Читать книгу "Вьетнам. Отравленные джунгли - Александр Тамоников"

Победе радовались бурно. Вьетнамцы пели бравурные песни, прибежал взволнованный товарищ Зуен, схватил руку Андрея и долго тряс ее, расточая дифирамбы советским воинам. «Подумаешь, делов-то, — смущенно говорил Андрей. — То же самое, что вороне из рогатки в глаз попасть. У нас еще с детства опыт наработан».

Цепь солдат пошла по джунглям — отлавливать сбитых летчиков. Урчали ТЗМ с ракетами в полуприцепах, стыковались с пусковыми установками — полным ходом шло перезаряжание. Из специального подземного хранилища, залитого бетоном, извлекли третью партию ракет, готовили к погрузке на ТЗМ. Расчеты работали отлаженно. Но прыгнуть через себя не могли — упорядоченность действий и технику безопасности никто не отменял. Разведданные не поступали, связь с командованием ЗРП в этот день отсутствовала, комплекс Овчарова располагался на другом участке. Полагаться можно было только на себя — благо ракет хватало и техника для их доставки тоже имелась.

Второй налет последовал через час — подразделение успело подготовиться. Эта атака была серьезнее первой — о наличии ракетного комплекса американцы уже знали. На подступах к квадрату разгорелся нешуточный воздушный бой. Для острастки ухали зенитки. С ближайшего аэродрома поднялись старенькие «МиГ‐17». Экипажи были вьетнамские, особой результативностью их действия не отличались. Но мужеству летчиков впору было былины слагать. Они справно путались у американцев под ногами, ломали их боевые порядки, вносили сумятицу. Два истребителя были подбиты ракетами «воздух — воздух» — один буквально рассыпался, рухнул по частям, из второго успел выпрыгнуть пилот, которого на земле встречали как героя. ЗРК Раевского за остаток дня выпустил двенадцать ракет, сбил четыре самолета. Еще один получил серьезные повреждения, но летчик вывел его из-под огня и ушел на базу. Сквозь слабенькую систему ПВО прорвались два истребителя-бомбардировщика, сбросили бомбы. Хранилища ракет не пострадали, но пожары на объектах разгорелись сильные. Раевский злился, но что он мог поделать? Люди сделали все, что могли. «Все в порядке, товарищ майор, мы славно поработали, — бормотал уставший, как собака, Романчук. — Представьте, если бы нас тут не было». Но всегда хочется чего-то большего, и при мысли, что при налетах пострадало гражданское население Качанга, охватывала злоба.

Последний налет был самым тяжелым — похоже, американцы вычислили координаты ЗРК. Часть самолетов отклонилась от маршрута, взяла курс на юго-восток, и это могло означать лишь одно: сейчас прилетит! Раскалилась аппаратура, кабина станции наведения пылала жаром. Отметки на экранах плясали перед глазами. Заряженными оставались только две пусковые установки. Это были «F‐105», они уверенно шли, выстроившись в шеренгу. Сомнительно, что пилоты обладали полной информацией о развернутом на земле комплексе. Но даже если начнут садить по площадям, мало не покажется! Первая ракета сбила самолет, идущий во главе строя. Вряд ли там кто-то выжил — «Тандерчиф», кувыркаясь, падал в джунгли. Нескольких секунд на принятие решения о катапультировании — крайне мало. Остальные меняли высоты, ставили помехи, уходили то влево, то вправо. Последняя ракета по пологой траектории умчалась в цель, но прошла мимо самолета, буквально рядом, пилот в последний момент сумел применить какой-то хитрый прием. До слез обидно! Оба уцелевших самолета сбились с курса, сбросили бомбы с большой погрешностью. Они взрывались слева, справа от стартовых позиций, дрожали кабины, звенело в ушах. Грохот стоял адский. Газарян сжал виски ладонями, тупо раскачивался, а Андрей успел выскочить на улицу. Полоскало безжалостно, слева и справа бесилось пламя, взлетали в небо деревья и кустарники. Стих гул моторов — бомбардировщики, отбомбившись, убрались восвояси…

Ущерб оказался незначительным. Пара контузий, сломанный шлагбаум, две пусковые установки засыпало землей. Все бомбы легли в стороне от позиций. Бог, как видно, существовал, хотя его милость проявлялась весьма странно. Люди сновали по позициям, как сомнамбулы, многих качало. Ругался сержант Калинин — что-то про шутку, повторенную дважды, так как снова досталось автобусу. Но на этот раз ничего необратимого — вылетели стекла, пробило шину, задний бампер живописно порезали осколки. А ведь это государственная собственность, ему за девять жизней не рассчитаться!

