую наступление на Орел. Корпус этот существовал еще только на бумаге, генералу предстояло его организовать прямо на месте.

Как выразился кто-то из наших острословов, по управлению прошел тайфун. Убывая на фронт, Лелюшенко получил разрешение забрать с собой необходимых ему командиров. Среди тех, кто уехал вместе с ним, было немало моих сослуживцев по «Калиновке», по академии. Конечно, ушли далеко не все желавшие – ведь фронтом грезил каждый, да и служить под началом такого опытного и знающего генерала, отличившегося в первые же дни войны в боях на северо-западном направлении, было большой честью и пределом мечтаний, – но всех забрать было невозможно, управление оголить было нельзя…

Помнится, еще в бригаде имени Калиновского мы любовно называли Дмитрия Даниловича «наш ДД». Это было типично танкистское прозвище: в ту пору танки по своему танкистскому назначению делились на НПП (непосредственной поддержки пехоты), ДПП (дальней поддержки пехоты) и ДД (дальнего действия). Про Лелюшенко мы говорили, что он не просто дальнего, а сверхдальнего действия.

Управление наше было одним из пяти, подчиненных ГАБТУ, в состав которого входили также управления боевой подготовки и военно-учебных заведений, автомобильное, ремонта и восстановления, бронепоездов и бронемашин. Наше управление, занимавшееся оперативной работой, считалось наиболее важным.

Первой задачей, которую оно решало в пору моего туда назначения, было формирование бригад на базе существовавших ранее танковых дивизий и мехкорпусов. Когда они, обескровленные в ходе боев, выходили в тыл, их напрочь разукомплектовывали. Всех, кто мог сражаться, распределяли по стрелковым частям и подразделениям, а Боевое знамя, командиров среднего звена и частично личный состав отправляли на переформирование. Чаще всего на этой основе формировался танковый батальон.

Решение это было наиболее простым, но не самым оптимальным. Поэтому управление получило задачу переформировать дивизии в бригады – после доукомплектования их техникой и людьми. В бригадах того времени не было даже единого штата, зачастую не набиралось полного количества танков. Поначалу они состояли из одного танкового полка плюс стрелковых и артиллерийских подразделений. Потом вместо полка стали формироваться три танковых батальона, к которым добавляли мотострелковый батальон или батальон автоматчиков. В состав бригады входили также подразделения усиления – артиллерийский дивизион, рота саперов, связистов, ремонтников. Существовали в ту пору и такие части, которые называли бригадами «СК» и «СП», то есть «сокращенного состава для конницы» и «сокращенного состава для пехоты».

Сначала в бригадах было по штату 21 танк. Позже это число удалось увеличить до 49, а затем – до 65 машин.

Новым начальником управления стал генерал-майор танковых войск Петр Васильевич Волох, опытный, безусловно талантливый командир. Боевое крещение он получил в Гражданскую, служил в кавалерии, а потом пересел на «стального коня», принял мехполк кавдивизии. В начале войны генерал командовал мехкорпусом, отличившимся в приграничных сражениях.

За дело Петр Васильевич взялся со свойственной ему энергией, волей и решимостью. Он умел в считаные минуты принять оптимальное решение, добиться точного и своевременного его выполнения. Общий язык мы нашли сразу, произошло это настолько естественно и органично, что казалось, будто были знакомы долгие годы.

Чтобы рассказ наш был более объективным, следует упомянуть один существенный недостаток Петра Васильевича – он был человек очень резкий. Не из тех, кто будет срывать зло на подчиненных, а из тех, кто, будучи уверенным в своей правоте, стремится доказать ее даже в самых высоких инстанциях. Тут мне вспоминается весьма показательный инцидент, произошедший в кабинете первого заместителя председателя СНК В.М. Молотова, который в годы войны курировал танковую промышленность, а также, по поручению Сталина, порой решал некоторые вопросы формирования.

В ходе одного из развернутых совещаний обсуждалась большая для нас проблема – комплектование боевых машин, организация их перевозки с заводов, передача в подразделения.

Взяв слово, Волох заговорил резко, напористо, не стесняясь в выражениях.

– Это безобразие! Почему заводы не могут согласовать свои действия с нашими?! То танки приходят – экипажей нет, то экипажи целыми днями ожидают прибытия танков! – огорчался он.

Недолго послушав, Вячеслав Михайлович поднялся и сказал со свойственной ему тактичностью:

– Извините, товарищи! У генерала Волоха сегодня очень плохое настроение… Лучше не будем его слушать…

– Виноват! – тут же взял себя в руки Петр Васильевич.

Продолжив выступление, он говорил теперь по существу, без лишних эмоций.

Но это, что называется, отдельный недостаток. Если судить объективно, то Волох был очень сильный и умелый руководитель, который в короткие сроки наладил работу в управлении, быстро ввел в курс дела новых сотрудников.

Итак, нам с Петром Васильевичем – начальнику и комиссару – доверили возглавить крупную