Читать книгу "Под маской Клеопатры - Триш Мори"

— Я должна извиниться перед вами за то, что так долго заставила вас ждать, но теперь я уже не такая быстрая, как раньше.

Дафни, с трудом передвигалась по комнате, останавливаясь через каждую пару шагов, чтобы перевести дух и отдохнуть от боли, которую ей постоянно приходилось превозмогать. Губы ее были растянуты в улыбке, но это была улыбка-маска, за которой пожилая женщина прятала свои страдания.

— Пожалуйста, — умоляющим тоном произнес Дамьен, подходя к Дафни и пытаясь поддержать ее. — Я нежданно-негаданно свалился вам на голову, и вы еще должны из-за меня хлопотать. Сядьте, пожалуйста. Я сам все сделаю.

Дафни с удивлением посмотрела на Дамьена и улыбнулась. На этот раз ее улыбка лучилась искренней радостью.

— Спасибо. Я, пожалуй, присяду, хотя теперь я только этим и занимаюсь все дни напролет.

Дафни показала Дамьену, где что находится, и, облегченно вздохнув, опустилась в кресло. Она внимательно наблюдала за тем, как Дамьен заваривает чай.

— Я должна поблагодарить вас за Марджори, — сказала Дафни, когда Дамьен ставил перед ней чашку с чаем. — Мне было с ней очень хорошо.

Дамьен напряг память, потому что не сразу понял, о ком именно идет речь. Потом он вспомнил, что это сиделка, которую наняла по его просьбе Энид, когда они с Филли уезжали на Золотое побережье.

— Мне это совсем не трудно, — ответил Дамьен. — Как вы тут одна справляетесь целый день?

— О, мы справляемся. Филадельфия по утрам все для меня делает и оставляет мне поднос с ланчем. — Дафни отхлебнула из чашки. — Если я себя хорошо чувствую, то начинаю готовить обед еще до того, как Филадельфия придет с работы. Однако это не всегда получается.

Дамьен окинул взглядом аккуратную, чисто прибранную, но давно не ремонтированную комнату.

— Вам, наверное, трудно приходится, — сказал он.

— Филадельфии труднее, — ответила Дафни. — Она теперь мой единственный ребенок. Вы знаете?..

Дамьен кивнул.

— Да, я слышал.

Утрата. Как много значит для него это слово. Какое оно огромное, всепоглощающее.

— Вы, наверное, очень переживали, — тихо произнес Дамьен.

Дафни молчала. В ее печальных глазах появились слезы.

— К сожалению, Филадельфии приходится со всем этим справляться. Мы очень привязаны друг к другу. К тому же она знает, что я хочу оставаться дома, как можно дольше.

— Как можно дольше? — переспросил Дамьен. Дафни поставила чашку на стол и вздохнула.

— Врачи сказали, что через несколько месяцев я должна буду переехать в хоспис. Другого выхода нет. Филадельфия скоро не сможет ухаживать за мной. Да я и не могу на это рассчитывать. Так что, если вы беспокоитесь обо мне в связи с ее работой…

Она умирает. Он понял это с того самого момента, когда Дафни открыла дверь.

— Нет, — сказал он, быстро встав со стула. — Нет, я здесь совсем не за этим.

Дамьен нервно заходил по комнате, пытаясь унять нервное напряжение. Но зачем тогда он здесь? Что ему нужно? Избавиться от этого чувства безнадежности и отчаяния, от тщетных попыток найти ответы на вопросы, которые он даже не в состоянии сформулировать?

Дамьен остановился возле стены, на которой висели семейные фотографии. Вот выцветшая от времени свадебная фотография. Молодая Дафни и ее покойный муж, счастливые, улыбаются в камеру. Дальше — фотография молодой семьи с двумя детьми. Мальчик только начал ходить, а девочке уже лет семь. У нее смешные крысиные хвостики и платьице с оборочками. Филли.

Дамьен посмотрел на следующую фотографию, сделанную в день получения диплома. Двое выросших детей, полные сил и амбиций. Еще одна свадебная фотография. Нет сомнения — это Монти со своей невестой. Они смотрят друг другу в глаза и улыбаются, совершенно забыв о камере. И последняя фотография — еще одна молодая семья: счастливые родители держат на руках своего первенца. Дамьен горько вздохнул.

Он никогда ничего не знал о детях, не хотел знать. Но сейчас он растроган. Перед ним открылся новый, неизведанный мир, и дверь в этот мир для него открыла Филли.

— Это наш маленький Томас, — тихо сказала Дафни. — На прошлой неделе ему могло бы исполниться два года. Я ничего не могу с собой поделать, все представляю себе, каким бы он был сейчас, если бы остался в живых.

— Вам, должно быть, очень их недостает, — тихо сказал Дамьен.

Дафни едва кивнула.

— Да. С этим ребенком я потеряла почти все. — Она вынула носовой платок, чтобы вытереть слезы. — Ой, да что это я запричитала, словно глупая старуха! — хриплым голосом сказала она скорее себе самой.

Она не знает. Филли ничего не сказала ей о ребенке.

Но почему?

Дамьен снова повернулся к стене, на которой висели фотографии. Он мысленно представил себе рядом с ними еще один снимок. Сияющая счастьем Филли с крошечным младенцем на руках.

Неужели Филли не хочет, чтобы ее мать увидела эту фотографию? Или, может быть, ее больше интересует отсутствие другого снимка? Дамьен снова посмотрел на свадебные фотографии. Он даже предположил, на каком именно месте должна будет расположиться свадебная фотография Филли. Возможно, она не торопится поделиться новостью со своей матерью, потому, что ребенок должен будет родиться вне брака?

В душе у него что-то дрогнуло, и решение, с одной стороны, такое неожиданное, с другой — такое закономерное, пришло само собой. Он должен поддержать Филли.

— Возможно, еще не все потеряно, — сказал Дамьен. Он сел рядом с Дафни и взял в руки ее хрупкую ладонь. — Может быть, все еще может измениться в лучшую сторону и у всех нас снова появится надежда.

Дафни подняла глаза и внимательно посмотрела на сидевшего рядом с ней молодого мужчину.

— Что вы имеете в виду?

— Я должен кое-что вам сказать. — Дамьен был поражен невесомостью ладони, лежавшей у него в руке.

На какое-то мгновение он усомнился в том, что поступает правильно, но, посмотрев в глаза пожилой женщине, понял, что впервые в жизни хочет совершить что-то по-настоящему значительное.

Набрав в легкие побольше воздуха, Дамьен произнес:

— Окажите мне честь, мисс Саммерс, позвольте взять в жены вашу дочь.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Все. Он сказал это. И, кажется, не умер. Наоборот, увидев восторг, в глазах милой пожилой женщины, Дамьен почувствовал, что сделал что-то очень важное и благородное.

Это был самый разумный выход из положения. Филли, ни за что бы не справилась сама. Больная мать, работа полный рабочий день и ребенок — слишком много для одинокой женщины. После свадьбы у ребенка будет его фамилия, а Филли будет спокойно жить без клейма матери-одиночки.

Свадьба решает все проблемы. Разумеется, он не собирался жениться. Больше того, он сделал все возможное для того, чтобы избежать женитьбы. Но его ребенок должен быть воспитан так, как он, отец, считает нужным, и уже только ради этого можно принести в жертву свою независимость.