Читать книгу "Новейшая история России в 14 бутылках водки. Как в главном русском напитке замешаны бизнес, коррупция и криминал - Денис Пузырев"

В отличие от несложных и недорогих линий по розливу водки, производство спирта требовало гораздо более сложного и дорогостоящего оборудования. Находившаяся в руинах отечественная промышленность была неспособна удовлетворить требования осетинских водочных баронов, поэтому гости из северокавказских республик зачастили в Европу, где размещали заказы на поставки суперсовременных ректификационных колонн. В одной из таких поездок менеджеры «Истока» сделали удивительное открытие: выяснилось, что спирт, произведенный в Европе и США, стоит в три-четыре раза дешевле, чем в «закрытой» для них Украине.

Такая дешевизна объяснялась тем, что для многих западных спиртзаводов собственно спирт был побочным продуктом производства. Основные деньги европейские и американские спиртовики делали на продаже барды — переработанного зерна (то есть отходов спиртового производства). Барда считалась ценным комбикормом, и ее скупали сельхозпредприятия на корм скотине. Спрос на спирт не был столь масштабным, девать его было попросту некуда. Поэтому крупные спиртзаводы были готовы продавать его за копейки и в любых объемах. Литр отдавали от 20 до 25 центов, при том что водочники из Осетии были готовы платить по два доллара и выше. На «Истоке» поняли, что напали на золотую жилу.

Но возник вопрос: каким образом доставить этот спирт в Россию? Таможенная пошлина на тот момент составляла пять долларов с литра, что лишало импорт спирта экономического смысла. Решение, найденное осетинами, было поистине гениальным. В России всегда был (и по-прежнему есть) дефицит коньячных спиртов и виноматериала. Причина очевидна: хоть Россия и велика, при огромном объеме потребления земли, пригодной для выращивания винограда, его тут слишком мало. А на той, что есть, — в южных регионах — виноградники значительно поредели за годы антиалкогольной кампании Горбачева. При этом заводы так называемого вторичного виноделия, то есть производившие вина и коньяки из привозного сырья, работали повсеместно. Чтобы им было с чем работать, Россия подписала договор о беспошлинном ввозе сырья из Грузии, где винограда и коньячных спиртов было в избытке. И это оказалось идеальной лазейкой.

В конце июля 1996 года в грузинский порт Поти прибыл первый танкер из США, в трюмах которого плескались десять тысяч тонн первоклассного спирта из Техаса. Спирт из танкера перегрузили в железнодорожные цистерны, которые отправлялись в Гори, а уже там его ждали спиртовозы с поддельными накладными, в которых содержимое было обозначено как грузинский коньячный спирт, следовали в сторону границы с Россией по Военно-Грузинской дороге и Транскавказской магистрали. Пересечь границу проблемой не было: пограничники с обеих сторон за умеренную мзду не проявляли особого интереса к содержимому спиртовозов. К тому же сама граница формально проходила по двум тоннелям — Рокскому (на Военно-Грузинской дороге) и Дарьяльскому (на Транскавказской магистрали). Между выездом из тоннеля и осетинскими таможенными постами находилась двухкилометровая нейтральная полоса. Этим пользовались водители спиртовозов, объезжавшие таможенные посты сбоку по грунтовым дорогам и руслам высохших ручьев. Крупные машины там проехать не могли, но они легко «решали вопрос» на месте с таможенниками.

После успешного рейса первого танкера поток американского спирта через Грузию принял лавинообразный характер. Все, кто имел деньги, фрахтовали танкеры со спиртом в США и Европе. За год, пока существовала «американская схема», через порт Поти прошли разгрузку сотни танкеров со спиртом. Крупнейшие из них перевозили по 50 тысяч тонн. Небольшой грузинский порт работал с максимальной нагрузкой. Случалось, что на рейде потийского порта из судов образовывалась пробка. Танкеры со спиртом были вынуждены отстаиваться в черноморском турецком порте Трабзон, ожидая, когда появится возможность стать в Грузии под разгрузку.

К бизнесу подключились и грузины. Местные предприниматели сами фрахтовали танкеры со спиртом и сбывали его в Гори по доллару сорок центов за литр. Вокруг расцветал малый бизнес: работяги выкупали грузовики, способные перевезти спирт в Осетию. В Гори они покупали спирт по 14 тысяч долларов за десять тонн (стандартная загрузка машины), проезжали всего около 200 километров и в Осетии сдавали товар уже за 20 тысяч долларов. С учетом взяток и накладных расходов можно было заработать до пяти тысяч долларов за ходку — отличные деньги для небогатой Грузии в 1997 году. Наемный водитель на машине хозяина получал от 700 до 1500 долларов за сутки, в зависимости от объема груза.

Конец 1996-го и практически весь 1997-й в итоге стали временем триумфа осетинской водки в России: ею была залита вся страна от Калининграда до Камчатки. При себестоимости поллитровки в 50 центов крупный опт в центральных регионах начинался от доллара за бутылку. Для сравнения: популярный в те же годы «Довгань» стоил в районе пяти баксов, дешевые водки из Подмосковья — около трех. Даже в конце нулевых, которые на центральных телеканалах любят называть «тучными», до половины покупателей водки делали свой выбор, в первую очередь ориентируясь на цену. А что уж говорить про девяностые, когда денег у значительной части населения катастрофически не хватало, а вокруг, как мы знаем из популярной песни, «убивали людей и все бегали абсолютно голые».

Конец осетинской

Спустя год после прихода в порт Поти первого американского танкера со спиртом, в июле 1997 года, на ленте агентства ИТАР-ТАСС появилось небольшое сообщение об инциденте на российско-грузинской границе. Сообщалось, что в районе Рокского перевала российские пограничники задержали колонну из 19 спиртовозов, направлявшихся с территории Грузии в Северную Осетию. «За то, чтобы цистерны были пропущены, 50 лидеров крупных преступных группировок предложили пограничникам миллион долларов. Однако пограничники от взятки отказались, — сообщал корреспондент агентства. — После этого неизвестные преступники обстреляли пост „Верхний Ларс“ из гранатомета. Но и тогда грузовики в Россию не пропустили».

Спустя несколько дней у пропускного пункта «Северный портал» пограничники тормознули уже 150 автоцистерн из Грузии, после чего на КПП прибыли вооруженные осетины на 50 легковушках. Они опять предложили пограничникам взятку в миллион, от которой те, к удивлению осетин, отказались. Спиртовозы развернули и отправили обратно в Грузию. Так начиналось «великое спиртовое противостояние» на границе, продлившееся около полугода.

Инициатором противостояния стал глава российской погранслужбы генерал Андрей Николаев, лично руководивший операцией. По его приказу пограничные посты сдвинули на полтора километра вглубь нейтральной территории — теперь они стояли прямо на выезде из тоннелей, и миновать их у водителей спиртовозов не было никакой возможности. А тем временем ко въезду в тоннели с грузинской стороны подъезжали десятки новых автоцистерн. По оценке российской таможни, к декабрю (а фуры стояли у границы несколько месяцев) на въезде в тоннель стояли машины с миллионом тонн спирта. По сведениям «Коммерсанта»[31], отдельным спиртовозам удавалось просочиться через границу за взятку в десять тысяч долларов с машины, но пограничная служба отрицала подобные случаи. На границе был повешен прочный замок.