Читать книгу "Держу тебя - Наталия Романова"

— Не надо врача! Говорю же, денег нет, а тушёнку я не отдам! — Сергей покосился на мелкую. Бредит?

— Деньги есть у меня.

— У тебя-то откуда? Ты тренер, а не директор.

— Я ещё учитель в спецшколе, там надбавки, и у меня индивидуальные занятия… неважно, всё равно я никуда не хожу, деньги мне тратить некогда и некуда, а здесь такой случай.

— Не надо, — захныкала упрямая засранка и попыталась встать, естественно, упала бы, не поймай её Сергей.

— Отдашь, когда сможешь, — примирительно пробормотал парень. — Хорошо? — Машенька согласно кивнула головой и успокоилась.

Приехавший врач диагностировал грипп, выписал лечение, и Сергей всё-таки узнал «основной диагноз» Маши… И знаете, мир устроен чертовски несправедливо. Что, к потрохам собачьим, справедливого в том, что крошечная девчонка выживает в огромной городе, борясь не только с безденежьем и одиночеством, но и с надвигающейся слепотой?

Уродливая правда жизни, сюр, состоял в том, что Маша могла пройти лечение бесплатно, хотя бы частично, но этому всегда что-то мешало, то время, то безжалостные законы, то очереди на оказание медицинских услуг, а то и бездарные врачи, игнорирующие проблемы Маши ещё в детстве. Да и были ли эти врачи, по большому счёту, на периферии, откуда она родом?

К вечеру он забрал Машу к себе, оставить одну он её не мог. Когда Маша не спала, она пыталась вставать, спотыкалась на ровном месте, морщилась от головной боли, не могла разобраться с лекарствами, добавился ринит и кашель. Большую часть времени она лежала жалкой тряпочкой, покорно подставляя себя, когда Сергей протирал её влажным полотенцем. Нужно было что-то есть, Маша конючила, как маленькая, и просилась в ванную, иногда совершала выползки в туалет, который был на другом краю квартиры и, чаще всего, занят.

В итоге, хорошенько закутав, он перевёл Машу через дорогу и усадил на своём диване. В его квартире была чистая ванная и точно не водились тараканы. Обо всём остальном он решил подумать позднее.

Утром.

14

Маша проснулась посредине ночи и уставилась в потолок, опасаясь скосить глаза в бок. Который день она жила у Сергея, а уровень неловкости только рос.

Сначала не было сил спорить, она даже не удивилась, когда проснулась в своей комнате и увидела Сергея, такой постоянной единицей он ей показался. Будто они прожили вместе лет тридцать, а то и все пятьдесят. Сергей сидел на диване рядом с ней, а где ему ещё сидеть? Он задал вопросы, измерил температуру, вызвал врача, который осматривал её при Сергее, выдал баночку для мочи и отправил в уборную, а Маше было настолько дурно, что на стыд не оставалось сил. Она не сопротивлялась, когда он деловито собрал её вещи, совсем немного, захватил зубную щётку и привёл к себе домой, поставив пакет на разобранном диване. Маша тогда пошутила, пробурчав, смотря на стопку собственных футболок, трусов и домашних штанов:

— Приданное.

— Богатая ты у меня невеста, — Сергей только улыбнулся, раздел её и закутал в одеяло, потому что зубы начинали стучать.

А потом стало ещё хуже, и ещё. Голова раскалывалась всю ночь, температура не падала, приехавшая скорая сделала укол и сказала, если состояние не улучшится — госпитализирует. Благо обошлось. К утру Маше стало лучше, ей хотя бы не хотелось засунуть голову под струю ледяной воды, она тихонечко лежала, время от времени вздыхала и покорно принимала какие-то таблетки.

Болящей было неловко, стыдно, необходимость собраться и идти домой была очевидной, тем более, она уже могла справиться одна, до ванной и туалета девушка курсировала почти без проблем, значит, и дорогу перейдёт, но уходить не хотелось. Сергей трогательно опекал её, ужасно не хотелось отказываться от ощущения заботы.

