Читать книгу "Письма. Том I. 1828–1855 - Святитель, митрополит Московский Иннокентий"

на которую смотрели многие из русских, видно, что Колоши как ни ярились и ни бешенствовали, но не выходили из границ. Голос главного правителя, хотя и не мог защитить обреченного на смерть, но весьма действовал на всех других; и это показываешь, что Колоши уж не дикари. Они не истребляли, не били невинных, но только мстили и мстили справедливо. Надеюсь, что эта ссора скоро кончится и не помешает нам делать свое дело.

Что ныне я был в Кадьяке и что Кадьякская церковь улучшилась, это Вы узнаете но я хочу рассказать Вам о переходе нашем в Кадьяк, который продолжался 28 дней!!! тысячу верст — 28 дней! тогда как мы из Охотска до Ситхи — 4000 верст — совершили в 36 дней. Обстоятельства заставили Компанию послать судно в Кадьяк небольшое-меньшее всех, и довольно большое число пассажиров, так что всех на судне была 51 душа, и одна еще родилась на пути. Мороз, который не позволял и глаз показать на палубе (нам пассажирам), невозможность топить каюту, недостаток сухарей и главное воды, которой оставалось уже под конец только 30 ведр и, что всего хуже, совершенно противные постоянные, свежие ветры — это такие обстоятельства, о которых неприятно рассказывать даже в теплой гостиной за чаем; так что наконец я сталь думать: ужели Кадьяк есть какое либо заклятое место, что ж другому Apxиepeю не суждено быть на нем. Признаюсь, я о себе не столько беспокойся, как о бывших со мною в корабле. Если суждено умереть, думал я, то видно это время для смерти моей самое лучшее по состоянию души моей; значит я бесполезен и проч. Но Господь утешил нас и явил нам милость свою видимо. 1-е) Мы вышли из Ситхи 19 февраля. Но это уже в третий раз. В первый раз выходили мы 12-го, но противный ветер со снегом воротиться принудил нас; тоже и во второй раз; и, как после открылось, это было к величайшему нашему благополучно. В Кадьяке со 2-го февраля и по тот самый день, в который мы вошли в гавань Кадьяка (18 марта), крепкие противные ветры, так что, ежели бы мы и ранее подошли к острову, то не могли бы войти в гавань ранее 18. Значит тогда мы были бы в море 35 дней, и воды у нас оставалось может быть ведра 2–3, и при том после первого возврата в Ситху мы прибавили сухарей в запас, но и все это вышло. 2) При всем морозе, тесноте в трюме, духоте, темноте и часто нестерпимом дыме (потому что люк отпирать было невозможно) ни одного человека не было больных, ни из команды, ни из пассажиров, даже новорожденная осталась жива. Дочь моя и зять[59] с грудным дитею (отправляющиеся в Нушегак) за теснотою в каютке жили в трюме и должны были терпеть все это; и, бедные, целую неделю за неимением воды ничего не варили, кроме чаю и то только по 2 1/2 чашки в сутки. Но ничего! Люди молодые! Пусть учатся терпению. Стерпится-слюбится. Но лишь только пришли в Кадьяк, то все забыто; только долго у некоторых из нас болели ноги, особенно у дочери моей; впрочем, это было для нее немного; она потерпела более — она лишилась в Кадьяке сына своего первенца[60]. Прилагаю Вам три сна[61], писанные самим видевшим. Если Вы найдете их достойными, покажите и Владыке. Этот человек 22 лет, креол, и желает в духовное звание. Довидения сих снов он жил не совсем хорошо (что заметил и начальнику и оттого имеет об нем нехорошее мнение), но после того он начал жить очень хорошо, и я обратил на него все свое внимание, ибо если Бог его назначает быть пастырем, то кто же я? А что сны его справедливы, стоит только велеть ему рассказывать их. Но при всем том, если он в поведении испортится, я не наложу на него руки, хотя бы он хорошо успел в том, чему будет учить о. Мисаил[62].

Чрез два года, я надеюсь, у меня будет домовая церковь. Но образов для нее нет. У меня были, но я их послал в Нушегак. Вы мне обещались помогать в этом. Помогите же. Церковь будет в ширину около 3 ½ сажен, вышина около 4 ½ аршин. Местные образа пришлите: Спасителя, сидящего на троне. Благовещение (ибо храм будет Благовещенский), на правую сторону Ап. Андрея, на левую Иннокентия Иркутского (но о последнем надобно, кажется, будет написать в Иркутск, потому что сюда в Америку однажды прислали образ Св. Иннокентия, но только по подписи можно узнать, а лице совсем другое); 6 или 5 образов для царских дверей, тайную вечерю над царские двери и Спасителя на горнее место, благословляющего (около 1 ½ аршин росту). Более этого, пожалуй, ничего не нужно. Образа должны быть на холсте и с рамами золочеными.

Я пишу Вам: пришлите, как будто уже все готово, или я послал Вам деньги на это. Но Вы обещались — вот все данные, на чем основано мое требование.

Ивану Якимовичу и с семейством объявите мое искреннейшее почтение и благодарность за их хлеб соль.

Что английский дьякон? уехал? и с чем?[63] весьма интересуюсь знать.

Справедливы-ли слухи о Чикмареве, что он будет получать каждогодно 6000,000 рублей асс. в год из Англии? Если справедливы, то сделайте милость, предложите ему от имени нашей американской церкви, не сделает ли он какого пожертвования? Ему стоить положить 100,000 в ломбард единовременно, и здесь будем, существовать церковь и даже две; а ему 100,000 стоят менее, чем мне 10 рублей. А ежели и миллион положить ему, то же значить, что мне 500 рублей.

Прежде чем Вы узнаете как-нибудь, а может быть уже и знаете, я расскажу Вам, а Вы расскажите Владыке[64] и, если он велит, то и графу[65], а более никому. Еще прежде, чем кто-либо думал о том сане, который я ношу, я даль слово некоторым — вступить в компанию золотопромышленности в Сибири. И будучи в сем сане, я не взял своего слова и под чужим именем вступил (впрочем не знаю, может быть, наша компания рушилась), взяв в ней 10 участков. Разделив детям по участку, 4 оставил себе. Дело уже далеко зашло; я, будучи в Иркутске, отдал 5000 асс. и другие пять тысяч поручил отдать, когда потребуют. Впрочем я, положив свои деньги, совершенно спокоен. Не