Читать книгу "В паутине иллюзий - Марина Болдова"

Через два года Марго вернулась домой. Спокойная, с ласковой, какой-то отрешенной улыбкой на миловидном личике, она нежно коснулась губами щеки матери и затем крепко обняла бабушку. Брехт, стоя поодаль, победно смотрел на Аркадию Львовну, ошеломленную столь резкими переменами в характере дочери. Она недоверчиво хмурилась, словно ожидая подвоха, но Карл подмигнул ей и глазами показал на кухонную дверь. За чашкой кофе вкратце рассказал о своей методике, давшей такие восхитительные результаты. «Марго стала кроткой и послушной, Аркашенька! Поверь мне! И она божественно рисует! Именно божественно, потому как картины ее непонятны и загадочны. Но в них определенно есть смысл… н-да… только постичь его сможет не каждый». Он, достав из папки плотные листы, разложил их перед Аркадией Львовной. Та невольно поморщилась: нагромождение цветных цифр, линий, слов и каких-то непонятных символов вызвало у нее недоумение и напомнило рисунки из учебника краткого курса психиатрии, прочитанного им, будущим юристам, в университете. «Н-да… я же говорю – поймет не каждый…» Брехт сгреб рисунки в стопку. «Карл, Марго точно… не опасна?» – все же усомнилась Аркадия Львовна, покосившись на картины дочери. «Не беспокойся, зайка. Конечно, до конца здоровой ей не быть. Выдадим девочку замуж… Но сначала – образование! У нее весьма неплохо идут языки, представь себе! Словарный запас английского просто изумляет!» Он улыбнулся. Аркадия Львовна успокоилась. «Карлу, конечно, виднее, но с сестрой пока встречаться ей незачем», – решила она. Мила в это время жила в Москве, мечта о карьере танцовщицы привела ее в приемную комиссию университета культуры и искусств. Однако встречи сестер избежать не удалось: Мила вскоре вернулась домой, провалив экзамены. В квартиру она вошла, открыв дверь своим ключом, и в прихожей наткнулась на Марго, видимо, собиравшуюся куда-то уходить. Бросив дорожную сумку на пол, Мила испуганно прижалась спиной к входной двери. Марго же, казалось, искренне обрадовалась ей, обняла порывисто и чмокнула в щеку. И, подхватив сумку, за руку повела опешившую от такого радушного приема Милу в их девичью спальню.

Вернувшаяся со службы Аркадия Львовна застала мирную картину – сестры с бабушкой пили чай за кухонным столом, Мила что-то рассказывала, улыбаясь, и выглядела совсем не расстроенной своей неудачей.

Полгода прошли в спокойствии и гармонии. Мила успела-таки с документами в местный университет культуры, легко поступила на факультет хореографии, пропадала на занятиях и почти не бывала дома. Марго много занималась, решив начать учебу через год. Аркадия Львовна расслабилась. Но, как оказалось позже, зря…

В палату вошла медсестра, неся штатив с капельницей. Аркадия Львовна отвлеклась от воспоминаний, невольно залюбовавшись стройной фигуркой девушки. Она часто задавалась вопросом: в кого такие же стройняшки обе ее дочери? Ни она, ни муж красотой и пропорциональностью фигур не обладали. Что, впрочем, мало волновало обоих. Брак их был чистым расчетом. Аркадии к тому времени настала пора обзавестись мужем (по большей части по настоянию мамы), и не так давно разведенный Улицкий показался подходящим для этого гражданского акта партнером. Свою выгоду нашел и Ян. Квартиру и прочие совместно нажитые блага он после развода оставил бывшей жене, привезя из родной Латвии лишь чемодан с одеждой. Но к комфорту женатого человека привыкнуть успел, мыкаться по общежитиям и съемным хатам не собирался, а свадьба с приятной ему женщиной, имеющей к тому же приличную квартиру, решала все проблемы. Русская пословица «стерпится – слюбится» неожиданно сработала, родив крепкую семью с двумя дочками. Правда, младшую Ян Улицкий увидеть не успел…

