Читать книгу "Хроники Черного Отряда. Книги Мертвых: Воды спят. Солдаты живут - Глен Кук"

Наконец она очнулась, обернулась и задала мучивший ее вопрос:

– Она умирает?

– Думаю, да, – признался я. – И я не знаю почему. Очень похоже на болезнь, погубившую молодого Ворошка. Даже не представляю, что тут можно сделать. Ревун тоже не знает.

Впрочем, крикливый колдун никогда не славился талантами целителя.

– Наверняка Гоблин с ней что-то сделал, но это не колдовство, – добавил я. – Во всяком случае, не то, которое можно распознать. И не болезнь из известных мне.

В большинстве армий от дизентерии умирает больше солдат, чем от руки врага. И я горжусь, что в Черном Отряде при мне такого не бывало никогда.

Госпожа кивнула и снова вгляделась в сестру.

– Да, тут поработал Гоблин. И нам нужно ее разбудить, чтобы выяснить причину, правда? – Она помолчала. – Ведь этот гаденыш был с нами и в тот день, когда заболел Седвод. Был?

– Увы, да. – Я передал Тобо заботам Шукрат. – Ты с ним полегче, девочка. Или нам придется поставить для вас отдельную палатку.

Тобо покраснел, Шукрат расплылась в улыбке. Я повернулся к Аркане:

– Ну а ты уже готова снова начать карьеру танцовщицы?

– Для тебя в жизни нет ничего серьезного?

Она застала меня врасплох. Меня редко обвиняют в таком грехе, как легкомыслие.

– Абсолютно ничего. Из жизни никто не уйдет живым, так что не стоит относиться к ней без юмора.

Эти слова любил повторять Одноглазый. Я наклонился к ней и прошептал:

– Что, уже с утра паршиво? Понимаю, переломы – не шутка. Сам несколько раз кости ломал. Но все же попробуй улыбнуться. Худшее для тебя уже позади.

В ответ она скривилась. Худшее все еще сидело у нее в голове. К девчонке может не вернуться душевное здоровье. Когда растешь в оранжерейной среде и принадлежишь к знати, тебе даже не вообразить тех ужасов, которые ждут впереди.

– А ты посмотри на это иначе, детка. Как бы плохо ни было сейчас, всегда может стать еще хуже. Я слишком долго тянул солдатскую лямку, чтобы убедиться: таков закон природы.

– Да как моя жизнь может стать еще хуже?

– Сама подумай. Ты могла остаться дома и там погибнуть. Или пройти через ад. Или стать пленницей Отряда, а не гостьей. А это означает, что каждый твой день мог быть таким же мерзким, как тот, когда ты пострадала. Многие наши парни все еще считают, что ты слишком легко отделалась. И это мне напоминает о другом законе природы. Едва ты покидаешь круг людей, согласившихся считать тебя не такой, как все, ты становишься обыкновенным человеком. Просто телом. Для женщины такая ситуация вряд ли приятна. В Черном Отряде командуют женщины, а значит, здесь ты рискуешь гораздо меньше, чем где бы то ни было.

Аркана ушла в себя, очевидно решив, что я ей угрожаю. Но у меня и в мыслях такого не было. Я просто размышлял вслух. По-стариковски.

– Если тебе нужно на ком-то отыграться, – сказал я ей, – то поставь Громовола первым в списке.

Она – моя единственная связь с девятью десятыми моей жизни, – проговорила Госпожа. – И единственная связь с моей семьей.

Да уж, резки повороты у горного ручья.

– Если каким-то чудом удастся ее спасти, то она, едва оклемавшись, отрежет тебе ноги по колено и заставит плясать на культях.

Тобо хотел что-то сказать, но я велел ему помолчать. Мы уже несколько раз обсуждали судьбу Душелов, и его мнение было окрашено кровью.

– Знаю, знаю. Но всякий раз, когда оглядываюсь вокруг, мне кажется, что ушел кто-то еще и мы становимся все более чужды миру.

– Понимаю. Я сам потерялся во времени после смерти Одноглазого. От моего прошлого ничего не осталось.

О прошлом теперь напоминает только Мурген. Мы с Госпожой избрали свой путь, мы теперь беженцы, бросившие свое место и время. Хотя почему я так поздно этому удивляюсь? Ведь Отряд всегда был тем, чем он и остается, – сборищем утративших родину и надежду беглецов и изгоев.

Я вздохнул. Неужели вскоре начну творить себе другое прошлое ради душевной поддержки?

Я опустился на колени рядом с Госпожой.

– Вряд ли она протянет больше недели. Мне уже с трудом удается ее кормить. И еще труднее заставить ее удержать съеденное. Но я придумал, как оттянуть ее кончину. И даже, возможно, поставить правильный диагноз.

Госпожа вгляделась в меня так пристально, что я вздрогнул, припомнив старые времена, когда был ее пленником в Чарах и она направляла на меня Око.

– Я слушаю.

Я понял, что даже сейчас она далека от сестры. Всеми ее чувствами руководит эгоизм. Она хочет сохранить жизнь своей безумной родственнице, но исключительно для собственной выгоды.

– Почему бы не отвезти ее к Шиветье? Мы же знаем, что он может вылечить Ревуна…

– Это он сказал, что может. Сказал то, что мы хотели услышать.

И что хотел услышать Ревун. Меня-то здоровье этого огрызка не волнует. На мой взгляд, мир без него станет только лучше.

Тон Госпожи противоречил ее словам. Во мне вспыхнула искра надежды.

– Пусть Ревун доделает новый ковер, – сказал я. – Мы слетаем на плато, вылечим Ревуна и выясним, что Шиветья может сделать для Душелов. Но даже если ничего, мы спустим ее в ледяную пещеру, и пусть лежит, пока нам не удастся выяснить, что с ней случилось. Это будет серьезной задачкой для Тобо.

Я предпочел бы поступить именно так, надеясь, что Госпожа со временем потеряет к сестре интерес. А результат, в сущности, будет таким же, как если бы мы убили Душелов прямо сейчас. Госпожа при таком раскладе может и дальше цепляться за свои семейные корни, внушая себе, что в один прекрасный день вернется к сестрице и оживит ее.

– Мне нравится эта идея, – согласилась Госпожа. – Узнаю, сколько Ревуну осталось возиться с ковром.

Я приподнял веко Душелов и не увидел ничего обнадеживающего. Создалось впечатление, что ее внутренняя сущность покинула тело и теперь где-то бродит, потерянная и одинокая. Наверное, Мурген назовет это возмездием.

Едва Госпожа вышла, Тобо произнес:

– Ты сказал ей не все, что думал. Я прав?

– Ну… – Я пожал плечами. – Есть у меня парочка идей. Нужно обсудить с Капитаном.

И тут Шукрат сказала такое, что лишило ее в моих глазах образа глуповатой блондиночки:

– А знаешь, ведь Душелов проделала долгий-предолгий путь с севера по той же причине, по какой Госпожа теперь хочет сохранить ей жизнь. Могу поспорить: она могла убить вас всех, когда ей вздумается. Но не хотела. Или хотела недостаточно сильно.

Я вытаращился на нее. Посмотрел на Тобо. Потом снова на нее.

Шукрат покраснела. И пробормотала:

– Ни одна из них так и не научилась говорить: «Я люблю тебя».