Читать книгу "Локдаун - Питер Мэй"

– Наверное, был скачок напряжения или что-то в этом роде. Пробки выбило. Если не хочешь в очередной раз застрять, лучше подключи подъемники у лестницы к аккумулятору.

– Я всегда могу вызвать тебя, и ты отнесешь меня наверх или вниз.

– Примчусь пулей.

И от того, как он это произнес, сердце Эми замерло на мгновение, а потом участился пульс. Она вдруг смутилась. Во рту пересохло. Она не верила, что могла заинтересовать Макнила. Уж точно не в этом смысле.

Позже он рассказал, что медлил только по одной причине – он понятия не имел, как целовать человека в инвалидном кресле. Макнил неуклюже шагнул к ней, на секунду остановился и неловко опустился на колени, взял ее лицо большими ладонями и поцеловал.

Этот миг останется в ее памяти навсегда. В это мгновение она почувствовала, что Господь снова вернул ей жизнь.

Глава 9

I

Макнил припарковался напротив полицейского участка, находящегося, как сказали бы в Шотландии, в «наугольнике» между Кеннингтон-роуд и Мид-Роу. Макнил несколько раз употребил это слово, когда только что приехал в Лондон, но его никто не понял. Как-то раз он даже заглянул в словарь, но не обнаружил там искомого значения. Самое близкое значение было «накладка, укрепляющая угол рамы или ящика». Он решил, что это оно и есть. Слово в точности описывало положение полицейского участка на Кеннингтон-роуд – в треугольнике, получившемся у пересечения двух сходящихся под острым углом улиц.

Перед тем он заехал в Ислингтон, чтобы принять душ и переодеться, и почувствовал себя менее грязным. Менее «смердящим», как сказал бы кое-кто из его коллег. Еще одно шотландское словечко, только на сей раз невольно присвоенное англичанами и вошедшее в модный лондонский сленг.

Старший инспектор Лейн, тем не менее, предпочитал старый добрый матерок уроженца Глазго.

– Где тебя носит, мать твою? – заорал он на Макнила через всю комнату детективов. – Мигом сюда.

И агрессивно ткнул пальцем в сторону своего кабинета. Никто и бровью не повел. Все уже привыкли к выходкам Лейна.

Макнил встал перед столом старшего инспектора.

– У меня были личные дела, старший инспектор.

– На нашей работе никаких личных дел быть не может, сынок. Я думал, ты уже это усвоил.

– Ну, если быть кристально честным, Лейн, насрать мне на то, что ты думаешь. И если тебя это не устраивает, можешь меня уволить.

Макнил собирался рассказать старшему инспектору о Шоне, но сейчас это почему-то показалось неуместным.

Лейн сердито взглянул на него.

– Если не хочешь, чтобы я лишил тебя пенсии, на хрен, лучше выражайся прилично, Макнил. – Он явно не уловил в своих словах иронии, а Макнил не успел вставить ответ. – Меня достает одна гнида из офиса заместителя премьер-министра, требует письменное объяснение, почему этим утром полицейский задержал строительство в парке Архиепископа. А я даже не мог послать ему твой отчет, потому что у меня его нет.

– К утру он будет на твоем столе.

– Он должен быть на моем столе сегодня же, до того как я уйду домой.

* * *

Макнил рассматривал залежи бумаг на своем столе. Отчеты, дела и судебные повестки, сотня приклеенных к бокам компьютера и на лампу стикеров с напоминаниями, заметки по десяткам расследований в лотке для входящих документов. Обычно в это время в участке стоял рабочий гвалт. Но сегодня за столами сидело не больше десятка полицейских и служащих. Телефоны беспрестанно трезвонили, потому что ответить было некому.

Сержант Руфус Доусон шлепнул желтый стикер на экран перед Макнилом. Своему странному акценту этот крупный рыжий ирландец, вероятно, был обязан детством в Новой Зеландии вкупе с ирландским происхождением. Закоренелый хохмач с заразительным смехом, всегда имеющий наготове остроту, в последние недели выглядел нехарактерно подавленным. И даже не находил повода для смеха.

– Звонил Фил с Ламбет-роуд, у него есть имя и адрес. Нашли совпадение с отпечатками на билете на метро. Сказал, остальное пришлет факсом. – Он уже собирался отойти, но что-то в манере Макнила его остановило. Доусон окинул его долгим взглядом. – Ты как вообще?

– Все нормально, Руф.

Макнил отлепил желтый листок от компьютера и посмотрел на каракули Руфуса. Там было написано имя – Рональд Казински. И адрес на юге Ламбета. Макнил встал и пошел посмотреть, не прислал ли Фил факс. Бумага торчала в лотке аппарата.

Казински был тридцать один год. На прилагающемся к описанию нечетком снимке у него были темные редеющие волосы, высокие скулы и широко расставленные глаза. Последние два с половиной года он работал в похоронном бюро крематория на юге Лондона. Вскоре после объявления чрезвычайной ситуации его откомандировали на государственную службу, в центр утилизации тел на южном берегу реки, на заброшенной электростанции Баттерси. Его отпечатки оказались в картотеке за укрывательство преступно нажитого имущества. Теперь он больше не торговал краденым, а избавлялся от трупов. Макнил задумался, не мог ли он избавиться от костей маленькой китаянки в парке Архиепископа. Какое странное совпадение, что именно его отпечатки обнаружили на старом билете метро около выброшенных костей. А Макнил не был склонен верить в совпадения, странные или нет.

Он надел пальто и окликнул Доусона.

– Если меня будет искать Лейн, скажи ему, что я пошел поболтать с Казински.

II

В Средние века местность вокруг электростанции Баттерси называлась полем Баттерси, там часто селились бродяги и прочие отщепенцы. В 1800-е там устраивали стрельбу по голубям и сельские ярмарки. Там якобы устроили дуэль герцог Веллингтон и лорд Уинчелси, причем оба разошлись по домам без единой царапины. Электростанцию с четырьмя характерными трубами построили в 1930-е, и полвека она изрыгала в воздух над городом густой черный дым, пока ее не закрыли в 1980-е.

Чтобы убрать гигантские турбины, пришлось снять крышу, и почти тридцать лет здание было открыто всем стихиям. Правительство временно заморозило планы частного консорциума по превращению этого места в торгово-развлекательный комплекс и отель, сохранив характерную внешнюю оболочку станции. Над главным вестибюлем наскоро воздвигли крышу, и теперь четыре трубы снова изрыгали в воздух над Лондоном дым. Только теперь там горел не уголь, доставляемый на баржах по реке. Там горели человеческие тела. Жертвы пандемии. Дым, однако, был столь же черным и висел над южным берегом реки призрачным похоронным покровом.

Макнил проехал мимо забора, скрывавшего участок от любопытных глаз. Забор установили строители еще в более оптимистичные времена, создав странную завесу с нарисованными зелеными полями и деревьями под ясным голубым небом. Над ограждением устремлялась в настоящее небо громада электростанции из красного кирпича, темная и сердитая, и на всех четырех углах из нее торчали высокие белые трубы, выплевывающие клубы дыма из топок. С юго-запада, над незаконченными жилыми домами, стояли без дела высокие строительные краны. На северо-востоке раскинулся опустевший новый рынок Ковент-гарден, называвшийся в рекламе «Кладовой Лондона». Вдоль Челси-парк-роуд огромные рекламные щиты выкрикивали слоганы пустым улицам: «Индустриальная революция закончилась», «Информационная эра завершена» и «Я мыслю – значит, я действую. Добро пожаловать в век идей». Макнил поднял взгляд на висящий над головой дым. «Добро пожаловать в ад», – подумал он.