Читать книгу "Война ротмистра Тоота - Владимир Свержин"

— Никак нет.

— Вот и славно. Действуй.

Начало дня не сулило Тооту неожиданностей. Правда, длинный, как жердь, шеф контрразведки, глядя сквозь ротмистра, отмахнулся от его доклада, как от назойливой мухи. Но, вероятно, у него были дела поважнее. К тому же он заверил, что выслушает сообщение после рабочего дня.

«Что ж, после так после. С начальством не спорят». Тоот спустился к бронеходу, проверил готовность замерших у борта машины легионеров и объявил с истинно гвардейским шиком:

— Мальчики! Схватили лопатки и в песочницу! Давайте, шевелите мослами!

Подчинённые заулыбались, радуясь доброму слову командира. Бронеход рванулся с места. Тоот чуть прикрыл глаза, размышляя о событиях вчерашней ночи. Обнаружение портативного излучателя поразило его. Как опытный военный, Тоот отлично знал, что излучатель на башнях противобаллистической защиты служит единственной высокой благородной цели — предотвратить ракетные удары по Метрополии. Башни покрывают страну густой сетью, включаясь, они словно меняют плюс на минус в энергетических потоках в атмосфере Саракша. Благодаря этому система управления ракет сходит с ума и запускает механизм самоуничтожения.

Чтобы знать столь элементарные вещи, необязательно было получать военное образование. Достаточно открыть любое наставление по гражданской обороне для гимназий и технических школ. Именно это он высказал Гаю Дэнну, услышав, что принятая им за гранату коробочка — личный портативный излучатель. Видел бы кто, какую мину скорчил отец Юны.

— Ротмистр! Ты вроде не дурак… «Плюс на минус»! Бу-га-га! Ещё б сказал «разделить на умножить»!

— Попрошу воздержаться от глупых замечаний! — возмутился легионер.

— Это уж, энц офицер, никоим образом не получится! — саркастически ответил Гай Дэнн. — Что вы, молодой человек, вообще знаете об излучении и излучателях?

— Да уж не меньше вашего! — оскорбился Тоот. — Я, скажем, видел передвижные боевые излучатели.

— «Видел» он! — взвился бывший инженер. — Да я эти передвижные излучатели вижу на работе каждый день. Их делают на нашем танковом заводе!

— Да-а? — обескураженно протянул Тоот.

— Да! Испохабили полезную вещь и рады, — продолжал Дэнн. — До войны мы их разрабатывали на заводе медицинского оборудования, и они должны были приносить людям пользу, а не бить по мозгам, точно кувалдой.

Тоот почувствовал, что злится.

— Вы сейчас говорите об оружии, которое спасает наше Отечество, энц Дэнн! — звонко отчеканил он. Жёсткое официальное «вы» вместо иногда уже появлявшегося «ты» должно было остановить отца Юны.

Но того точно прорвало:

— Я говорю о том, что, в отличие от тебя, знаю. То, что излучения влияют на механизмы, твердили ещё лет двадцать назад, однако никаких особых успехов в этой области не было. Лучевая защита от ракет практически невозможна. Для неё необходима энергия, недостижимая на Саракше. А что на человека излучения влияют — это медицинский факт. Реально влияют и очень по-разному.

— Что значит по-разному? — подозрительно спросил ротмистр.

— Мы вот, скажем, разрабатывали излучатели, которые можно было носить с собой для купирования припадка эпилепсии. Как чувствуешь его приближение — включаешь и спокойно отдыхаешь, сидя в кресле, вместо того чтобы биться на полу в конвульсиях. А нынешние излучатели шарашат по мозгам…

— Да как вы смеете?! — Тоот резко вскочил.

— Опять ты за своё. Сам подумай, историк: там, на Голубой Змее, воспитуемые со всей страны — и что, среди них, даже и среди выродков, ты не встречал честных толковых людей?

Тоот, собравшийся уже хорошенько встряхнуть заговаривающегося инженеришку, вдруг остолбенел от банальности и в то же время точности вопроса. Ему сразу представился рыжебородый Аллу Зеф, несчастный зоолог Грат, которого он едва не засунул в промозглый «стакан». И ведь за что? За то, что вступился за одного из товарищей, за то, что правду сказал? Ротмистр почувствовал, что его накрывает волна жгучего стыда, как в гимназические годы, когда выходил наружу какой-нибудь глупый обман или шалость.

— Так решил суд, — буркнул он, отворачиваясь. — Я не желаю обсуждать работу Дворца правосудия.

— Ну да, ну как же, — насмешливо послышалось в ответ. — Высшая справедливость, кольцо врагов, козни всякие. Опять же выродки… Внутренний враг не дремлет! Ты слушай, историк, слушай Неизвестных Отцов. Легче жить будет: «Смирно! Равняйсь! Раз-два! Длинным коли, коротким бей!»

Тоот молчал, отвернувшись.

— Юна! — прикрикнул отец. — Принеси мне отвёртку и лупу. Посмотрим, что тут внутри.

— Не сметь! — взвился Тоот. — Это вещественное доказательство. Я сдам его куда следует.

— Эх, историк-историк, — покачал головой энц Дэнн. — Толкуешь с тобой, толкуешь — а толку — что с тобой, что с бронеходом. Вы уж не обессудьте, энц ротмистр, голова раскалывается, — Гай ещё раз потрогал шишку, — а утром на работу. Так что, ежели пожелаете выслужиться, сдать меня в Департамент общественного здоровья, окажите любезность, подождите до утра. Клянусь, я не убегу. Вам-то всё равно, а я хоть высплюсь напоследок.

Тоот до скрипа сжал зубы. Его просто корёжило от желания расправиться с еретиком. И непременно сделал бы это, если б не образ старшего брата, вставшего перед ним, точно призрак.

«Запомни, — расхаживая по рыцарскому залу, увешанному доспехами и оружием благородных предков, говорил Ориен Тоот. — Есть кипящая, но холодная ярость силы, которая сокрушает преграды и ведёт на подвиги, и есть жгучая ярость бессилия, плоды её — глупость и подлость. С распростёртыми объятиями встречай первую. Но вторая пусть никогда не возобладает над тобой».

Атр вышел из комнаты, хлопнув дверью. Ярость бессилия действительно бесновалась, рвала душу в клочья, требовала выхода, но он понимал, что не может ничего противопоставить простым словам Гая Дэна.

Испуганная грохотом Юна подскочила к Тооту:

— Что случилось? Что-то с отцом?

— Всё с ним в порядке, — буркнул ротмистр. — Спать хочет.

— Да, да. Конечно. Я сейчас. — Она смотрела на мрачное лицо ротмистра. — Вы опять поссорились?

Тоот глубоко вздохнул и отвернулся. Юна неожиданно подошла к нему и как-то вдруг взъерошила тонкими пальчиками короткий ежик его волос.

— Братик тоже всегда так надувался, — тихо проговорила она. — Наболтают с отцом друг другу всякого, потом сидят и дуются. — Девушка погладила щёку Тоота, и того начала бить мелкая дрожь — давно забытое, до боли приятное чувство лёгкого прикосновения неясной женской руки. Легионер закусил губу.

— Я тоже пойду спать, — наконец выдавил он. — И ты ступай.

Теперь бронеход нёсся по раздолбанной улице, выполняя заведённый ритуал: блокпост — у моста, КПП — на въезде. Приветствие, щелчок наручника…