Читать книгу "Никто не уйдет живым - Адам Нэвилл"

– …вот так вот, девочка. Жизнь такая, какой ты ее видишь. В конце концов нужно, типа, помнить…

«Что делать?» Работы на следующую неделю не было, на счету – только 120 фунтов. Как только засранец-Драч покинет комнату, она позвонит подружкам из Стока, как предложил Райан, и узнает, можно ли завтра занять диван. «Но надолго ли занять? На неопределенное время?» С работой в родном городе Стефани было так же плохо, как и в любом другом месте, а еще там жила мачеха. Возвращение в Сток будет не только признанием поражения, но и тупиком. Она не была уверена, что найдет в себе силы покинуть его еще раз, да еще и одна, без Райана.

Новую карточку ей выдадут через шесть дней. Она не может оставаться здесь так долго. Но если она уедет в Сток, все равно придется возвращаться сюда за картой. «Что делать?» Ей хотелось кричать; кричать, не прекращая.

– В общем, если по чесноку, я, типа, боец, да… Никогда… с Макгвайрами…

Она начала разглядывать новую одежду незваного гостя и задумалась над отсутствием всяких признаков ремонта в доме. Драч соврал ей о том, что комнату недавно подновили. На самом деле, вранья было так много, что Стефани сомневалась в способности самого Драча за ним уследить, но он немедленно обозлился бы, если бы она указала на нестыковки. Мысли душили ее; они были петлей на ее шее весь день, и большую часть недавних месяцев.

– Чего люди не понимают…

– А кто она такая? Девушка из соседней комнаты? – Она задала вопрос, чтобы Драч перестал учить ее жизни.

– Какая разница? Кто тут живет, кто там живет? Тебе-то что?

– Вполне естественно хотеть узнать, рядом с кем ты живешь в общем доме. А вас, кажется, интересуют ваши жильцы. – Она раскрыла ладони, указав на его все более вальяжную позу – или отсутствие таковой – на ее кровати.

И зашла слишком далеко, потому что он начал бледнеть и прищурил глаза. Затем резко выпрямился, и пуховик зашуршал от двигающихся внутри плеч.

Она говорила ровным голосом, стараясь подавить сарказм:

– Я просто слышу их. Девушек. Расстроенных. Но они со мной не разговаривают. В ванной…

– Не понимаю я тебя. Ваще не понимаю. Получила лучшую комнату в доме за сороковник в неделю. Што, добавлю, может быть пересмотрено быстрее, чем ты думаешь, если такая фигня продолжится. Кто тут живет, кто там живет? Почту чужую берешь. Не твое сраное дело. Лезешь куда не надо. Что ты задумала, а?

– Ничего. Я просто…

Он не слушал. Он накручивал себя. Стефани вспомнила, что Драч говорил о том, как на него влияет алкоголь. Она сглотнула.

– А я скажу тебе, что ты задумала…

Дверь распахнулась так стремительно, что они подскочили.

Двадцать два

В комнату просунулась рыжая голова. Шея, на которой она сидела, была до невозможности длинной и бугристой из-за хрящей, просматривавшихся под бледной кожей. Кузен Драча, Фергал, без приглашения вошел в комнату.

– Фергал, бляха-муха! Я из-за тебя чуть инфаркт не заработал! – Драч начал лыбиться. Но Фергал не обратил на него внимания. Вместо этого он уставился на Стефани с безграничной, как показалось ей, злобой. Он выглядел примерно так же, как когда она впервые увидела его внизу, но на этот раз все было еще хуже. В бескровном лице было столько ненависти и ярости, что у нее перехватило дыхание, закружилась голова, и она попыталась отыскать в памяти хоть что-то, чем могла его разозлить.

Стефани была уверена, что ее ударят, потому что Фергал шел прямо к ней. Потребовалась вся сила воли, чтобы не сжаться и не вздрогнуть. Руки тряслись, поэтому она сжала их в кулаки.

Фергал остановился в шаге от Стефани. Склонился так, что его лицо оказалось не более чем в дюйме от нее. И вгляделся ей в глаза с такой агрессивной внимательностью, что Стефани отвернулась к Драчу, ища объяснения.

Драч тоже казался обеспокоенным, и от этого она запаниковала еще сильнее.

– Садись, кореш. Винцо есть. Держи бокал. – В приглашении Драча слышался примирительный тон, который вовсе не поддерживал в Стефани уверенность.

Вблизи от Фергала несло немытым телом и чем-то масляным, жирным. Джинсы его были засалены и покрыты пятнами, края штанин – растоптаны в черную мешанину из ткани и грязи подошвами перепачканных кроссовок. Он выглядел и пах так, словно ночевал на улице.

Фергал наконец усмехнулся прямо в лицо Стефани, обнажив желто-коричневые зубы. Так же стремительно, как и вошел, он отступил назад и тяжело уселся на кровать, затем раздвинул ноги, словно заявляя свое право на территорию, и столкнул вместе колени Драча. Драч напрягся, потом быстро улыбнулся и хлопнул кузена по спине.

Фергал выхватил бутылку из его руки. Среди длинных паучьих фаланг и широких костяшек пальцев бутылка словно уменьшилась в размерах, а заодно лишилась всякой цивилизованности, сопутствующей распитию вина. Фергал приложил ее к губам и забулькал; его острый кадык неприятно двигался, пока он глотал, точно дикарь.

Не оставляя намерения найти поведение кузена забавным, Драч принялся подпрыгивать на кровати:

– Он сделал эту штуку, эту штуку с лицом. Прям классика. Все обсираются. Когда мы были в Скрабсе, то…

Фергал повернулся и резко приблизил свое лицо к лицу Драча.

– Рот завали, – медленно сказал он глубоким голосом.

И Драч завалил рот. Он был, должно быть, лет на десять старше, но явно опасался Фергала. Теперь он пытался поддерживать улыбку, словно пытаясь затащить кузена обратно в дружелюбное настроение, доказав Стефани, что это все была безобидная игра. Ее это не обмануло, и даже Драч больше не казался настолько устрашающим и сомнительным в сравнении с более молодым кузеном.

Что-то было не так с этим местом, с ними, с их присутствием в этом месте. Не просто в этой комнате, а в самом доме. Она чувствовала несовпадение между огромным, негостеприимным домом и этой парочкой неуравновешенных мужчин, сидящих на ее кровати. Они были в высшей степени необычными и абсурдными домовладельцами. И даже родом были не из Мидлендса.

«Как я тут очутилась?»

Сюрреалистическая, но опасная, не имевшая в себе ни толики забавного ситуация была нелогичной в сравнении со всем ее прежним опытом. Как и все в этом доме. Даже без голосов и рыдающих женщин он был странным. Это был сумасшедший дом, и она чувствовала себя здесь единственным разумным созданием… единственным чистым, цивилизованным созданием.

Она уже осушила огромный бокал вина, и его эффект завел ее воображение в еще более зловещую тьму. Стефани онемела; смятение становилось невыносимым. И что такое Скрабс?

Она приняла решение; было глупо оставаться в одном здании с Фергалом, и с Драчом тоже. Стефани увидела достаточно и хотела, чтобы они немедленно ушли. Ей нужно было вызвать такси, чтобы доехать до станции на Нью-стрит, а потом начать обзванивать подруг по дороге в Сток. Ее удивляло, что она вообще до сих пор здесь, снова, в этом здании, в месте, которое отказывалось принимать узнаваемые формы. Она боялась, что безнадежность, апатия и вялость, порожденные усталостью и отчаянием, стали теперь ее главными врагами.