Читать книгу "Этот безумный мир. «Сумасшедший я или все вокруг меня?» - Альберт Эйнштейн"

О юношеском цинизме

Всякий, посетивший университеты Запада, вероятно, будет поражен тем фактом, что современная интеллигентная молодежь цинична гораздо в большей степени, чем это было прежде. Кажется, что молодые люди не только не способны верить в то, что им говорят, но также что они не способны вообще верить во что-либо.

Это странное положение дел заслуживает пристального внимания и изучения. Давайте сначала возьмем по очереди некоторые прежние идеалы и посмотрим, почему они больше не внушают доверия. Можно перечислить несколько таких идеалов: религия, родина, прогресс, красота, истина. Что в них неверно на взгляд молодежи?

Религия. Здесь проблемы отчасти интеллектуального плана, отчасти — социального. В интеллектуальном плане некоторые талантливые люди еще способны верить столь же страстно, как, например, Св. Фома Аквинский. Бог большинства современных молодых людей более абстрактен. Идея такого Бога способна выродиться в идею жизненной силы или «внеличностной энергии, способствующей праведности». Даже верующие гораздо больше озабочены последствиями своей веры в этом мире, чем тем иным миром, веру в который они исповедуют; они не столько уверены в том, что этот мир создан во славу Божию, сколько в том, что идея Бога является удобной гипотезой для улучшения этого мира.

Подчинение ими Бога нуждам подлунного мира вызывает подозрение относительно подлинности их веры. Кажется, они думают, будто Бог, как и воскресение, был создан для человека. Существуют также социологические причины непризнания церкви за основу современного идеализма. Церкви через пожертвования стали тесно связаны с защитой собственности. Более того, они связаны с жесткой этикой, осуждающей множество удовольствий, которые кажутся молодежи невинными, и запрет на которые причиняет множество мучений, которые для скептика представляются излишне тяжелыми. Я знаю убежденных молодых людей, которые искренне разделяют учение Христа, но они осуждаются официальным христианством и стали изгнанниками и жертвами преследования, словно являются воинствующими атеистами.

Родина. Патриотизм практически всегда и везде был страстной верой, разделяемой лучшими умами. В западных странах патриотизм остается чрезвычайно сильным: он контролирует политику, общественные расходы, военные приготовления и т. п. Но интеллектуальная молодежь не способна принять его как адекватный идеал; она понимает, что патриотизм хорош для покоренных наций, но как только покоренная нация добивается свободы, национализм, который до этого был героическим, становится деспотическим. Делается все более очевидным для всех интеллигентных молодых людей, что патриотизм является главным проклятием нашего века, и что он покончит с цивилизацией, если не будет усмирен.

Прогресс. Это идеал XIX столетия, о котором слишком много болтали с точки зрения утонченной молодежи. Умеренный прогресс необходим в мелочах, таких как объем производства легковых автомобилей или потребления земляных орехов. Действительно необходимые вещи неизмеримы, и, следовательно, к ним неприменимы подобные методы. Более того, многие современные изобретения стремятся сделать людей глупее. Шекспир измерял величие века стилем поэзии (см. сонет 32), но эта форма измерения несовременна.

Красота. Существует некое представление о красоте, которое кажется устаревшим, хотя трудно сказать, почему. Современный художник будет возмущен, если его обвинят в поисках красоты. Большинство современных художников, кажется, воодушевляется неким видом неистовства против мира, так что они более хотят причинить сильную боль, нежели доставить безмятежное удовольствие.

Более того, некоторые типы прекрасного требуют того, чтобы человек держался более серьезно, чем это возможно для современной интеллигенции. Выдающийся гражданин своей страны в небольшом городке, таком как Афины или Флоренция, мог без труда почувствовать себя значимым. Земля была центром Вселенной, человек был целью творения, его родной город раскрывал его лучшие качества, и он сам был одним из лучших в своем городе. При таких обстоятельствах Эсхил или Данте могли всерьез переживать свои печали и радости. Они могли чувствовать, что и личные переживания человека, и трагические происшествия заслуживают того, чтобы быть отмеченными в бессмертных стихах.

Современный человек, когда его настигает несчастье, сознает себя как единицу статистического целого; прошлое и будущее вытягиваются перед ним в мрачную процессию обыденных поражений. Человек сам по себе кажется нелепым, напыщенным животным, рыдающим и суетящимся по пустякам в течение краткой интермедии между бесконечными периодами молчания. «Неприспособленный человек — не более чем жалкое, голое, раздвоенное животное», — говорит король Лир, и эта идея ведет его к сумасшествию, потому что она непривычна. Но для современного человека эта идея привычна и ведет его только к тривиальности.

Истина. В старые времена истина была абсолютной, вечной и сверхчеловеческой. Я сам, будучи юношей, соглашался с этим взглядом и посвятил неразумно растраченную молодость поискам истины. Но целый сонм врагов восстает для того, чтобы убить истину: патриотизм, бихевиоризм, психологизм, релятивистская физика.

Галилей и инквизиция расходились во взгляде на то, вращается ли Земля вокруг Солнца, или Солнце вращается вокруг Земли. Обе стороны были едины в том, что это две совершенно разные вещи. Однако пункт, по которому они соглашались, был ошибочен: разница только в словах. В старые времена истине действительно можно было поклоняться; в самом деле, искренность поклонения демонстрировалась практикой распятия людей. Но трудно поклоняться чисто человеческой и относительной истине. Закон гравитации, согласно Эддингтону, суть только условная конвенция о системе измерения. Она не более истинна, чем другие, не более, чем метрическая система более истинна, чем система измерения в футах и ярдах.

…Был мраком этот мир окутан. «Да будет свет!» — и вот явился Ньютон.

Кажется, этому сентименту недостает возвышенности. Когда Спиноза верил во что-либо, он полагал, что был вдохновлен интеллектуальной любовью к Богу. Современный человек верит либо вместе с Марксом, что он управляем экономическими мотивами, либо вместе с Фрейдом, что в основе его веры в экспоненциальную теорему или в распределение фауны в Красном море лежит некий сексуальный мотив. Ни в том, ни в другом случае он не может насладиться восторгом Спинозы.

* * *

Постольку, поскольку мы рассматриваем современный цинизм с рационалистической точки зрения, мы рассматриваем его как нечто, имеющее интеллектуальные причины. До широкого распространения образования, демократии и массового производства интеллектуалы везде имели значительное практическое влияние, и это влияние никоим образом не уменьшалось, даже если им отрубали головы. Современный интеллектуал обнаруживает себя в совершенно иной ситуации. Ему нетрудно получить тепленькое местечко и обеспеченный приличный доход, если он пожелает продать свои услуги глупому богачу или в качестве пропагандиста, или в качестве придворного шута. Воздействие массового производства и начального образования таково, что глупость занимает более прочное положение, чем в любое другое время, начиная с истоков цивилизации.