Читать книгу "Тебе принадлежу - Виктория Победа"

— Пошли, — произносит друг, помогая мне выбраться из машины. Не помню, как преодолеваю расстояние до входа, лишь быстро перебираю ногами, пока Матвей ведет меня по коридорам, явно зная, куда идти. Все вокруг сливается в одно большое пятно, а мысли мои уже давно не здесь, они там, рядом с раненным Максом.

Матвей останавливается у двери в одну из палат, а я глупо перевожу взгляд с него на ту самую дверь. Разве Макс не должен быть в операционной? Почему мы здесь?

—Иди, — друг открывает передо мной дверь, вталкивает в палату, и я буквально врываюсь внутрь.

Взор всех присутствующих обращается на меня, а я вижу лишь ЕГО, сидящего на кровати, с перевязанным бинтами торсом. Живого. И почти невредимого.

Никогда, никогда я не чувствовала такого облегчения. Жив. Он жив. Смотрю на него не мигая, из глаз ручьем льются слезы, и я не сразу понимаю, что в палате уже никого нет, никого, кроме нас двоих.

—Иди ко мне, — доносится до слуха, и я делаю шаг, еще один и еще, пока не оказываюсь у его постели. Забираюсь на кровать, наплевав на то, как буду выглядеть, если кто-нибудь войдет в палату. Плевать! Устраиваюсь у него на коленях, обхватываю руками шею, утыкаюсь ему в шею и начинаю рыдать, потому что это сильнее меня.

—Тише, малышка, ну ты чего, — ласково шепчет Макс, поглаживая меня по спине, выводит на ней какие-то замысловатые узоры, спускается к краю футболки и проникает под нее, заставляя меня дрожать всем телом от одного лишь прикосновения его теплых рук.

—Я думала…я так боялась… — не договариваю, слова здесь лишние, обхватываю ладонями его лицо и принимаюсь целовать щеки, глаза, губы.

Он притягивает меня к себе и наши губы сливаются в долгом, жарком, просто безумном поцелуе.

— Тихо-тихо, — улыбаясь морщится Макс, когда в порыве страсти в случайно надавливаю ладонью на перебинтованный торс.

Отстраняюсь резко. Идиотка. Смотрю на него виновато, он ведь ранен, о чем я вообще думала?

Продолжая улыбаться, Макс снова притягивает меня к себе, прижимает мою голову к своей груди и зарывается носом в мои волосы.

— Прости меня, — шепчу, даже не пытаясь сдерживать катящиеся из глаз слезы, —прости пожалуйста, я больше никогда не стану закатывать скандалы, господи, я так боялась тебя потерять, я не смогу без тебя, — тараторю на выдохе, мне столько нужно ему сказать. Последние пол часа были самыми страшными в моей жизни, в такие моменты осознаешь, насколько хрупкая наша жизнь и насколько смешны, и нелепы обиды.

Он нежно берет меня за подбородок, заглядывает в мои глаза, смотрит как-то странно, -по-особенному.

— За что ты извиняешься, дурочка? – произносит хрипло и снова касается моих губ своими, целует невесомо, скользит губами по моим щекам, собирая ими слезы. — Это я должен перед тобой извиняться, малышка, я должен просить прощения, — он говорит, а я снова утыкаюсь носом в его шею, целую пульсирующую жилку и вдыхаю неповторимый аромат любимого.

—Ты съел рыбу, - говорю зачем-то, вспомнив о пустой тарелке, покоящейся на столе.

—Съел, — смеется Макс.

—Ты же ее терпеть не можешь, — улыбаюсь в ответ, продолжая целовать открытые участки его тела.

— С чего ты это взяла? – спрашивает, а в голосе слышится удивление.

Упираюсь ладонями в его плечи, поднимаю голову и встречаюсь с удивленным взглядом.

— Юля рассказывала, — отвечаю неуверенно и опускаю взгляд, когда, закатив глаза, Макс начинается смеяться в голом, периодически морщась от боли.

—При всей моей огромной любви к сестре, она просто отвратительно готовит рыбу, — отсмеявшись признается Макс, — но я слишком сильно ее люблю, чтобы иметь смелость сказать ей правду, приходится делать вид, что рыбу я с некоторых пор не ем, — добавляет он и целует меня в висок.

—А я думала, ты ее съел потому, что я приготовила, — хочется пошутить, но получается как-то глупо, а потому густо покраснев, я опускаю взгляд и прячу лицо у него на груди.

—И это тоже, — его голос становится серьезным. — Я и омлет твой в прошлый раз съел, если ты не заметила.

А вот здесь и мне становится не смешно. Что значит он съел омлет? Какой омлет? Нет, не может быть, чтобы тот самый. Но после того раза к яйцам я больше не прикасалась, мне так стыдно было за свою идиотскую выходку и совсем не хотелось напоминать о ней Максу.

—Ты же несерьезно? – чуть отодвинувшись, смотрю на него с надеждой. Нет, ну не мог же он и правда доесть тот ужасный омлет. Заглядываю в его глаза, ищу хоть намек на шутку, но не нахожу. Макс вполне серьезен. Быть этого просто не может.

—Почему? – он улыбается. —Ты приготовила завтрак, я съел, к тому же я ведь сам тебя попросил его приготовить.

—Прости, — поджимаю губы и отворачиваюсь.

Не могу смотреть в его глаза, никогда мне так паршиво не было. Чего я тогда добиться хотела? Характер показать? Показала, а он сидел и давился тем гребанным омлетом. Такой дурой я себя еще не чувствовала. На глазах снова выступают слезы, смахиваю их тыльной стороной ладошки и в это же время Макс осторожно цепляем пальцами мой подбородок и поворачивает мою голову на себя.

— Ну ты чего расстроилась-то, Кать? – Макс продолжает улыбаться, стирая пальце мои слезы.

—Почему? – всхлипываю.

—Что почему? – уточняет он.

—Почему ты его просто не выбросил? – задаю вопрос, сама не понимая, что хочу услышать.

—Потому что я слишком сильно тебя люблю, чтобы выбрасывать еду, приготовленную твоими руками.

Глава 22

Катя

—Что? – переспрашиваю еле слышно, неуверенная в том, что мне не послышалось. Он мне сейчас в любви признался?

Вместо ответа он просто обхватывает мой затылок и впивается в губы, жадно проталкивая язык внутрь. Так он меня еще не целовал, даже в тот вечер, когда приревновал к Матвею, я не чувствовала такого напора, кажется, у него окончательно сорвало тормоза. Меняю положение, перебрасываю ногу, тем самым буквально оседлав Макса и целую в ответ, так же жадно, до боли кусаю его губы, с ума схожу от вкуса любимого мужчины.

—Это лишнее, — хрипло произносит Макс и задирает мою футболку вместе с чашечками бюстгалтера, сжимает грудь, мнет ее в своих огромных ладонях, а я не могу больше сдерживать рвущиеся наружу стоны. Зарываюсь пальцами в его волосы и слегка откидываюсь назад, в то время как губы Макса смыкаются на моей груди, язык ласкает набухшие и ставший слишком чувствительным бугорок.

— Макс, - нужно его остановить, прекратить это безумие, мы же в больнице, а он ранен.

—Люблю тебя, — шепчет и снова возвращается к моим губам в то время, как его рука ловко справляется с пуговицей и ширинкой на моих джинсах, и проникает внутрь. —Черт, малышка, как же я хочу быть в тебе, — рычит и снова набрасывается на мои губы.