Читать книгу "Грани нормального - Анна Шульгина"

Единственный большой функционирующий приют для собак был частным, и у меня, как у ветеринара, волосы встали дыбом при первом и последнем же визите туда. Дело это благородное, но организация была не просто никакой, она ужасающая. Представьте огороженную территорию пятьсот на пятьсот метров, где обитает несколько сотен собак. Криво сколоченные будки, регулярные подкопы под забор и никакого ветеринарного контроля. О том, чтобы стерилизовать новоприбывших, и речи не шло. Я так подозреваю, что владелец этого вертепа психически немного нездоров. Или много. Ну, вот бывают бабульки, которые от щедрости души заводят в однушке штук тридцать кошек, чем доводят до белого каления соседей по подъезду. А тут такая же шиза, только размах побольше. Ну, и счастье привалило жителям сразу нескольких пятиэтажек, расположенных поблизости. Потому что круглосуточные вой и лай это ещё полбеды. Собаки в таком количестве и отвратительных условиях содержания сами по себе не розами пахнут, а если учесть, что выгулом и, соответственно, поддержанием чистоты владелец не занимался, миазмы были адские. Я не знаю, куда он девал трупы погибших животных, которых было немало – владелец и сам не скрывал, что временами в его вотчине случалась массовая гибель питомцев, но вряд ли утруждался поисками скотомогильника. Это я могла утверждать наверняка, потому что ближайший почти в пятидесяти километрах от города, является режимным объектом, и для того, чтобы привезти туда погибшее животное, нужно заключение ветеринара. Наше племя доброхот терпеть не мог, хотя ему не раз предлагали бесплатные услуги на постоянной основе. Вот деньги на корм собакам он был готов брать в неограниченных количествах, тут да. Но пускать к себе специалистов от любых ведомств отказывался.

Поэтому, стоило потянуть ветерку с реки, как половина микрорайона задыхалась от невероятной вони.

Каюсь, я тоже была в инициативной группе, требующей закрытия это собачьего гестапо. Ни одно живое существо – ни собака, ни кошка, ни человек, - не должно содержаться в подобных условиях. Ситуация осложнялась тем, что земля была захвачена незаконно, и владелец приюта сам это подтверждал. Но на любые попытки запретить его деятельность, больше похожую на живодерство, отвечал, что может сделать это прямо сейчас, достаточно просто открыть ворота пошире и дать собакам разбежаться.

Что такое вырвавшиеся на свободу почти семьсот бродячих псов, наверняка являющимися носителями разных болячек? Это трындец. Переловить сразу нереально, значит, разнесут заразу по половине города. Не говоря уже о том, что они будут хотеть кушать, а городская экосистема вряд ли справится с таким количеством резко прибавившихся голодных ртов.

Если и получится переловить, девать их куда? Я противник поголовного истребления, но иного выбора просто не будет. Даже если мобилизовать все передержки и клиники, ну, на неделю, может, половину собак и получится пристроить, но не больше.

Потому к началу заседания я была взвинчена и уже заранее настроена не совсем мирно.

Как ни странно, ни начальника управления ветеринарной службы, ни его заместителя в зале не было. Но, может, они тоже прислали помощника, которому придется отдуваться за руководство. Но одно дело молодежная политика, которую пришить к вопросу можно разве что с точки зрения волонтерского движения, и совсем другое – профильное ведомство. С кем, собственно, тогда собираются совещаться, если не с нами?

Заседание началось минут через пять, слово взял какой-то бородатый дяденька в солидном костюме и с солидным пузом, на котором пиджак едва-едва сходился. Но говорил этот дяденька так невнятно, что я, промаявшись некоторое время и расслышав хорошо, если одно предложение из трех, внаглую прошла поближе к трибуне. На мой демарш внимания не обратили, поэтому теперь я устроилась прямо в первом ряду, внимая каждому слову. Лучше от этого не стало, оратор явно видел текст на бумажке первый раз в жизни, бекал, мекал, брал мхатовские паузы и вообще всецело демонстрировал, как ему тяжко и неудобно заниматься таким неблагодарным делом.

Но главное я все-таки расслышала – участок под приют нашли, но вот его расположение…

- Простите, я хотела бы уточнить, - в уютной тишине, нарушаемой только тихими смешками откуда-то с галерки, я подняла руку, как отличница на уроке. – Я правильно понимаю, что место под приют уже согласовано?

- Да, остались получить кое-какие сведения из кадастровой палаты, но в целом все уже решено.

Я почувствовала, что ещё чуть-чуть и начну кипеть, как это показывают в мультиках – когда из ушей валит пар, а лицо наливается свекольно-красным.

Если правильно понимаю, то место под приют выбрали на территории бывшей промзоны. С одной стороны, это хорошо – меньше окрестных жителей будет протестовать, потому что жилых домов там просто нет. С другой этим летом я случайно попала в тот район и могу сказать, что даже в самую засушливую пору проехать по тем дорогам довольно проблематично. Если учесть, как «охотно» у нас расчищают снег даже на обычных улицах спальных районов, боюсь, что до промзоны спецтехника не доедет в принципе.

И общественного транспорта там нет. Сказка про то, что наша экономная администрация пустит специальный автобус, который будет доставлять работников, хороша, но в реальности так и останется сказкой. Не говоря уже про то, что сил одних только штатных сотрудников будет недостаточно, без помощи волонтеров это дело не потянуть. И далеко не у всех общественных организаций и зоозащитников есть возможность приехать на своей машине, значит, минус этот сегмент.

Сама по себе идея временного приюта для бездомных животных предполагает, что часть из них после лечения и стерилизации найдет новых хозяев. Кто в здравом уме поедет к черту на кулички выбирать кота? Проще во дворе первую попавшуюся Мурку поймать. Или купить с рук «настоящего породистого котенка, но документов нет, потому что вязка была неплановая». А потом, когда этот котенок вырастет во все ту же Мурку, в лучшем случае оставить себе и носить её к коту каждые полгода, потому что «природа требует». В худшем она пополнит ряды все тех же дворовых, а не она сама, так её потомство, которое не получится выдать за таких же породистых, но без документов, и впарить хотя бы даже и даром.

В сухом остатке получается, что план есть, деньги выделят (при этом ещё большой вопрос, какую часть из них сопрут до того, как начнут возводить приют), но толку от него ноль.

Всё это я, постепенно распаляясь и повышая голос, высказала оратору. Честно, сдержаться пыталась, но тупость подобного решения просто выбешивала. Ну, взялись вы за это дело, ну, сделайте, как надо! Не на отвали, не кинуть кость, чтобы так называемая зоошиза заткнулась, а по нормальному. А то закон о наказании за жестокое обращение с животными приняли, вот только исполнять его никто не собирается, и на бумаге выходит гладко и красиво, а в реальности те же яйца, только в профиль.

Дяденька, имени которого я так и не узнала, сначала пытался меня перебить, потом чуть ли не заискивающе предложил оформить свои возражения в письменном виде, а потом и вовсе замолчал, глядя на меня со скорбью и смирением. Пару раз он посмотрел и на дверь зала, наверное, надеясь, что кто-то умный вызвал охрану, и меня сейчас под белы рученьки выведут из здания, выдав волчий билет.