Читать книгу "Спаситель океана, или Повесть о странствующем слесаре - Георгий Садовников"

— Вы что там? Уснули? — спросила бабушка, выглянув из комнаты.

— Так что тебе нужно? — спросил я, полагая, что такой вопрос не будет уступкой с моей стороны.

— Мне-то? Да мне ничего не нужно. Я просто так. — И Феликс даже прикинулся обиженным — Что? Нельзя позвонить, да? — спросил он.

— Нет, почему же, звони сколько хочешь. Я даже рад, — ответил я вполне дипломатическим тоном.

— Правда? — обрадовался Феликс, вообразив, что я сдался и готов пойти на попятную и дать ответ (отрицательный, конечно!) раньше срока.

Не успел я вернуться к столу, как опять зазвонил телефон.

Бабушка заглянула на кухню, где мы обычно ели, и проворчала:

— Еще один Суворов выискался. Ступай уж, поговори.

На этот раз звонил Яша.

— Вася! Привет! — заорал он во весь голос.

— Привет, — осторожно ответил я. И Яша вдруг замолчал, точно исчез куда-то. Я даже подумал, что сломался телефон, и хотел было положить трубку, как вдруг опять в мое ухо ворвался пронзительный Яшин голос.

— Ну? — спросил Яша.

— Что — ну?

— Ты же что-то хотел мне сказать, — смело солгал Яша.

— Я? Хотел? С чего ты это взял? Я думал, что ты мне хочешь сказать что-то.

— А мне показалось, — произнес Яша разочарованно.

— Яша, я же не привидение. Я показаться не могу.

— Понимаешь… — И Яша начал неумело выпутываться. — Понимаешь, кто-то нам утром звонил, но было плохо слышно, и я подумал, что это ты.

— Яш, я не звонил. Честное слово, — сообщил я безжалостно.

— А-а, — протянул Яша уныло и, пробормотав что-то невразумительное, положил трубку.

Почти целый час братья ничем не напоминали о себе. Они были обескуражены своей неудачей. Потом ко мне прибежала Зоя.

— А как же варенье? — спросил я, удивившись тому, что она в эти минуты не дежурит у себя на кухне.

— Еще не начали варить, — вздохнула Зоя и с некоторым разочарованием откусила от бутерброда со старым джемом. — Поэтому вот решила зайти посмотреть, как живешь, — сказала она.

Я понял, что ее подослали Феликс и Яша, и ждал, когда она начнет разводить дипломатию. Но Зое была чужда всякая дипломатия.

— Что зря тратишь время? Послал бы им ответ, и все, — сказала она напрямик. — И я бы поиграть успела пока. Пока мама еще чистит ягоды. — Тут она вздохнула опять. — Я бы была на твоей стороне. Ты бы дал мне солдатиков взвод?

— Зой, я дам тебе целый батальон! — закричал я. — Но не могу раньше времени. Гордость мешает!

— Значит, тебе гордость дороже, — задумчиво промолвила Зоя. — Ну ладно, может быть, я их уговорю, может быть, первыми уступят они, — сказала она и направилась к дверям.

— А они и совсем ни в какую. Разве ты не понимаешь, что маленьким странам еще тяжелей уступать. Может, у них, кроме самолюбия, больше ничего нет! — сказал я, дивясь, как это всезнающая девочка не учла такую важную вещь.

— Тогда я буду сражаться на их стороне, — объявила Зоя и, вскинув воинственно голову, вышла за дверь.

«Ну и пусть все нападают на мою бедную Васьляндию. Пусть их будет много, а мы одни одинешеньки», — сказал я себе с горечью, забыв совершенно про военное могущество Васьляндии.

А превосходство моей армии объяснялось самой простой причиной: я умел рисовать, а у братьев не выходила даже обычная ровная линия. Перо и кисточка у них в руках выводили нечто безобразно кривое, зябко дрожащее. Будто спотыкаясь через каждый миллиметр, даже на самой гладкой бумаге.

Вот и получалось, пока я сам создавал свои батальоны и полки, Феликс и Яша ждали, когда кто-нибудь нарисует им хоть одного завалящего пехотинца. Но поскольку бумажные солдатики никого больше в доме не интересовали, помогать противникам приходилось мне самому. Иначе моей армии просто не с кем было бы воевать. А чтобы сохранить свое превосходство, на каждых двух новых солдат противника я тут же рисовал себе трех. Вот почему армии Феликса и Яши, сложенные вместе, едва равнялись одной моей.

Но я, забыв об этом, говорил себе:

«Ах так! Значит, они уже втроем на одного. Правда, у Зои нет ни одного солдатика. Но это не имеет значения. Все равно они втроем против одного. Ну ничего, пусть все посмотрят, как я буду сражаться до последнего солдата! И ни за что не отступлю перед врагом!» Я ни капли не сомневался, что правители Феликсании и Яшинезии куют сейчас свою победу, и пытался представить, чем они заняты в этот момент. Их деятельность казалась мне страшно загадочной. Вдобавок ко всему, Феликс и Яша точно затаились, больше не напоминали о себе, и это разжигало мое любопытство. Оно разрослось и стало прямо-таки изводить меня. И тогда я решил наведаться к братьям сам! Повод для этого нашелся самый что ни на есть подходящий. Уже давным-давно я обещал им нарисовать главнокомандующего братских армий. Но до сих пор у меня никак не доходили руки. И вот настал момент, когда мне очень захотелось исполнить свое обещание.

«Это устроит всех, — сказал я себе. — И ребята наконец-таки обзаведутся своим главнокомандующим, и я посмотрю, что творится у них».

Я взял краски и кисточку и побежал к Феликсу.

— А вот и Вася пришел, — сказала его мать, открыв мне дверь и пропуская в прихожую.

Но я не слушал ее, мои уши сразу уловили веселый шум, долетавший из глубин квартиры.

— Здравствуйте, — сказал я, опомнившись. И тотчас шум в комнате стих. Такое впечатление произвел на союзников мой голос.

— Проходи, Вася, иди к ребятам, — сказала мать Феликса.

Я вошел в комнату и увидел их всех троих. Они сгрудились вокруг стола и напряженно следили за мной. А Яша при этом навалился на стол, закрывая что-то обеими руками от меня.

— Вот, — сказал я, показывая краски. — Я обещал нарисовать фельдмаршала. И сейчас нарисую.

— Не надо, — сказал Феликс. — Мы обойдемся.

— Мы его сами рисуем, — объявила торжественно Зоя.

Братья зашикали на нее, но Зоя небрежно отмахнулась от них и хвастливо сказала:

— Я рисую ноги, они остальное.

— Ну-ка, покажите, что у вас получилось, — потребовал я, чувствуя себя большим специалистом.

— Нельзя, — коротко ответил Феликс.

— Это почему? — спросил я, обидевшись.

— Вась, ты что, забыл? У нас ведь скоро война! — напомнил Яша. — А в войну знаешь как? Держат всех командиров в секрете. А этот у нас еще самый главный.

Он был прав, и все же мне было обидно. «Неужели нельзя хоть на минутку подумать, что перед ними никакая не враждебная держава, а просто их товарищ Вася? — сказал я себе. — Им хорошо, они опять начнут веселиться втроем, а мне придется уйти и, точно Робинзону Крузо, ждать в полном одиночестве, когда же настанет двенадцать часов».