Читать книгу "Подкидыш для депутата. Выбор сердца - Вероника Лесневская"

— Но наказать кое-кого придется, — аккуратно проводит пальцем по носику малышки, отчего та смешно морщится. — Да, Машунь?

И уже в следующую секунду кабинет заполняется звонким детским хохотом. Он забирается в каждый уголок моей души, обновляя и исцеляя, затягивает свежие раны и дарит надежду.

Словно через толстое стекло наблюдаю, как Дима играет с Машей, щекочет ее, то и дело целуя в лобик или макушку. Это выглядит так мило и по-семейному, что на мгновение забываю, где я и с кем. Сейчас я в своем идеальном мирке, о котором всегда мечтала. Муж, ребенок. Все счастливы и дружны.

Обухом по голове бьет осознание иллюзии всего происходящего. Из состояния эйфории меня выводит собственный хохот, такой настоящий, радостный. Я думала, что разучилась смеяться. И уж тем более не собиралась делать этого здесь, в тылу врага.

— Так, а ты чего смеешься, горе-мама? — игриво обращается ко мне Дима.

Протягивает руку — и вдруг легко проходится пальцами по моему боку, отчего все тело простреливает разрядом тока. Безумно щекотно, и я не в силах терпеть! Вздрагиваю и ойкаю, возмущенно глядя на нахала. Но он и не думает прекращать. Окончательно отвлекается от Маши — и придвигается ко мне, заключая в кольцо своих рук. Кажется, что теперь его пальцы повсюду, пощипывают кожу, заставляя меня извиваться и срываться на смех.

Пытаюсь отвернуться, выкрутиться и едва сдерживаюсь, чтобы не завизжать от невыносимой щекотки. Но Дима наступает только решительнее, стремительно разрушая все барьеры между нами.

— Так сильно боишься щекотки? — забавляется мужчина. — Ревнивая дикая кошка, — шепчет сквозь смех.

Не замечаю, как оказываюсь в теплых и возмутительно уютных объятиях Димы. Он держит меня со спины, уложив широкие ладони на мой живот. Прижимает к себе настолько сильно, что, кажется, вот-вот сломает. Но вместо этого вдруг целует меня в плечо, проводит носом вверх по шее, обжигая кожу дыханием.

Кашляю предупреждающе и делаю попытку высвободиться из крепких мужских рук. Дима отпускает меня незамедлительно, будто боится напугать. И даже ладони вверх поднимает в знак примирения.

Прячу улыбку, не желая демонстрировать ему свою минутную слабость, а сама переключаюсь на Машеньку. Она сидит как ни в чем не бывало и, пользуясь тем, что мы «отвлеклись», сосредоточенно догрызает паспорт.

— Опять ребенка покормить забыла, мать? — ехидничает Дима, вместе со мной наблюдая всю эту картину.

— У нас режим, — бурчу в ответ и тянусь к ребенку.

Опередив меня, он аккуратно забирает у Маши остатки своего документа, а потом подхватывает девочку на руки.

— Кушать? — оглядывается на меня, а я лишь слабо киваю, не до конца веря в происходящее.

Дима чмокает малышку в щечку и направляется с ней прочь из кабинета. Очнувшись, следую за ними. Но на пороге мужчина вдруг резко останавливается, словно вспомнив нечто важное. Он устремляет на меня прищуренный медовый взгляд, испытующий и внимательный, а потом вдруг выдает:

— А что вы делали в моем кабинете?

Глава 3

— Осваивали новые территории, — как можно невозмутимее хмыкаю я. — Своя комната Маше наскучила, вот она и поползла «на разведку». Что еще ей делать целый день в четырех стенах?

Последнюю фразу произношу с укором, при этом уперев руки в бока и вызывающе вздернув подбородок. В конце концов, лучшая защита — это нападение. Стараюсь выглядеть уверенно, а у самой все внутри дрожит: если Дима догадается об истинной цели моего визита, то мне конец.