Она давно не чувствовала ничего подобного, могла вспомнить только детство. Когда Маша болела, мама и папа беспокоились о ней, ухаживали, баловали свою девочку, вот и сейчас она чувствовала себя той самой маленькой девочкой, о которой искренне беспокоятся и заботятся. Разве можно упрекнуть Машу в том, что она смалодушничала и захотела пробыть в доме Сергея хотя бы до вечера… Поступок эгоистичный, учитывая Восьмое марта, вдруг у парня были планы? Впрочем, о возможных планах Сергея Витальевича Маша хотела думать ещё меньше, чем уходить.

— Маш, Машенька, — тогда Сергей сел рядом и потрогав лоб девушки, нахмурился, потянулся за градусником, сунул его подмышку, Маша сморщилась от холода. — Машунь, давай, ты покушаешь, — он нахмурился, убирая влажные волосы девушки ото лба. — Что ты хочешь?

— Ничего, — есть, действительно, не хотелось. Она пила морс, этого казалось достаточно.

— Солнышко, обязательно нужно покушать…

— Нельзя говорить «покушать», — пробурчала Маша, голова сама собой упала на грудь Сергея, он, уже привычным движением, придержал. Какие же у него хорошие руки! Сильные, с длинными пальцами, немного шершавые и прохладные.

— Можно, если не в первом лице и о ребёнке или болеющем, — возразил, тепло улыбнувшись. — И не заговаривай мне зубы, у меня большой опыт работы с шестилетками, твоя хитрость не прокатит. Что ты будешь ку-у-у-ушать? — Сергей повернул лицо Маши к себе, заглянул в глаза.

— Не хочу есть, — Маша скуксилась. Голова раскалывалась, в носу свербело, она чувствовала себя пожёванной галошей, при мысли о еде становилось и вовсе дурно.

— Надо, Маша, надо, — строго заявил надсмотрщик.

— Котлеты хочу, домашние, и пюре, — совсем не подумав ответила Маша, просто, чтобы завершить этот разговор.

Каково же было удивление Маши, когда через полчаса, когда она почти заснула, на край дивана снова присел Сергей и удручённо заявил.

— Маш, а может, ты что-нибудь другое захочешь. Я честно собирался пожарить тебе котлет, но сломался на этом: «Купи нормальный фарш. Только нормальный, а не хлам какой-нибудь», — мужской палец ткнул в телефон, открыв окошко беседы в Вайбере. Дальше шло подробное описание приготовления котлет. — На самом деле, — после вздоха продолжил Сергей, — меня и пункт «путёвая сковорода» смущает, но до неё я не добрался. Сестра моя, родная, — пояснил Сергей, по-своему истолковав ошарашенный взгляд Маши.

— Не надо ничего готовить, — Маша встрепенулась. — Я пошутила, просто так сказала, прости, пожалуйста.

— То есть, котлеты ты не хочешь?

— Я совсем не хочу есть, — извиняющимся тоном пролепетала Маша. — Не беспокойся, пожалуйста, я сейчас пойду домой, — она подскочила, машинально поправляя очки, начала искать толстовку, носки, размышляя, менять ли пижамные штаны на тёплые или так добежать, под пуховиком не должно быть холодно, несмотря на снег на улице.

— Торопыжкин, сядь, — безуспешно попытался остановить её Сергей, она только вздыхала, фыркала и путалась в рукавах, решительно собираясь топать домой в пижамных штанах. Не переодеваться же при Сергее. У них был секс, да. И укол ей делали прямо при нём, он даже за руку её придержал, уж очень страшно было. Но всё же спустить прямо сейчас штаны казалось настолько интимным действом, что Маша не решилась. — Да стой ты, засобиралась она, посмотрите на неё, какая отважная, — он выговаривал каким-то улыбающимся голосом, вытряхивая девушку из толстовки. — Сядь и сиди, — он усадил её, как куклу, посредине дивана, подтолкнул подушку под спину, придвинул получившуюся «конструкцию» к стене и укутал в одеяло. — Тебе плохо у меня? — голос звучал так обеспокоенно, что Маше стало ещё более неловко.