Читать книгу "Влад - Кристи Уэбстер"

бы прижал ее к темной, обшарпанной стене сарая и показал ей, на какие еще гнусные поступки я способен.

Я беру ее за локоть и веду вниз по тускло освещенной лестнице.

— Сюда.

Она пытается выдернуть свою руку из моей, но я сжимаю ее еще крепче. У маленькой Ирины будет много синяков. Мы спускаемся вниз, пока не достигаем гигантской площадки, покрытую циновкой (прим пер.: Циновка — плетёное полотно, из лыка, соломы, камыша и других материалов. Используется как коврик, подстилка для сидений и постели, скатерть, салфетка, украшение на стену и других назначений.). Вдоль стен расположены комнаты, используемые для различных случаев. Что касается женщин, то они будут спать и тренироваться здесь. При подготовке они научатся трахаться так, словно от этого зависит их жизнь.

Потому что так и есть.

Как только Степан, Ирина и я уйдем, они останутся здесь. Их будут кормить и о них будут заботиться. Им просто не позволят уйти.

Я поворачиваюсь и окидываю взглядом каждую из них, быстро оценивая. Одним мимолетным взглядом я легко отделяю хорошее от плохого. А та девушка, что прячется позади за женщиной с полной талией… что ж, она будет любимицей отца. Ему нравятся маленькие, темноволосые. Те, кто больше всего похож на девочек. Те, кто не в состоянии долго сопротивляться. С едва сдерживаемым вздохом я указываю на нее.

— Имя?

Она смотрит на меня снизу вверх, как будто я могу быть ее спасителем. Большие карие глаза. Растрепанные волосы скрывали ее от окружающего мира.

— Дарья.

— Отведи Дарью в первое стойло, — говорю я Степану. — Остальные из вас могут выбрать себе стойло сами.

Ирина напрягается рядом со мной, но благоразумно не произносит ни слова. Когда я командую в своей стихии, люди подчиняются моей воле. Они склоняются к моим ногам и повинуются моим приказам. Даже та милая девушка, с которой я бы с удовольствием проводил каждый день, трахаясь, чтобы погасить огонь.

— Стойло? Кто мы такие? Домашний скот? — бросает мне вызов болтливая блондинка в потрепанной шубе.

— Называйте себя как хотите, — усмехаюсь я. — Но теперь вы принадлежите мне. Если у тебя есть мозги и ты будешь тренироваться, то добьешься успеха. Если будешь хорошо себя вести, то будешь вознаграждена. Все просто.

— Звучит совсем не так просто, придурок, — кричит она в ответ.

Воинственная сука.

— Иди сюда, — закипаю я, мой голос низкий и опасный.

Женщина смотрит на стул, стоящий неподалеку от нее. С ядовитым взглядом она резко поднимает его и швыряет в сторону Ирины.

Ярость.

Горячая, быстрая, неистовая.

Мои мысли отключаются в то мгновение, когда резко отбрасываю стул в сторону, прежде чем он долетает до Ирины.

Выхватывая из внутреннего кармана свой новый любимый нож с крючком, я бросаюсь на женщину. Режу. Дергаю. Брызги повсюду. Молниеносно. Эффективно. Я с благоговением смотрю вниз на кровавое месиво, вытекающее из ее живота. Ее внутренности вываливаются с огромных ран и с чавканьем падают на пол. Несколько женщин ахают и хнычут, но я узнаю тихое всхлипывание, которое выводит меня из яростного оцепенения.

Я толкаю все еще стоящую, но быстро опорожняющуюся женщину, и она оседает на пол. Уже четырнадцать женщин. Отец будет недоволен. Однако пронзительные крики, когда Степан запирает молодую девушку в первом стойле, говорят мне о том, что скоро я буду прощен.

Отец любит крикливых.

С моего ножа капает кровь, я поворачиваюсь и направляю его на каждую шлюху. Они все съеживаются и убегают в стойла, оставляя Ирину в ужасе таращиться на меня.

Милая Ирина, эта игра смертельно опасна, и я всегда выигрываю.

Твой глупый отец бросил тебя на съедение волкам.

— Т-ты м-монстр, — выдавливает она, стуча зубами.

Я подхожу к ней и провожу окровавленным пальцем по ее нежной щеке.

— Как будто ты этого не знала, маленькая Ирина.

— Она была просто женщиной…

Я прерываю ее, прижимая окровавленный большой палец к ее пухлым губам.

— Я скажу это только один раз, так что слушай внимательно. Я. Делаю. То. Что. Я. Хочу. Она была шлюхой, купленной и оплаченной, и теперь она пример для других.

Она расширяет свои голубые глаза и быстро моргает, глядя на меня. Ирина начинает отстраняться от меня, и монстр, который, как она утверждает, живет во мне, наносит удар. Я хватаю ее за изящное горло и притягиваю к себе.

Диана.

Игры.

Отец.

Я пытаюсь сосредоточиться на всем этом, но не могу. Все, что я вижу, — это она. Розовые губы Ирины измазаны кровью шлюхи. Она приоткрывает их, чтобы глотнуть воздух. Я наклоняюсь вперед, слегка ослабляя хватку, позволяя ей дышать моим запахом. Ирине нужно усвоить, что теперь я ее хозяин. В тот момент, когда я надел кольцо на палец ее старшей сестры, и Диана умоляла меня присмотреть за Ириной, они стали моими. Ирина в каком-то смысле принадлежит мне, и я чувствую, как моя хватка на ее шее сжимается, словно тиски. Мой член болезненно твердеет от осознания того, что она не только не выйдет замуж за кого-то по желанию своего отца, но и вообще ни за кого не выйдет. Маленькая Ирина умрет чистой, хрупкой девственницей, потому что я так желаю.

Если я не могу заполучить ее идеальную пизду, то никто другой не сможет.

— Сэр, — окликает Степан резким голосом. Он прорывается сквозь мой туман, и я переключаю свое внимание на него. Степан не прячется за холодной отчужденностью, как Вас или Виктор. Он должен скрывать свои эмоции, черт возьми. Еще один урок, который я должен ему преподать.

— Да? — Я бросаю вызов. Ему неудобно из-за того, что я душу сестру своей невесты. Я вижу это по его глазам. Но он, как никто другой, знает каждый уровень игры.

— Женщина на месте.

— Хорошо. Убедись, что отец знает, где ее держат, — инструктирую я.

Его взгляд жесток, как будто он умоляет меня отпустить Ирину. Я отпущу ее, когда мне, черт возьми, захочется этого.

— Ты свободен, — холодно говорю я.

Он остается еще на мгновение, прежде чем выбежать из подвала. Позже я посажу его задницу на цепь и поступлю так, как обычно поступал отец, когда охотничьи собаки плохо себя вели. Били их хлыстом до тех пор, пока они не начинали скулить и не оставались покорными.

Часть ярости улетучилась из моего сознания, и тогда я понимаю, что обе руки Ирины сжимают мое запястье той руки, которая обхватывает ее горло. Я сжимаю ее ровно настолько, чтобы удержать на месте. Возможно, достаточно сильно, чтобы оставить фиолетовое напоминание о том, кто, черт возьми, здесь