Зенитный комплекс, с учетом некоторой потрепанности, был готов продолжать бой. На джунгли укладывались сумерки, вьетнамские операторы сканировали воздушное пространство, а офицеры мрачно курили, воспользовавшись передышкой, наслаждались тишиной и покоем. Американцы явно выдохлись. Заработала линия связи, в эфире послышался возбужденный голос подполковника Коняева:

— Ты молодец, майор, объявляй своим подчиненным благодарность! И в свой адрес прими! Вьетнамское командование довольно. Вас представят к наградам за мужественное выполнение интернационального долга. Объекты пострадали, но жить будут, ущерб в пределах нормы. У Овчарова дела хуже, потерял две пусковые установки, но наши все целы, и то хорошо. Согласно данным разведки, в ближайшие часы налетов не будет, часок-другой можете поспать. Но чтобы люди на посту находились постоянно! Ты уж проследи за этим. Будь готов к завтрашнему дню, боеприпасы вам подвезут.

— Товарищ майор, давайте помоемся, — взмолился Газарян, — мочи больше нет ходить в таком виде! Хоть трусы с рубашками постираем — мы же провоняли насквозь. В ста метрах от нашего участка скалы, там термальные источники — даже воду греть не надо, такое добро пропадает! Мы быстро, товарищ майор! Одна нога там, другая здесь, даже заскучать не успеете!

— Не понял, — нахмурился Андрей, — то есть меня из списка купальщиков вы исключили?

Процесс помывки в братской республике часто выливался в утомительную процедуру. Добывать горячую воду приходилось с такими же сложностями, как золото на колымских рудниках. Грели в химических машинах, банально в ведрах на кострах. Вьетнамцы — даже самые понятливые и сообразительные — не могли взять в толк, какой смысл в жаркую погоду мыться горячей водой? Это было непостижимо для них. В конце трудного дня сооружали загородку из соломенных циновок, прикрывающую самые интересные места, и там мылись. Вьетнамские военнослужащие интереса не проявляли — привыкли, что русские так делают. А вот если поблизости оказывалась деревня, то собирались все жители от мала до велика, стояли в стороне и смотрели, как русские моются. Это было для них чем-то вроде мультфильма с детективным уклоном — ЗАЧЕМ? Смотрели внимательно, иногда отпускали замечания. Дети таращились с открытыми ртами. Молодые женщины застенчиво отводили глаза (или делали вид), но никуда не уходили. Поначалу это было непривычно, дискомфортно, старались быстро помыться и во что-нибудь закутаться. Потом привыкли, перестали обращать внимание. Женщины шушукались, хмуро смотрели седые сморщенные старухи — и такое повторялось в каждой деревне. Практически все население собиралось на «спектакль». Вот и сегодня без этого не обошлось. Деревня была в низине под боком. Мирные жители во время обстрела прятались в овраге, а когда все закончилось, стали подходить к лагерю. Охрана близко не подпускала, но им и не требовалось. Горячие источники находились в скалах, за пределами запретной зоны. Каменные глыбы живописно обрамляли природные ванны изрезанной конфигурации. Вода была теплой, практически горячей, она вытекала из-под камней и впадала в подземное озеро. «Советские офицеры трусов не снимают», — посмеивался Газарян, перебираясь на четвереньках в горячую ванну с зазубренными краями. Он погрузился по шею и застонал от наслаждения. Остальные сделали то же самое. Подводные струи массировали натруженные тела, люди расслабились, таяли от блаженства. Горячая вода имела странную консистенцию, походила на пуховое одеяло.