Как назло Щукин вдруг меняется в лице, заставляя меня насторожиться сильнее. Быстрым взглядом окидывает кабинет, скользит по своему рабочему столу, а я едва сдерживаюсь, чтобы не обернуться и не проверить, закрыла ли я ноутбук. Мысленно заставляю себя сохранять непроницаемое выражение лица и не делать слишком резких движений, чтобы не показывать свое волнение. Ощущаю себя сапером-неудачником в американском фильме, который наступил на мину и теперь не может пошевелиться, иначе подорвется в ту же секунду.

Но детонатор в лице Димы, к моему счастью, не срабатывает. Мужчина лишь задумчиво кивает — и продолжает свой путь на кухню. Задерживаю дыхание и следую за ним, гипнотизируя взглядом широкую спину, мускулистые плечи, мощные руки, в которых сейчас уютно устроилась крохотная Маша. И ведь не капризничает даже, маленькая хитрая лисичка! Решила очаровать папашку?

Наблюдаю, как Дима бережно усаживает малышку в стульчик, а та начинает воодушевленно лепетать что-то на своем языке. Сложившаяся картинка выглядит так гармонично. И в то же время неправильно!

Встряхиваю волосами, пытаюсь привести свои мысли в порядок — и поспешно приближаюсь к Маше, как бы невзначай отталкивая плечом Диму. Оперативно застегиваю ремешки, и только после этого отхожу к шкафу, в котором оставила баночки с детским пюре. У Машеньки сейчас по графику как раз прикорм. Будем пробовать кабачок. Откручиваю крышечку, слыша характерный хлопок, и с подозрением смотрю на серо-зеленую жижу внутри банки. Не уверена, что это вкусно, но интернет глаголет: именно с кабачка необходимо начинать прикорм.

— Выглядит не аппетитно, — кривится Дима, словно читает мои мысли.

— Нормально, — забывшись, смеюсь я. — Я хуже готовлю, так что Маше повезло.

— Не знаю, не пробовал, — ухмыляется он.

— Твое счастье, — хихикаю в ответ, отправляя ложку с пюре малышке в рот. — Это было бы последнее, что бы ты попробовал в своей жизни, — подмигиваю Маше, которая сосредоточенно размазывает остатки еды по щечкам.

Кажется, она тоже не в восторге от детского питания. Приходится уговаривать ее, отвлекать игрушками и сказками. Пару минут спустя из головы напрочь вылетает тот факт, что рядом Дима. А он тем временем устраивается за столом позади меня — и не издает ни звука.

Сейчас я веду себя естественно, посвящая Маше всю себя, без остатка, дарю ей положительные эмоции, на которые, оказывается, еще способно мое очерствевшее сердце.

Не скажу, что мы с малышкой на сто процентов справились с миссией «попробуй кабачок», но по крайней мере приложили максимум усилий.

Вздыхаю тяжело, глядя на перемазанную Машеньку, а она, в свою очередь, сонно трет глазки. Тянусь за салфетками и вздрагиваю, словно током пораженная, когда моя рука соприкасается с чужой ладонью. Прохладные пальцы ведут вверх к моему запястью, но потом останавливаются. Растерянно смотрю на Диму, а он просто берет салфетки и, придвинувшись к Маше, начинает аккуратно вытирать ее личико. Ребенок морщится и хихикает, не сводя своих темных глаз-бусинок с Щукина. От такой ее преданности мне становится больно. Малышка ведь только начинает узнавать Диму, доверяется ему, привыкает…

«Что ты делаешь? Хватит играть в заботливого папу, чертов лицемер!» — хочу закричать в его красивое, но наглое лицо.

Однако подавляю неуместный гнев, который грозит рассекретить меня и мои истинные мотивы. Делаю глубокий вдох, шумно выдыхаю. Дожидаюсь, пока Щукин закончит показуху, а после — сама беру Машу на руки и уношу в комнату, демонстративно закрывая за нами дверь.