Читать книгу "Архивы Дрездена: Грязная игра. Правила чародейства - Джим Батчер"

слегка фыркнул. Он обычно делает так, когда что-нибудь кажется ему забавным. Мыш был доволен, хотя мне показалось, что он немного смущен. Наверное, это все потому, что с нами гулял папа, а папа ему очень-очень нравится. Папа спас его от монстра, когда он был еще маленьким щенком, а потом Мыш вырос и помогал папе драться с монстрами, и папа сделал его моим защитником.

Мыш с этим отлично справляется. Чудища меня почти не беспокоят. Особенно старый и противный подкроватник: он поселился у меня под кроватью, но на своей шкуре убедился, что не нужно донимать Мэгги и Мыша Дрезденов.

Папа рассказывал о том, как однажды спас гориллу, а я шла, прижавшись к Мышу, и тут мы столкнулись с целым племенем запугивателей.

Они захватили компанию ребят, это было видно по их глазам – они стали совсем черными, никакого другого цвета, даже белков не видно, ничего. Только эти пустые ввалившиеся отверстия, которые хотят засосать тебя туда, где ничего нет, и наблюдать за тем, как ты будешь беспомощно кружиться и кричать. Ребята шли как воспитанные ученики школы-интерната, но я видела их глаза – наверное, несколько десятков, – которые вдруг уставились на меня. Они смотрели на меня, и в них была такая ужасная сила. И тут я вспомнила свой последний кошмар, не только сам сон, но и то, как я себя чувствовала. У меня даже коленки подогнулись.

Папа с Мышом обменялись взглядами, и ни один из них не заметил, что запугиватели смотрели на меня не меньше секунды, пока проходили мимо. Я ощутила взгляд каждого из них и поняла, что происходит.

Запугиватели выбрали меня своей жертвой.

Вот здорово! Только этого мне и не хватало.

Я обхватила руками живот и медленно, глубоко вздохнула. Это помогло мне успокоиться и не вести себя как полная дебилка. Папа не мог увидеть запугивателей. Не мог с ними общаться. Зато они могли причинить ему вред, и он даже не догадался бы, что произошло.

Я знала, что это была ужасная идея – идти в зоопарк вместе с кучкой голодных чудищ, решивших устроить там охоту. Запугиватели могут быть опасными, если не знать, как с ними справиться, – и это само по себе очень плохо.

Я посмотрела на папу. Он взглянул на меня с беспокойством – именно так на меня обычно смотрели взрослые перед тем, как отвести в темную, тихую комнату. Мне нужно было всего лишь сказать ему кое-что, и он бы сразу все сделал. Я оказываюсь в безопасности, вокруг все тихо.

Вот только на этом наша первая совместная прогулка закончится.

Дурацкие запугиватели. Дурацкие, мерзкие запугиватели!

Я не позволю им с их дурацкими лицами помешать нам с папой хорошо провести время.

Я сама с ними разберусь.

* * *

Но сначала я хотела посмотреть на суперкрутых зверей. Конечно, Мыш, как обычно, начал жульничать. Он же китайский лев, и у него есть очень странные способности. В основном он умеет говорить разным монстрам, чтобы те проваливали, и они его слушаются. А еще, когда он рядом, делать все становится чуть-чуть проще. Если проголодаешься, с Мышом тебе всегда найдут место в кафе, и официант окажется хорошим. По телевизору обязательно покажут рекламу интересного фильма. Или самые смешные мультики. Если ты пойдешь на игру, вокруг будут сидеть только милые люди. Но вот в школе так не получается, потому что там Мыш не жульничает, но в других местах он старается, чтобы все было приятнее, чем есть на самом деле.

Кажется, это замечала я одна – ну и хорошо. И только Мыш знал, когда мне нужно обнять кого-нибудь большого и пушистого.

Мыш использовал свою силу, чтобы звери вели себя еще круче. Они были очень классными. Выдры бегали и играли, обезьянки прыгали по деревьям и кричали. Даже лев зарычал нам, когда мы проходили мимо.

Если бы не запугиватели, все было бы просто чудесно.

Они следили за мной. Конечно, никто больше этого не замечал, но они разбились на пары, и в двадцати-тридцати ярдах от нас обязательно оказывались двое чудищ: тащились за нами по пятам и глазели.

Просто таращились.

Запугиватели всегда так делают. Преследуют тебя. Иногда они смотрят на тебя много дней подряд, и ты, глядя в их пустые глаза, заново переживаешь все плохое, что с тобой случилось. Если это будет длиться долго, ты просто упадешь на землю, сжавшись в комочек, а когда встанешь, у тебя будут большие пустые глаза, и запугиватели начнут указывать тебе, что делать.

Я хотела рассказать про них папе, но… он, конечно, милый и к тому же чародей, только при всем том еще и взрослый. Если говорить со взрослыми о том, чего они не могут увидеть, то, скажем так, светлячков в темноте ты после этого вряд ли половишь.

И еще одно.

Вдруг он подумает, что я, ну, не знаю… не в себе? Что, если ему не нужна дочка, у которой не все в порядке с головой?

Поэтому я молчала и держалась поближе к Мышу. Пока он был рядом, запугиватели не решались подойти ко мне. Мыш вроде как может видеть чудищ, если они потеряют бдительность, подойдут поближе и не будут вести себя совсем тихо и незаметно. Пускай Мыш взрослый, он пес и поэтому очень похож на ребенка. Запугиватели держались на расстоянии и старались, чтобы он их не замечал, и, пока они были далеко, этот их взгляд-медведь-не-будет-рад огорчал меня лишь чуть-чуть, к тому же в зоопарке оказалось так потрясно, что я почти не обращала на них внимания.

Может быть, сегодня все пройдет гладко.

А потом папа вдруг вскинул голову, совсем как Мыш, когда он унюхает жидкость для розжига в доме Карпентеров, и стал водить глазами по сторонам, словно большой голодный медведь, ищущий, на кого бы напасть.

– Э-э-э… папа? – спросила я.

Он посмотрел на меня, похожий не на папу, а на героя какого-нибудь фильма про месть – весь собранный, сосредоточенный и немного сердитый.

Ой.

Вот это круто! Наверное, поблизости был монстр или еще кто-нибудь, раз он принял такой вид. Я ничего не заметила, но все равно встала между ним и Мышом и спросила:

– Что-то не так?

Он отвернулся, маленькие мускулы на его щеке несколько раз дернулись. Я подумала, что, может быть, чем-то рассердила его. Хотя вряд ли. Я не делала ничего, на что бы он мог разозлиться.

Хотя я не всегда замечаю, если делаю что-то не то.

– Возможно, – сказал он наконец. Папа посмотрел на меня, и его лицо на секунду