Читать книгу "Поп на мерсе. Забавные и поучительные истории священника-реаниматолога - Иеромонах Феодорит"

Вообще, имидж врача может быть разным, и зависит от него не только финансовое благополучие доктора. Кто читал роман И. Ефремова «Лезвие бритвы», тот, наверное, помнит, как Гирин лечил истерический паралич. При этом он брал за образец своего профессора – психиатра, обладавшего «магической» внешностью – длинные седые волосы, черные демонические глаза, летящая походка и т. д. И повелительный крик: «Встать!» Больной, пролежавший много лет, встал и пошел.

Мне приходилось общаться с такими докторами (психиатрами, и не только). Подобной внешностью обладал покойный профессор-невролог Л. О. Бадалян, известный психотерапевт В. Л. Леви тоже выглядит нестандартно, как и покойная психиатр Людмила Мочкина. Все это были и есть очень успешные врачи.

С другой стороны, многие мои друзья-педиатры успешно пользуются имиджем доктора Айболита (если их цель – войти в доверие к детям) или, наоборот, актера Клуни из сериала «Скорая помощь» (если их цель – убедить родителей), а женщины – имиджем Тети. Все это помогает находить контакт с пациентами и родственниками.

Естественно, что хирургу-мямле приходится преодолевать первичное недоверие (даже если он очень хороший хирург), в кардиологических клиниках практически везде существует официальный дресс-код – белая рубашка и галстук, а неврологи сверкают навороченными молоточками. Это вызывает доверие.

Однако на скорой часто приходится пользоваться имиджем от противного. Если в клинике больной чаще всего априори ждет от врача исцеления, то на своей территории он чувствует себя хозяином. И приходится применять нестандартные методы, чтоб убедить пациента, например, поехать в больницу.

Дело было году в 2007-м. Нашу реанимационную бригаду вызвала «на себя» врачебная линейная бригада. Повод – мужчина 42 года, инфаркт миокарда, кардиогенный шок, отказ от госпитализации. Повод настораживал: при кардиогенном шоке обычно не до отказов.

Но когда мы приехали, все стало понятно. На кровати лежал здоровенный 42-летний поддатый мужик. Рядом стояла бригада – две женщины средних лет, взирающие на нас с надеждой. В углу всхлипывала жена.

Доктор обрисовала ситуацию. Впервые возникший приступ загрудинных болей после баньки с возлияниями, еле добрался до дома за рулем, боли держатся уже часа три, на ЭКГ – циркулярный инфаркт, давление снижено до 80/40, периодически прихлебывает коньяк, ехать никуда категорически не хочет. Наркотики усилили эйфорию и несколько притупили боль, но ЭКГ, естественно, не изменили.

Мужик с порога заявил, что мы можем проваливать откуда пришли, потому что никуда он не поедет, а коньяк его спасет. Я попытался убедить его, что инфаркт (тем более с низким давлением) – штука опасная. На что получил ответ:

– Подумаешь, инфаркт! Не втирай мне! У моего деда пять инфарктов было, а он до 90 лет дожил!

И потянулся к рюмке.

– Понятное дело, у деда на фоне пяти инфарктов мозги отлетели. Вот он в деменции столько и прожил. Только странно, слабоумие такого типа по наследству обычно не передается. А ты, видать, унаследовал…

– Как вы со мной разговариваете? – мужик от возмущения перешел на «вы».

– А я с трупами вообще не разговариваю… Ребят (это я фельдшерам), грузим!

– Да я… Я жалобу напишу!

– Ага! Сначала выживи! Выживешь – напишешь. Только я подозреваю, что жалобы не будет.

– Что, действительно так все плохо?

Хмель с пациента сошел, в глазах появился страх.

– Нет, я тут тебе цирк показываю. Я что, клоун Олег Попов? Тут тебе доктора уже час объясняют, нас дернули.

Пациент затих, был погружен на волокушу и быстро доставлен в кардиореанимацию. Жена пыталась целовать руки, но была перенаправлена к умотанной линейной бригаде, честно лечившей мужика.

А бумага на подстанцию все-таки пришла. Благодарность. В ней пациент просил премировать доктора, нашедшего правильный подход к нему. Премировать не премировали, но приятно было.

И это был не единичный случай.

Лихие девяностые в медицине

(записки медицинского бандита – 1)

Девяностые не зря назвали лихими. Тогда в самом расцвете была не только деятельность «лихих людей», но и люди совершенно обычные отличались молодецкой удалью.

История эта произошла то ли в самом конце 90-х, то ли в начале 2000-х. Работал я тогда в нейрореанимации одной крупной клиники. Отделение наше было очень неплохим, коллектив дружным, а левые деньги мы не тырили по карманам, а сдавали в общий котел, откуда в конце месяца каждому сотруднику выдавалась небольшая премия, а часть денег шла на закупку отделенческого оборудования и нужных медикаментов. Так что лечили мы хорошо.

Прошла у нас ординатуру некая девочка, но не осталась, а ушла в крупный научный центр кардиологического профиля. Однако контакта с нами не потеряла. Как-то раз звонит она и просит помочь коллеге, у которой родственник попал под поезд в Тульской области. Коллега приехала, поговорила с заведующим и пропала. Мы думали, что пациент умер, но через две недели доктор приехала снова, держа в руках выписку.

В выписке значилось: «Сочетанная травма. Ушиб головного мозга. Массивная субдуральная гематома. Травматическая ампутация правой голени и правого плеча. Тупая травма живота. Разрыв печени. Разрыв селезенки. Спленэктомия (хирургическая операция по удалению селезенки. – Прим. ред.)» и что-то еще по мелочи.

Доктор рассказала, что родственник ее, дорожный мастер, упал с дрезины и попал под нее. Прооперировали, чувствует себя намного лучше, и она просит принять его к нам. Также она сообщила, что железная дорога готова оплатить не только транспортировку, но и лечение, причем наличными и неформально.

Я в те годы активно осваивал систему неформального вывоза пациентов из городов всей нашей необъятной Родины. Существовавшие тогда коммерческие скорые меня не устраивали – некоторые из них были очень дорогими, а большинство – абсолютно непрофессиональными. Поэтому были у меня договоренности с самыми разными структурами, с бригадами которых (или на машинах которых) я лично вывозил пострадавших.

Заведующий позвал меня и сказал: «Смотри, не привези гной! С гноем мы не отобьемся от начальства».

С этим напутствием я позвонил в госпиталь одной правоохранительной структуры и договорился, что в ночь мы едем в Тульскую область.

В назначенное время у служебного хода клиники затормозил реанимобиль. Бригаду я знал. Прапорщик Вася улыбался за рулем, а на переднем сиденье сидела капитан внутренней службы Танечка – старший фельдшер этой бригады. Посадив коллегу-родственницу, мы полетели по трассе «Дон».