Читать книгу "Мертвые канарейки не поют - Антон Леонтьев"

Барковский отмахнулся:

– Ах, она пугливая и тупая. Ехать на дачу боится, я к ней всяческий интерес потерял. А ты та, кто мне нужен, Ритка-маргаритка. Молодец, что приняла мое предложение!

Рита, положив ножницы на стол, сказала:

– Ну, тогда мне пора. Наверняка у вас сейчас важные клиенты. Кстати, скажите, Лев Георгиевич, какая я у вас по счету? Вы ведь наверняка ведете перечень своих жертв. Ну, жертв изнасилований.

Барковский, на лице которого возникла милая улыбка, ответил:

– Что, тебя это тоже заводит? Ну, пару-тройку дюжин бабцов я трахнул. Против их воли.

– То есть изнасиловали, Лев Георгиевич, – подвела итог Рита. – Вы, однако, гигант.

Она оказалась у двери, чувствуя, что ноги у нее подкашиваются. Разговор длился не больше десяти минут, однако она ощущала себя так, как будто провела три часа в клетке с тигром-людоедом.

Каковым, собственно, и был Лев Георгиевич Барковский.

– К чему эта неуместная ирония, Ритка-маргаритка? – проворковал адвокат. – Какая-то ты сегодня прямо… на взводе! Но ты мне такая нравишься даже больше. Кстати, ведь скажи – тебе тогда понравилось?

Странный человек – изнасиловал ее и добивался признания в том, что ей понравилось. Он что, ожидал радостного вопля: «О да, о да, всю жизнь мечтала быть изнасилованной и хочу, чтобы это повторялось по четным числам, а возможно, и по нечетным тоже. За исключением официальных праздников!»?

– До ужаса, – ответила девушка сухо. – До печеночных колик. До умопомрачения. Вы, надо сказать, были на высоте.

Это была уже даже не ирония, а желчный сарказм. Но, что самое удивительное, Лев Георгиевич, похоже, принял ее слова за чистую монету.

Насильник на полном серьезе решил, что жертва в диком восторге от изнасилования. Ну и дела!

– Я так и знал, что тебе понравилось, Ритка-маргаритка… Конечно, классно, что ты снова хочешь повторить наши приключения у меня на даче, но тут такое дело… Есть еще несколько человек, которые… Ну, которым нравятся такие дела…

– Какие такие? – уточнила Рита. – Насиловать девственниц?

Лев Георгиевич замялся:

– Ну, почему сразу насиловать. И почему девственниц. К тому же, Ритка-маргаритка, ты уже больше не принадлежишь к этой редкой ныне категории…

– Вашими стараниями, хотите сказать? Да, это так. Спасибо за ненавязчивое напоминание. Как я могла забыть, Лев Георгиевич, – проронила Рита, – ведь первым мужчиной в моей жизни стали вы. Хоть и против моей воли…

Барковский, кашлянув, сказал:

– Ну, тут имеется клуб по интересам. Знаешь, несколько моих старых приятелей… Им нравится секс пожестче, а на такой даже не все проститутки соглашаются. Вот я и подумал…

Рита воззрилась на адвоката. Он что, на полном серьезе предлагал ей заняться сексом пожестче с его дружками?

– Среди них есть весьма влиятельные люди! – заявил Барковский. – Такие, которые твоего папашку в два счета из тюрьмы вытащат! Так что подумай…

– Подумаю. Весьма польщена вашим щедрым предложением. Вижу, что заслужила ваше доверие, приложу все человеческие и, быть может, нечеловеческие усилия, чтобы его оправдать. Однако на данный момент ни морально, ни физически, все же помните о моей недавней резекции матки, не готова пойти по кругу, Лев Георгиевич. Вы ведь понимаете?

Барковский вздохнул:

– Ну вот, ты обиделась. А зря. Ну ладно. Забудь об этом предложении. Наверное, ты еще не готова. Давай сначала второй раз наедине встретимся, а потом при случае вернемся к этому разговору. Может, ты изменишь свое решение.

Больше всего Рите хотелось запульнуть во Льва Георгиевича чем-то массивным, наподобие стоявшего на его письменном столе малахитового пресс-папье.

Положив ладонь на ручку двери, Рита повернулась и произнесла:

– Может, и вернемся. Но пока меня это совершенно не занимает. Понимаю, вам хочется покрасоваться перед своими влиятельными дружками, но тогда сами с ними и спите. И последний вопрос. Жертв вам поставляет, заманивая их к вам в логово, ваш сын Гоша. Причем сам в оргиях он участия не принимает. Как вам удалось его заставить сделать это?

Лицо Льва Георгиевича переменилось, он произнес:

– Гошу ты не трогай, он хороший парень. Все, что происходит, происходит между тобой и мной. Значит, в субботу, в три часа? Я заберу тебя у памятника Тургеневу… И поедем ко мне, там никого, кроме меня, не будет!

Отчего-то Рита не была в этом уверена и подозревала, что Барковский хочет завлечь ее к своим дружкам, в этот мерзкий клуб по интересам для высокопоставленных садистов.

Похоже, редкостным скотом был не один Лев Георгиевич.

– Непременно буду там, Лев Георгиевич! – провозгласила Рита, выходя в коридор. – А потом мы поедем к вам на дачу, и вы там снова меня изнасилуете. Чао!

Выкатившись из кабинета адвоката, Рита на ватных ногах бросилась по коридору прочь и остановилась только тогда, когда, давно уже покинув адвокатскую контору, неслась по одной из центральных улиц города.

Получилось! Получилось! Получилось!

Она зашла в одно из кафе, заказала себе что-то первое, что попалось на глаза в меню, даже не сообразив, что именно, и устремилась в дамскую комнату.

Там, закрыв дверцу кабинки на замок и трижды перепроверив, что ворваться снаружи никто не может, Рита осторожно запустила руку в декольте и вынула оттуда миниатюрный приборчик, который был прикреплен к ее телу при помощи лейкопластыря.

А затем, поднеся его к уху, нажала кнопку «Replay».

Послышался голос Льва Георгиевича Барковского:

«… – Понимаю, ради папки своего сюда пришла. Ну да, ему ведь реальный тюремный срок грозит, и тебе это прекрасно известно…»

Звук был отменный, качество прекрасное. Что же, она нашла верное применение деньгам, полученным от Барковских: приобрела в специализированном магазине миниатюрный диктофон, засунула его под платье и отправилась в контору ко Льву Георгиевичу.

Где тот, вызванный ею на откровенность и отчасти спровоцированный, наговорил много лишнего. В том числе признался, что изнасиловал и ее, и других женщин. И предложил ей снова быть им изнасилованной.

Этого должно хватить.

Переложив диктофон в сумочку, Рита вернулась в зал кафе и, обнаружив, что заказала себе молочный коктейль и пирожное с земляничной начинкой, с аппетитом набросилась на них.

Сидевший перед ней лысый усатый мужчина, в очередной раз прослушав запись, презентованную ему Ритой, в потрясении повторил:

– Это просто сенсационный материал!

Рита тоже так считала, поэтому обратилась не в милицию, где у Барковского все было схвачено и имелась масса осведомителей, не в городскую прокуратуру, где работали его лучшие друзья, а к журналисту областного телевидения Харламову, который в течение последних лет вел разоблачительно-аналитическую программу «Суд идет!».