Читать книгу "Невыносимая невеста, или Любимая студентка ректора - Ольга Обская"

— Нет. Ещё до Филиппа… — Тереса тянула, как будто ей не хочется говорить, что на прямолинейную старосту было совершенно не похоже. Обычно она высказывается сразу в лоб, без обиняков, — …когда мы только-только начали учиться… прошла неделя, может две, Марчел проявлял к Монике большой интерес…

Да к кому только Марчел интерес не проявлял. Вопрос — насколько всё далеко могло зайти.

— …очень большой интерес, — будто прочитав мысли Валерии, добавила Тереса.

Злата отчаянно делала вид, что ей всё равно, но Лера видела, как нервно её пальцы сжимают плед, которым была покрыта тахта. Глупое маленькое золотое солнце, только не вздумай всерьёз влюбиться в этого прохвоста. Натерпишься ещё в сто раз больше, чем сегодня…

— А кроме Марчела? — Лера посмотрела на Тересу, но ответить та не успела.

В комнату влетела виновница переполоха.

— Вот вы где? А я думаю, куда все пропали, — она недоумённо улыбнулась.

Злата и Тереса смотрели на Монику новыми глазами, пытаясь разглядеть признаки беременности. Но Лера уже знала, что дело это бесполезное. Если у тебя нет ультразвукового зрения, как у аппарата УЗИ, то ничего на ранних сроках ты не высмотришь.

— Девочки, можно я с вами? Вы что делаете? — Монике очень не хотелось отрываться от коллектива, хоть о цели собрания она и не догадывалась.

Лера и Тереса переглянулись. Раз уж Моника сама нагрянула, надо брать её в оборот.

— Садись, — скомандовала Валерия, уступая ей место. — У нас вечер откровений. Раз ты с нами, то теперь твоя очередь откровенничать. У тебя были с Марчелом серьёзные отношения?

— С Марчелом? Разве с этим повесой могут быть серьёзные отношения? — Моника закатила глаза. — У меня ещё ни с кем не было серьёзных отношений. Я считаю, серьёзные отношения могут быть только с серьёзным солидным мужчиной, а никак не со студентом.

Что и требовалось доказать. Лера вздохнула с облегчением. Однако у Тересы был вид, что ещё рано успокаиваться.

— Моника, раз вечер откровений, то нужно говорить на чистоту, — она посмотрела, как строгая староста. — А как же тот поцелуй?

— Это было не по-настоящему. Я просто хотела узнать, как целуется тот, по кому сохнет пол-академии.

Лера не знала, о каком поцелуе речь, зато точно знала, что от одного поцелуя беременными не становятся. Пора было прекращать говорить намёками и рассказать Монике из-за чего весь сыр-бор. И Валерия рассказала. И о том, к какому выводу пришёл Муачо из-за неожиданно проснувшегося у него дара. И о том, какой он ей готовит подарок.

Валерия ожидала, что Моника только рассмеётся тому, какие фортели может выдать неокрепший дар, но Моника, наоборот, чем дальше слушала, тем больше бледнела.

— Неужели это Кацпер?! — она прижала ладони к щекам и начала сбивчиво и эмоционально рассказывать историю месячной давности. — В тот день в студенческом клубе собралась компания Кацпера. Праздновали его двадцатилетие. Шимон принёс целую бутыль валисейского дурманящего зелья — его дружок где-то раздобыл. Они угощали всех. Не знаю, зачем я решила попробовать. Знала же, что оно может сильно кружить голову. Выпила совсем чуть-чуть, а дальше всё как в тумане. Пришла в себя под утро в своей кровати, раздетая. И не помню, как в ней оказалась. Мне сказали, что из клуба до общежития меня провожал Кацпер. Я не думала ничего плохого, но всё-таки нашла его на следующий день и говорю: мол, рассказывай, что да как. Пригрозила ему, что прокляну. Нашлю такое, чтоб у него на веки вечные пропала мужская сила. Конечно, блефовала. Мне от нашей родовой проклятийной магии Залевских достался только дар снимать проклятия, а не насылать. Он поклялся, что ничего не было. Что только проводил меня до комнаты и помог лечь, а дальше испарился. Я ему поверила. А теперь не знаю… — Моника растерянно посмотрела на подруг в поисках поддержки.

Лера тоже не знала, что и думать. Она уже убедилась, что Кацпер — редкий мерзавец, но чтоб настолько? Да и Моника, уж какой бы затуманенной от зелья она ни была, не могла же совсем ничего не почувствовать? Не под наркозом же. Валерия с Тересой переглянулись, и староста выдала:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Улики неубедительные. Предлагаю, пока считать Монику небеременной. Когда вернёмся в академию, купим в аптеке листьев аруганской пальмы и всё выясним.

Лера сразу догадалась, что эти аруганские листья — аналог земного теста на беременность.

Моника после слов Тересы заметно повеселела.

— Да, я согласна считать себя небеременной.

— Тогда беру Муачо с его колыбелью на себя, — вызвалась Лера.

На этой оптимистичной ноте девушки разошлись. Вернее, Тереса и Моника ушли к себе, а Валерия и Злата остались в своей комнате.

Время было позднее и пора бы уже было ложиться спать. Лера принялась разбираться с устройством тахты, чтобы понять, как её разложить, но мысли в голове крутились совсем не о тахте. Хоть и было решено считать Монику небеременной, но Лере всё равно не давали покоя слова Муачо. Не могла же совсем на пустом месте ему привидеться родственная связь Моники и ребёнка? Он наверняка ошибся, но где и в чём? Что за связь он видел? У Леры было несколько вариантов, причём самых нелепых: может, беременный тут кто-то другой?

Но эти вопросы можно было отложить до завтра. Тут другое не выходило из головы — то, что увидела Злата. Её рассказ очень интриговал, и хоть Лере не верилось, что одним из младенцев была она, всё равно хотелось узнать поподробнее о том, что приключилось в этой комнате. Вот бы поговорить с настоятелем, расспросить его — он, наверняка всё знает. Но завтра экскурсанты возвращаются в академию. Осталась только ночь. Конечно, поздновато для бесед, но интуиция подсказывала — Вилзорт не откажет. Он показался Лере словоохотливым. Она решилась. Только оставлять Злату одну не хотелось. Вдруг ей опять откроется прошлое, что-нибудь пугающее. Сегодня ей и так перепало переживаний.

Тахта, наконец-то, поддалась. Раскрылась с музыкальным скрипом. Но вместо того, чтобы обустраивать спальные места, Лера предложила:

— Злат, а давай напросимся к настоятелю на чай? Может, расскажет нам что-нибудь интересное. Наверняка, знает много историй — писатель, как-никак.

— Давай, — ни секунды не сомневаясь, согласилась Злата.