Читать книгу "Царица Пальмиры - Бертрис Смолл"

Внезапно звук водяных часов, каплями отсчитывавших минуты, напомнил ему о том, что час уже поздний. Он повернулся и направился в свою спальню. Он лег и заставил себя заснуть.

Когда в пустыню пришел рассвет, вытянув на песке свои пальцы расплавленного огня и расцвечивая все вокруг абрикосовыми и золотистыми тонами, из города выехали два всадника — черные силуэты на фоне яркого утреннего неба. Оденат сам выбрал для Зенобии горячую арабскую кобылу белой масти, так же, как и его собственный крупный жеребец. Кобылу лишь недавно объездили. Зенобия стала ее первой хозяйкой.

— Как ее зовут? — спросила девушка, когда они выезжали из Пальмиры.

— У нее еще нет имени, мой цветок. Это твоя задача — дать ей имя, ведь это кобыла — мой первый подарок тебе.

— Так она моя?!

В ее голосе слышались недоверчивость и восторг.

— Да, она твоя! — повторил он и позволил своему взгляду устремиться на ее длинные обнаженные ноги, выглядывавшие из-под короткого хитона. Он собирался принять какие-нибудь меры в связи с этим, так как не хотел, чтобы другие мужчины могли с нежностью смотреть на эти прелестные ножки.

— Я назову ее Аль-ула! — счастливым голосом произнесла Зенобия.

Он улыбнулся, кивком выразив свое одобрение. Слово «аль-ула» на арабском языке означало «первая».

— Это хорошее имя, и ты очень умно поступила, назвав ее так, мой цветок.

— А как зовут твоего жеребца?

— Ашур, воинственный, — ответил он.

— А что, он действительно воинственный?

— Из-за него я не могу держать других жеребцов у себя на конюшне. Он уже убил двоих. Теперь я держу только меринов и кобыл.

— Я буду состязаться с тобой! — бросила ему вызов Зенобия.

— Только не сегодня, мой цветок! Аль-улу только что объездили, и ей нужно время, чтобы привыкнуть к тебе. Кроме того, мне нужно возвращаться, ведь у меня сегодня напряженный рабочий день.

— А можно мне поехать с тобой? Это гораздо интереснее, чем болтать с женщинами. Я не привыкла сидеть и ничего не делать, только красить ногти, да мокнуть в лохани с надушенной водой.

Он сочувственно усмехнулся.

— Когда станешь моей женой, сможешь повсюду ездить со мной, Зенобия.

— О, черт!

Она поняла, что ей придется остаться в женских апартаментах, где она окажется между Аль-Зеной и Делицией.

Он прочитал ее мысли и стал посмеиваться над ее разочарованием.

— О, мой бедный цветок, оказавшийся между осой и бабочкой!

— Откуда ты знаешь, о чем я подумала? — спросила она.

— Выражение твоего лица яснее любых слов, которые ты могла бы произнести! — ответил он. — Если ты станешь моей женой, Зенобия, я не стану загонять тебя в гарем, обещаю! Ты будешь свободна и сможешь уходить и приходить, когда тебе захочется. Я сделаю для тебя то, что еще ни один князь Пальмиры не делал для своей княгини — я сделаю тебя равной мне.

— Я не хочу жить в женских апартаментах! — вдруг сказала она. — Если я стану твоей женой, я хочу, чтобы во дворце у меня был собственный дом. Я сама буду выбирать себе слуг и покупать рабов. Я не хочу, чтобы у меня в доме были шпионы.

Она остановила свою кобылу. Солнце уже взошло, небо было ярко-голубым и безоблачным, насколько достигал взгляд. Последовав ее примеру, он тоже остановил своего жеребца и повернулся лицом к ней.

— Я не обучена играть в эти игры, Ястреб! — спокойно произнесла она. — Давай будем откровенны друг с другом. Ты хочешь жениться на мне, и мой отец согласился на это. Но как скоро это произойдет, зависит от меня. Вы оба, и ты, и мой отец, знаете, что мне необходимо согласиться на этот брак. Мой отец считает, что ты — подходящий для меня человек. Из-за той великой любви, которую он испытывал к моей матери, он желает, чтобы я была счастлива. Я — счастливица! Немногие люди смогли бы понять мои чувства. Я — счастливица еще и потому, что для меня выбрали такого мужа. Ведь ты тоже понимаешь, что меня нельзя заковать в кандалы. Я должна остаться свободной! Ты был добр ко мне. Думаю, я уже начинаю любить тебя. То, о чем я тебя попрошу, нетрудно сделать.

— Понимаю тебя. Ты получишь все, что в моей власти! — ответил он.

— Ах, Ястреб, ты даешь слишком опрометчивые обещания! — поддразнила его она. — Никогда не следует соглашаться, пока не узнаешь все условия!

— Значит, ты хочешь учить меня, мой цветок?

— А разве ты не можешь поучиться у женщины? — резко парировала она.

— Ты хоть немножко любишь меня? — спросил он.

— А ты любишь меня. Ястреб?

— Думаю, я влюбился в тебя в тот самый день, когда убили твою мать. Ты была тогда так смущена, обижена и испугана! Мне захотелось протянуть руки и обнять тебя. Но ведь я был князем Пальмиры, а ты — дочерью моего двоюродного брата. Поэтому мне не удалось утешить тебя, хотя я хотел этого, Зенобия.

Эта исповедь удивила ее, а кроме того, была ей приятна. Однако нельзя допускать, чтобы он совершенно уверился в ней. И Тамар, я Баб, обе говорили, что женщина никогда не должна позволять мужчине становиться слишком самонадеянным.

— Надеюсь, ты не хочешь сказать, что провел все эти годы после смерти моей матери, тоскуя обо мне? Ведь я все равно не поверю этому, Ястреб!

— Я совершенно забыл о тебе, мой цветок! — прямо ответил он.

Ее гневный вздох, последовавший за этим утверждением, был ему приятен. Эта маленькая кокетка сделалась вдруг чересчур самоуверенной! Разве его отец не предупреждал его о том, что он никогда не должен позволять женщине становиться слишком самоуверенной?

— Но как же тогда ты можешь говорить, что любишь меня?

— В тот день я полюбил ребенка. Но когда я увидел прелестную девушку, в которую превратился этот ребенок, я снова влюбился. Я никогда не буду лгать тебе, Зенобия! Я люблю тебя!

Он взял ее за руку.

— О, мой цветок, я и в самом деле люблю тебя! Сжалься же над несчастным князем, который готов положить к твоим ногам свое сердце и свое царство! Когда мы поженимся?

— Скоро! — взмолилась она.

— Я не могу долго ждать, Зенобия. — Я — одинокий человек и страстно желаю, чтобы ты была рядом со мной, чтобы я мог любить тебя, говорить с тобой, делиться с тобой всем!

Эти его слова были как нельзя лучше рассчитаны на то, чтобы завоевать ее, и ничего лучшего он не мог сказать.

— Я выйду за тебя замуж, как только позволят жрецы, — ответила она.

Он приподнял брови, удивившись ее внезапному решению, и она улыбнулась.

— Я ведь нужна тебе, мой Ястреб? Разве ты сам только что не сказал мне это? Наш брак на самом деле стал фактом с тех пор, как вы с моим отцом пришли к такому соглашению. Под сомнением оставалась лишь дата свадьбы. Логика подсказывает мне, что если мысль о том, что прошлой ночью ты был с Делицией, огорчила меня, значит, я, должно быть, немножко люблю тебя, хотя все еще не могу признаться в этом даже самой себе.