Читать книгу "Молочная девочка - Ольга Дашкова"

По лицу он не получал давно, со старшей школы, было обидно и больно. Женщины последние несколько лет его не били, а любили. И все почему? Потому что он выразил свое сомнение? А это выражение по поводу «поганых и никчемных курсов» ранило еще больше пощечины.

Мужчина сжал кулаки, наблюдая, как девушка убирает воду, но большую часть проливает снова.

– Лаура, послушай…

– Уходи!

– Да, ты не слышал, что тебе сказали? Пошел вон!

Молодые люди обернулись на голос, Лаура поморщилась, Лев Кириллович склонил голову, изучая гостя. Это был тот самый вчерашний мужик с потеками красного вина на лице.

– Тебя никто не звал, ты тоже можешь валить.

– Так ты уже гонишь своего «милого» и «любимого»? Быстро же у вас все закончилось, так и не успев начаться, да, Лаур?

– Матвей, не начинай, валите оба, у меня полно дел.

Интересный был персонаж этот Матвей – высокий, крепкий, с наглой ухмылкой и хитрым прищуром. Так вот, значит, от кого с помощью Корнеева хочет избавиться сладкая зефирка Лаура.

– А с чего ты решил, что у нас все закончилось? – Лев подвинулся вперед, внутри начала нарастать злость, а еще ревность.

– По звонкой пощечине, которую тебе отвесили. Она может еще добавить, моя малышка может.

– Матвей, прекрати, я не твоя малышка.

– Но не его же, не смеши меня.

Анисимова вздохнула, отжала в раковину полотенце, скручивая его в тугой жгут. Еще немного, и она отхлестает обоих мужчин, до такой степени они ее достали. Хотелось побыть одной, в конце концов, поплакать, убрать потом, выпить вина и снова поплакать. Позвонить Светочке, пожаловаться на дрянную жизнь и забыть этот день.

– Я не понял, а ты все за нее решил? Кто вообще ты такой?

– Это ты кто такой, я хочу спросить, и какого хрена ты здесь трешься?

– А ты кто такой, чтобы я тебе все рассказывал? Бывший? Так вот, вали куда подальше, «бывший».

Перепалка двух взрослых мужчин напоминала разборки старшеклассников за школой, Лаура даже открыла рот от удивления. Каждый день приносил все новые сюрпризы, из-за нее никто не получал по морде и не устраивал выяснения отношений.

Для женского самолюбия было приятно, но насладиться моментом не дали, пролилась первая кровь. Хотя это была уже вторая – и все от руки бывшего любовника.

Корнеев так и не понял, как так он поймал новый удар, но уже в нос, и что-то теплое потекло по губе.

– Матвей! Ты в своем уме?! Что ты делаешь? Лев!

Никто не ждал, но в узком помещении ванной комнаты началась драка. Самая настоящая, с ударами кулаками по лицу, матом, неуклюжая и жестокая.

– Сука…

– Да твою же мать…

– Перестаньте! А ну, прекратить! – Лаура кричала, срывая голос, прижималась к стене, уворачиваясь от кулаков, пролетающих мимо. – Ну, сами напросились.

Одно движение, девушка открывает вентиль, холодная вода мощным напором льет на мужчин, приводя их в чувство, обливая с головы до ног. Соседей она и так затопила, еще немного воды никто и не заметит.

Лев и Матвей останавливаются, часто дышат, оба злые, возбужденные, как два упертых и упрямых барана после стычки рогами.

– Оба пошли вон! Видеть вас не могу и не хочу! – Лаура снова перекрывает вентиль.

– Да пошло все оно, – Лев приходит в себя первым, стирает воду и кровь с подбородка, ему не хватало еще одного скандала.

Корнеев, шлепая по воде, уходит, пиная хризантемы, хлопая дверью.

– А тебе, Матвей, нужен особый посыл? Уходи, я сказала, устала я, и сделай милость, поубивайте там друг друга, но только не на моих глазах. Не говори ничего, прошу тебя, просто уйди.

Макаров щелкает костяшками пальцев, ведет подбородком, чувствуя боль в скуле, этот столичный поваренок неплохо так ему заехал. Сейчас лучше уйти, пусть девочка остынет, но он еще вернется.

Когда стало тихо и пусто, Анисимова думала, что ее сорвет в истерику и в бесполезные слезы. Но чтобы не дать этому случиться, Лаура принялась убирать воду, достав из кладовой ведро, и дело пошло быстрее.

Но обида душила, а слезы все-таки обожгли щеки. Девушка не могла понять, что же ранило ее больше: что Лев считает ее ветреной и легкодоступной или то, что он не стал драться за нее дальше?

Конечно, считает распущенной, ведь она сама спровоцировала его на секс, а потом сама сказала, что ничего в этом нет особенного. Дура набитая. Но это его открытое определение с обидным подтекстом задело очень.

– Да пусть валит к чертям со своими курсами, со своим призом в виде места в команде. Я сама со всем справлюсь, заработаю денег, открою маленькую кондитерскую и буду там счастлива. Одна.

Закончив собирать воду, Лаура села на пол, вся мокрая, замерзшая, расстроенная. Где-то звонил телефон, но сил не было пойти, найти его и ответить. Кое-как сняв одежду, девушка закуталась в огромный махровый халат Соколова, закрыла дверь на замок и легла на диван, укрывшись пледом.

После слез клонило в сон, разболелась голова, стало першить в горле. Лаура так и не ответила ни Светочке, ни отцу, ни матери, а главное – Корнееву Льву, который звонил из полицейского участка в час ночи.

Глава 22

– И не смотри на меня так, достал.

– Лева, я в шоке! Ты мой герой, вот реально, я не преувеличиваю.

Орехов кряхтел в кулак, давясь смехом вот уже десять минут, пока внедорожник ехал по ночному пустому городу.

– Гена, блять!

– Извини, но это пиздец, ах-ха-ха-ха…

– Ой, да брось, пиздец был раньше, в Москве, когда я заехал тому горе-критику.

– Там да, было красиво, но сейчас ты умудрился втащить сотруднику полиции при исполнении, ты понимаешь это? Ты мой герой, и если тебя посадят, я лично буду носить тебе каждый день вкусняшки.

– Да пошел ты, херню несешь, тьфу на тебя! Да и не знал я, что он мент.

Лев потрогал разбитую губу, посмотрел на свое отражение в стекле, синяк под левым глазом был виден даже в нем.

– Может, уже расскажешь другу, который в час ночи оторвался от сладкой груди и примчался на всех парах в одних шортах и сланцах, что случилось? И давай с подробностями и в деталях, красок мне, красок!

Корнеев вздохнул: вспоминать тот позор, что случился несколько часов назад, не хотелось, а уж тем более все это пересказывать. Кто же знал, что тот бугай, с которым вышла потасовка в ванной Лауры, окажется майором полиции, да еще злопамятным?

– А чего мокрый?