Читать книгу "Вожак - Александра Лисина"

Одер бесшумно обнажил белоснежные клыки.

— Обманула!

— Заметь, тоже обманула, — безмятежно улыбнулась Белка, однако в ее глазах уже горели холодные изумрудные огни.

Точно такие же огни расчертили лезвия ее проснувшихся мечей и заплясали на клинках Тирриниэля, готового вмешаться в любой момент.

Одер зашипел, уподобившись огромных размеров паровому котлу, а затем быстро пригнулся. Его крылья развернулись во всю ширину, открывая уродливое тело, показав костлявую шею, впалую грудь со следами застарелых ран, морщинистый живот с дряблой серой кожей, тощий таз, причудливо изогнувшиеся ноги. Бледное лицо преобразилось, окончательно утратив сходство с человеческим, а потом и вовсе поплыло, как воск на солнце, стало вытянутым. Нижняя челюсть удлинилась, а вместо глаз теперь зияло два провала. Зеленые радужки потемнели, потом заалели и, наконец, сделались непроницаемо черными. Неестественно алые, словно кровью вымазанные, губы растянулись в гнусной усмешке, обнажились острые, неимоверно длинные клыки, от одного вида которых хотелось отшатнуться.

Белка, не сдвинувшись с места, лишь улыбнулась. Тирриниэль подобрался. Братья и Ланниэль с Картисом до сих пор мирно посапывали, трогательно положив под щеки ладошки. А настороженно притихший лес вдруг издал низкий, рокочущий, откровенно предупреждающий рык.

Услышав его, Одер неожиданно вздрогнул, стремительно прижимая крылья к телу и одновременно разворачиваясь к молчаливым деревьям. Глухо урча, отпрыгнул на несколько шагов, благоразумно решив не подставлять открытый бок Гончей, но все равно следя за ней краешком почерневшего глаза. Как-то заметался, будто не знал, куда себя деть, затравленно зашарил по непроницаемой зеленой стене обеспокоенным взором, напряг плечи, словно собирался в любую секунду взлететь, а потом с тихим проклятием прижался спиной к недовольно зашелестевшему ясеню.

Тирриниэль тоже вздрогнул, наткнувшись на пристальный взгляд из темноты: кто-то огромный внимательно изучал их крупными желтыми глазами, не торопясь покидать густые заросли. Эльф не видел подробностей — слишком непроглядной была тьма сегодняшней ночи, однако все же смог рассмотреть смутные очертания огромного зверя и нервно сглотнул. Если верить разыгравшемуся воображению, неизвестная тварь была ростом с матерого лося, широкогрудой и большеголовой. Но из-за густой листвы выглядывала не хмера, а что-то иное, лохматое, клыкастое, чем-то смутно напоминающее обычного волка. Только вот таких огромных зверей просто не существовало в природе: от легкого движения могучего тела болезненно скрипнули непоколебимые палисандры, под тяжелыми лапами примялась земля, острые когти выразительно скрежетнули по старой коряге, оставив на ней устрашающих размеров царапины. А желтые глаза следили за пересмешником с такой ненавистью, что Тиль немного успокоился: кажется, чудовище пришло не по их души. Или, может, его Белка позвала?

Он кинул быстрый взгляд на невестку, но та не проявляла беспокойства. А вот Одер, припертый к ясеню, яростно зашипел:

— Заманила!

Притаившийся в кустах монстр до последнего выжидал, когда он расслабится и уверится в собственном превосходстве. Молчал, хотя его племя буквально ненавидело кровососов. А это значило только одно — Белка откуда-то знала, что вечером к ней наведаются гости. Знала и заранее подготовилась.

— Ты победила, — судорожно прошептал пересмешник, широко раскрытыми глазами уставившись на неестественно спокойную Гончую. — Белка, ты выиграла. Снова.

— Я знаю, — ровно отозвалась она.

Громадный зверь в кустах заворчал, царапнув когтями ближайший ствол, но выходить на свет не спешил, будто ждал особого приглашения. Или приказа? И пересмешник, запоздало это поняв, вдруг сдался — как-то разом сник, опустил крылья, поняв, что не улетит, снова укутался в них, как в обычный плащ, и обреченно уронил:

— Значит, ты меня не отпустишь?

— Зачем? — бесстрастно повторила Белка.

— Не хотелось бы умирать вот так…

— А разве дело только в этом? — ничуть не удивилась она, без страха посматривая на нетерпеливо рвущего землю зверя.

— Нет, Бел, — устало отвернулся пересмешник. — Я знаю: мохнатому это только в радость — больно они нас ненавидят. Знал бы я, что он рядом…

— И что тогда? Не пришел бы сюда? Не напал бы среди ночи, как вор? Не стал бы усыплять моих друзей, надеясь справиться со мной в одиночку? Да еще и тех из своей стаи, кто уцелел, сюда притащил, на случай, если у тебя ничего не получится? Так, Одер? — жестко усмехнулась Белка, и пересмешник вздрогнул, понимая, что она и это предвидела.

Он еще сильнее ссутулился и, горестно прикрыв глаза, прошептал:

— Значит, больше нет никакой стаи…

Зверь в кустах согласно рыкнул, а затем довольно облизнулся, на мгновение показав обомлевшему эльфу устрашающе длинные зубы.

Тирриниэль поежился. Выходит, пересмешник явился сюда не один? Прокрался под покровом ночи, приведя с собой всех, кто уцелел после охоты, пообещал своей стае славную добычу, приберегая Белку для себя… Только вот не учел, что поблизости появится такое чудовище, которое сейчас плотоядно следило за ним из темноты и насмешливо скалило зубы, показывая невезучему кровососу, что он зря рассчитывал на победу.

— Что будем делать, друг мой? — со зловещей улыбкой спросила Белка, недвусмысленно качнув в ладонях мечи. Зверь нетерпеливо шагнул вперед, с готовностью оскалившись, но она только отмахнулась. — Да не с тобой, а с этим клыкастым… Так что, Одер? Как же нам поступить?

Пересмешник, косясь на кровожадного монстра, с надеждой поднял голову.

— Отпусти меня! Пожалуйста! Бел, этого больше не повторится!

— Помнится, я отпустила тебя в прошлый раз, и к чему это привело? Тебе бы затаиться, набраться ума-разума, заречься строить против меня козни, а, Одер? Чего молчишь? Разве не ты поклялся, что больше не повторишь своих ошибок? Не ты ли говорил, что не станешь испытывать судьбу? А что теперь? — Белка испытующе уставилась на затравленно озирающегося пересмешника. — Ты все-таки обманул меня, Одер. Решил напасть на тех, кого я запретила трогать. Может, не надо было тебе подсказывать про эльфов? Кажется, свежая кровь ударила в голову и ты решил, что стал всесильным?

— Нет, — прошептал пересмешник. — Я… я просто не мог иначе.

— Да, — с легким сожалением вздохнула Гончая. — Жадность тебя сгубила.

— Но я не могу!

— Теперь и я не могу по-другому: ты трижды нарушил слово, а я, если помнишь, давала тебе только три шанса исправиться.

Одер неверяще замер, впившись заалевшими глазами в ее спокойное лицо, но Белка не шутила: его время действительно подходило к концу. Она никогда не нарушала своих обещаний.

— Кажется, ты сказал, что хочешь жить? — вдруг сменила она тон.

Пересмешник непонимающе моргнул.

— Да.

— В любом виде?