Читать книгу "Юнг и Паули - Дэвид Линдорф"

сознания — она проходит стадии сознания вплоть до достижения дифференцированной целостности. Паули отмечает, что сон, содержащий развивающийся символ четверичности, напоминает те, что являлись ему обычно в дни равноденствий: для него это были моменты нестабильности, рождения чего-то нового.

Во сне к Паули подходит женщина с птицей; птица откладывает большое яйцо. Затем яйцо само по себе распадается пополам. Затем в руках у Паули оказывается третье яйцо с голубой скорлупой. Он (сознательно) разделяет его пополам и с удивлением обнаруживает, что теперь держит четыре яйца с голубой скорлупой. В этот момент четыре яйца превращаются в четыре математических выражения:

cosα/2 sinα/2

cosα/2 sinα/2

Паули осеняет, что эти четыре выражения связаны со следующей формулой:

(cosα/2 + sinα/2) / (cosα/2 — sinα/2) = eiα

Во сне Паули замечает: целое выражено числом eiα, и это круг. С этими его словами формула исчезает и на её месте возникает единичная окружность (то есть имеющая единичный радиус. В главе 10 приведено подробное обсуждение этого термина). Сейчас отметим, что четыре выражения в левой части равенства математически сведены к одному в правой части. Итак, по предположению Паули, сон соответствует алхимической Аксиоме Марии. Это пример того, как нейтральный математический язык во сне связывается с символическим содержанием.

Паули рассматривал этот сон как продолжение первого.

Посмотрим ещё раз: после самопроизвольного распада первого яйца (принесённого бессознательным) в действие вступает Паули (сознательное эго) и создаёт четыре яйца как копии первых двух (двойники). То, что символизирующее эту трансформацию математическое выражение описывает круг, стало для Паули подтверждением того, что математика может стать нейтральным языком для связи с психологией. Хотя он не считал своё понимание этих снов единственно верным, он предполагал, что они будут иметь большое значение для всех наук:

Я ни в коем случае не заявляю о своей способности к «толкованию» двух этих снов. … Мне даже кажется, что для такого толкования необходимо дальнейшее развитие всех наук. Решающая роль математических символов в создании «единства» во втором сне, видимо, показывает, что объединяющая сила математического символизма ещё не истощилась; я даже считаю возможным, что математика больше подходит для этого, чем физика[173].

Паули считал математику символической по своей природе. Фирц говорит об этом подробнее: «Подобно Галилею, Кеплеру и Ньютону, Паули воспринимал мир как проявление Бога, которое можно постичь лишь математически»[174].

В этом эссе Паули изложил свою позицию относительно «второго значения» физических символов в своих сновидениях. Связывая физические символы с человеческим измерением, он предполагал, что психе и материя связаны на архетипическом уровне.

В следующей главе Юнг берёт инициативу в свои руки и представляет Паули собственные мысли касательно психе и материи с точки зрения психологии.

Глава 6. Психе, материя и синхронистичность: Unus Mundus

Психе, ввиду того, что она порождает явления непространственного и невременного характера, по-видимому, принадлежит микрофизическому миру.

К. Г. Юнг

Сообщения о паранормальных явлениях регулярно появлялись в течение всей истории. В современную, научную эпоху, в век господства разума странное увлечение подобными явлениями всё ещё сохраняется, порой даже у самых стойких рационалистов. Даже Фрейд, чьи взгляды на психе во многом продиктованы рационализмом, признавал свой интерес к парапсихологии[175].

Хотя современная физика и психология бессознательного рука об руку вошли на территорию, с трудом постижимую разумом (если вообще постижимую), всё ещё существует удобный, спокойный уровень адаптации к расколу Декарта. Например, в научных кругах распространено мнение, что парапсихологические явления нельзя принимать всерьёз, поскольку их невозможно воспроизвести в ходе контролируемого эксперимента. Из-за отсутствия научной базы экстрасенсорное восприятие отрицается серьёзной наукой, несмотря на то, что имели место вполне достоверные его демонстрации[176]. Подтвердить же существование других явлений, таких как синхронистичность, почти невозможно.

Однако и Юнг, и Паули возражали против необходимости научного подтверждения паранормальных явлений. Оба испытали сверхъестественное взаимодействие психе и материи, которое невозможно было игнорировать (как Эйнштейн, который попросту заявил, что его это всё не интересует).

Паранормальные явления занимали важное место в жизни Юнга. Ещё будучи студентом-медиком двадцати трёх лет от роду, он наблюдал, как в его доме неожиданно треснул ореховый стол и необъяснимым образом сломался хлебный нож. Он отнёс оба этих явления к взаимодействию на бессознательном уровне со своей кузиной-медиумом, которая была к тому же лунатиком. Он заинтересовался её спиритическими сеансами и впоследствии написал докторскую диссертацию о своих наблюдениях[177]. Ещё один случай произошёл во время критического периода добровольной изоляции, последовавшей за разрывом с Фрейдом. Юнг сообщает, что тогда ясно чувствовал чьё-то присутствие в своём доме в Кюснахте, и его семья также испытывала похожие ощущения. Тогда же Юнг столкнулся с коллективным бессознательным, после чего вывел свою концепцию архетипов.

Опыт паранормального самого Юнга и его пациентов время от времени оказывался связан со снами. На семинаре по снам в 1928 году он сказал:

Я упомянул [совпадение], чтобы показать, что сон — нечто живое, а ни в коем случае не мёртвое, шуршащее, как сухая бумага. Он подобен животному со множеством щупалец или пуповин ... и с ним могут быть связаны совпадения. Мы отказываемся воспринимать их всерьёз, потому что не можем рассматривать их как причинные. И действительно, считать их таковыми было бы ошибкой; явления не происходят из-за снов, это было бы абсурдно, и мы никогда не сможем доказать это; они просто происходят. Но мудро будет принять во внимание тот факт, что они всё-таки происходят. … Восточная наука во многом основана на этой неправильности и считает совпадения более прочной основой мироздания, чем причинность. Синхронизм — предрассудок Востока; причинность — современный предрассудок Запада[178].

Позже, в 1930 году, в своей речи памяти Рихарда Вильгельма, переводчика И Цзин[179] и других классических даосско-конфуцианских трудов, Юнг впервые использовал термин «синхронистичность»: «Наука И Цзин основана не на принципе причинности, а на другом — прежде незнакомом нам, и потому безымянном — принципе, который я предварительно назвал синхронистичнотью»[180]. Юнг отождествлял новый принцип с даосской концепцией времени. В то время как западное мышление настроено на причинную последовательность событий во времени, И Цзин рассматривает значение определённого момента времени. Юнг считал необходимым выразить эту древнюю философскую концепцию в психологических терминах, таким образом подтверждая иррациональную природу психе. Позже он определит синхронистичность