Чувствуя, что засыпает, Аркадия Львовна пыталась удержать только что мелькнувшую мысль – сомнение. Что-то смутило ее в поведении Игната, даже не упрекнувшего ее в том, что с ним произошло. Это могло означать лишь одно: он до сих пор винит себя в смерти Милы. Она вздохнула с облегчением и вспомнила, как пыталась добиться его досрочного освобождения, подключив московского адвоката Зинаиду Берштейн. Но та после посещения осужденного в колонии лишь развела руками – Игнат отказался от подачи ходатайства об условно-досрочном освобождении. Слова его, переданные адвокатом для нее, Аркадии Львовны, насторожили и даже заставили на миг испугаться – Игнат пообещал разобраться во всем сам. Четырнадцать лет – срок долгий, Аркадия Львовна успела забыть об этом. И вот Игнат вернулся…

Глава 15

Амелин уже час сидел в припаркованной возле ресторана у причала машине, но женщина с редким для России именем Руфина Грассо, обещавшая сама подойти к его автомобилю, так и не появилась. Он в который раз набрал ее номер, но поначалу шли гудки вызова, а теперь абонент был вне доступа. Нехорошее чувство, что его обманули, вытеснила тревога.

Амелин знал одно – Руфина имеет какое-то отношение к детскому дому, скорее всего работает там. Решив ехать прямиком туда, он завел двигатель.

То, что Нюшину папку из сейфа взяла Лана, он не сомневался. Оставалось выяснить – зачем? И что за отношения связывали его жену и Марго? Выходило, та Лане доверяла, раз дала ключ от мастерской.

В гарнитуре заиграла мелодия, настроенная на звонки Нюши.

– Слушаю, Нюша. Где ты? Как пропали? Я понял. Ничего не трогай, жди меня. Дверь никому не открывай. Задвижка есть? Хорошо! Я заеду по делам, это недолго, и затем в мастерскую. – Он отключился. – Черт! Что происходит?!

Первое, что он увидел в холле детского дома, был установленный на тумбе женский портрет с траурной лентой. Почему-то сразу стало ясно, что на фотографии Руфина Грассо, что ему тут же подтвердил охранник на входе. Он же сообщил, что директора Виктории Павловны Соловьевой на месте нет.

– Кто б сомневался, – тихо сказал Амелин, будучи уже уверенным, что вокруг Нюши разыгрывается если не драма, то плохой спектакль.

Поднимаясь в лифте на мансардный этаж, вспомнил Кирилла – через час тому нужно ехать на тренировку, а дома лишь Вера Антоновна.

– Нюша, открывай, я у мастерской. – Он позвонил ей на мобильный.

– Проходи. Вот смотри. – Она указала на пустые рамы. – Одну картину я унесла домой вчера. А ключ остался внутри, когда дверь захлопнула. Это был ключ Марго. Вот он, лежит на столе. Поэтому и просила второй у Ланы, вспомнила, как однажды Марго поручила ей что-то в мастерскую отвезти. Думаешь, жена твоя тут побывала?

– Почти уверен. Только не пойму – зачем ей они?

– Дед… я еще вчера хотела сказать – рисунки Марго не совсем простые! Точнее, там шифр! Нужно только разгадать. На той, что у меня дома, есть дата смерти самой Марго. Понимаешь? Когда она эту картину писала?

– Там в нижнем углу год…

– Я смотрела – двухтысячный! Восемнадцать лет назад!

– Ты хочешь сказать, что Марго уже тогда знала дату своей смерти?!

– Да… и не только своей. Картин двенадцать, – мрачно констатировала Нюша.

– Невероятно! – Амелин огляделся. – Не поверишь, я здесь впервые!

– А как же ее выставки?

– Привозила рисунки в галерею, – пожал он плечами. – А там, за ширмой – что?