Читать книгу "Хардкор белого меньшинства - Дмитрий Лекух"

– А, так вот в чем дело! – взвивается. – Просто вы все, нацмены, нас, русских, ненавидите!

Тут уж Русланыч не выдержал.

Взял кружку и ушел в другой конец зала.

Он у нас – татарин.

Я свою подхватил да за ним последовал.

А что?

Морду ему бить?

Можно, в принципе.

Только чести много – руки об это дерьмо марать…

Да и Ирку жалко, вон она, недалеко, с Нелькой сидит…

А потом трансляция футбольная началась, и мы про эту ерунду тут же забыли…

…В тот раз Ирка позвонила мне в воскресенье. Часа в два дня. Не ожидал, если честно.

– Привет, Дим. Скажи, ты не мог бы ко мне приехать? А то мне очень плохо, а к кому еще обратиться, не знаю…

Ну, в общем-то, в мои планы подобного рода визиты в тот раз явно не входили. Я, вообще-то, намеревался попытаться свою жену уговорить вечером куда-нибудь в театр или в кино сходить.

Так сказать, в целях улучшения наших совсем не простых отношений.

Да и живут они с Игоряней на другом конце Москвы, в Измайлове.

А я – рядом с Серебряным Бором.

– Привет. А что случилось-то?

– Да ничего особенного, просто Игорь умер.

Вот тут я сел.

– Еду… Сейчас кое-что закончу, и сразу выезжаю.

Плакал, думаю, наш с Машкой культпоход… Кстати, насчет «кое-что закончу» я, честно говоря, немного лукавил. Просто до сих пор, к стыду своему, не умею водить машину.

Когда был еще нищим журналистом, думал – да ну его на фиг, учиться этому самому вождению.

Все равно, думал, на машину только годам к пятидесяти заработаю.

Так стоит ли на это время убивать?

В конце концов, можно и на метро, или на такси, если уж совсем прижмет, прокатиться.

А заработанные деньги – если их, конечно, удастся заработать – можно и на что-то другое оприходовать.

Более приятное или существенное.

На те же путешествия, к примеру…

Были б деньги, а как их потратить – всегда найдем…

Сейчас их у нас – три.

Машин, в смысле.

Восьмая «Ауди» и «Лендровер» у меня, спортивная «Вольво» – у Машки.

А водить – так и не научился.

В отличие от Машки, кстати, – та даже стрит-рейсингом занимается потихоньку. С переменным успехом.

А у меня – водитель как член семьи.

Вот ему-то я и позвонил:

– Привет, Володь. Извини, что напрягаю в выходной, но сегодня придется поработать.

– Хорошо, – отвечает, – мне не привыкать…

В общем, я к ней только часа через три приехал.

Пока то, пока се…

Его уже в морг увезли, как выяснилось…

…Открывает.

Какая-то не очень даже заплаканная и совсем-совсем погасшая.

Даже глазищи не изумрудные, а цвета пожухлой московской травы.

Дела, думаю…

– Ну, рассказывай…

Рассказывать, как выяснилось, в общем-то, и нечего.

Утром они поскандалили, потом она ушла в солярий и парикмахерскую. Когда заканчивала маникюр, он позвонил и потребовал, чтоб она немедленно ехала домой, а она уже с подругой договорилась кофе попить.

Потом он позвонил еще раз, когда она уже встретилась с подругой, устроил истерику, и она, чтобы успокоиться, поехала на Воробьевы горы. Походила там, попинала листья и поехала домой.

Позвонила в дверь.

Еще раз.

Потом толкнула ее и убедилась, что дверь открыта.

…Он лежал в ванной с перерезанными венами, и вода была уже ничем неотличима от крови…

Вот и вся история.

Хорошо еще, что воскресенье, и сын, Артем, у бабушки на даче.

– Знаешь, я почему-то думаю, что он не хотел себя до конца убивать. Просто я ему сказала, что еду, а сама на Воробьевы отправилась. А он, видимо, дверь в квартиру открыл, в ванну залез, ну и… Ждал, что я сейчас приеду, спасу его, полюблю и пожалею…

– Похоже, – отвечаю.

Помолчали, я ей и себе коньяка налил, выпили.

Она и говорит:

– Ты знаешь, я сначала плакала. А сейчас не могу. Глаза сухие…

Молчу.

А что говорить-то?

Она виски потерла, еще коньяка себе плеснула.

И мне заодно.

– Ты, меня, наверное, осуждаешь?

– За что?

– Ну, не уберегла мужика… Ты же – тоже мужчина.

– Вот именно потому, что мужчина, и не осуждаю…

Посидели еще немного, бутылку уговорили, она немного успокоилась, и я поехал домой. В дверях она меня остановила:

– На похороны придешь?

– Нет.

Она вздыхает:

– Кажется, я понимаю – почему…

Пожал плечами, поцеловал ее в щечку и уехал уже окончательно.

…В театр мы с Машкой в тот вечер, естественно, не пошли. Зато уговорил ее сходить в ресторан.

Пока она делала заказ, сбегал вниз, купил ей три длинноногие розы.

– Золотко, – говорю, – знаешь, у меня есть к тебе одна гигантская просьба. Если я когда-нибудь буду перед тобой нюнить и нарываться на жалость, – сразу же бей мне в рожу, хорошо?

– Отлично. И даже не думай – за мной не заржавеет…

Вот и поговорили…

…Ирка потом несколько раз приходила к нам в паб, видимо, ей было одиноко, а мы – какие-никакие, а все-таки компания. У них даже начало закручиваться что-то вроде романа с Русланом, но потом в его жизнь стремительно ворвалась рыжеволосая Ленка, на которой он благополучно и скоропостижно женился.

И все закончилось.

Где она сейчас – я не знаю.

А вот где Игоряня – знаю точно. На Ваганьковском. У них там семейный участок. Или как это называется…

Знаю.

Но никогда не приду…

Фантом

Я, вообще-то, знаете ли, в мистику не верю.

Разве что изредка, после косячка-другого, раскуренного с нашими рок-н-рольщиками.

Вот и в этот раз так было…

Сашка вернулся с гастролей злой как собака.

Расхерачил где-то в Молдове гитару о сцену, не допев песен пять из запланированного плей-листа, после чего ужрался в говно с какими-то дружественными белорусами и на сцену больше не выходил, как его ни просили об этом организаторы фестиваля.