Читать книгу "Убить куклу - Надежда Черкасова"

— Пойду поставлю чайник, — истолковал Григорий ее молчание как согласие и метнулся в кухню, крикнув на бегу: — А ты догоняй!

Лера прикрыла дверь и посмотрела на куклу. Сидит, зараза, как ни в чем не бывало и делает вид, что это ее не касается. Вот и отлично! Значит, Лера вольна делать то, что ей хочется. Тем более что, если она немедленно не выйдет, Григорий снова за ней придет. Лучше выйти. Да и правила этикета требуют принять приглашение. В честь знакомства. И лишь бы отвязаться. Лера снова взглянула на Марусю. А ведь та знает, что Лера пойдет на чаепитие с новым соседом. Вот и хорошо. Раз кукла умеет читать мысли, значит, Лере лишний раз и оправдываться незачем. Глубоко вздохнув и словно набрав в легкие как можно больше смелости, она вышла из комнаты, прихватив с собой любимую красную чашку.

— Я со своей посудой, так как знаю, что здесь нет ничего, кроме стаканов и рюмок, из которых чай не такой вкусный, как из чашки.

— Присаживайся. Давай чай налью, и тортик бери, какой кусок больше нравится, какой на тебя смотрит да подмигивает, — хлопотал возле стола Григорий. — Ты наверняка работать сюда приехала? Или насовсем сбежала из провинции? Да ты не смущайся, здесь большинство такие. А вот я в Москву только на пару недель приехал. Брат попросил помочь в одном деле. Он здесь в одной фирме работает. А мне на работу только через месяц, вот я и согласился. Окончил в этом году Высшее военное авиационное училище.

— Так ты летчик?

— Летчик. Военный. И прадед мой тоже был летчиком, воевал еще в Гражданскую.

— Ты молодой очень. Я людей твоей профессии себе как-то постарше представляла. И откуда же ты прибыл, летчик?

— С юга, из Краснодара. Потомственный казак, между прочим, из донского казачьего дворянского рода Богатыревых, и очень этим горжусь.

— Ах, вот даже как! Тогда мне очень повезло: сижу в компании с потомственным дворянином.

Григорий напрягся, почувствовав в словах Леры еле уловимую насмешку.

— Значит, ты у нас всем казакам казак — казак в квадрате, казак в кубе? — Лера уже не могла остановиться. Матушка Павла назвала ее не их поля ягодой. Теперь вот этот неизвестно откуда взявшийся на ее голову летчик-казак, который так важничает своим дворянским сословием. Ну куда податься бедной сироте без роду без племени? — Интересно, а другие казаки, выходит, не настоящие, если их предки не были дворянами? Или они казаки, но только рангом пониже, а значит, и в подметки тебе не годятся?

— Я не понял, ты чего так взъелась на меня, словно я у тебя любимую куклу отобрал?

Лера даже дара речи лишилась. Пока собиралась с мыслями, Григорий продолжил:

— Ты права. Права, как никто другой. Я и сам понимаю, что это глупость превеликая. Но так уж повелось. У казаков в свободных обществах испокон веку никогда не было никаких сословных делений. Все были равны между собой как граждане своей казачьей земли. Но царское российское правительство, испугавшись такого казачьего народного оплота, основанного на полном равенстве и братстве, ввело сословные разграничения, чтобы разобщить казаков. Так было учреждено среди них дворянство. С одной стороны, казак состоит в своем казачьем сословии, а с другой — в дворянском. Полный абсурд. Да и никакое мы не сословие. Мы — народ. Да ты пей чай-то, остынет же.

— Я пью, пью. — Лера положила в рот маленький кусочек несъедобного магазинного торта на чайной ложечке и сделала глоток из чашки. Она уже не злилась на Григория. Нормальный парень. Даже симпатичный. Равенство, братство — это Лере по душе. Значит, он свой человек. И с чего она взяла, что он кичливый?

— Почти четыреста лет казаки были служивым, воинским сословием Российской империи. История российского казачества — великая история. Как ни пытались его уничтожить, а оно все живо.

— И чем вы занимаетесь, казаки?

— Разным. Теперь казачество переживает второе рождение. Уже не только как этническая общность, но и как общественное движение. Я считаю, что будущее за нами, казаками.

— Ты прямо как оратор с трибуны. И почему же?

— Потому что мы не только на земле-матушке живем, но и обрабатываем ее, и защищаем. Казачество — одна из немногих дошедших до наших времен традиций ведения натурального хозяйства и человеческого универсализма.

— Это как? — спросила Лера из вежливости и взглянула на наручные часики, стрелки которых подбирались к полуночи. Кукла, наверное, злится, что ее долго нет.

— Казак — он и воин, и земледелец, и ремесленник, и купец в одном лице, ведущий натуральное хозяйство на своей земле и одновременно защищающий эту землю. Это и есть истинная независимость. Именно таким я вижу человека завтрашнего дня. Недаром символом казачества является лошадь, олицетворяющая силу, свободу и единение с природой.

— А как же твоя профессия? Ты же не променяешь самолет на лошадь?

— Одно другому не мешает. Теперь я смогу защищать Отечество не только на земле, но и в небе.

— А есть от кого защищать?

— Найдется. И дураков достаточно, и слишком умных. Но ни тем, ни другим я бы не позавидовал.

— Лошадей я очень люблю. Однажды, еще в школьные годы, случайно попала на ипподром, с экскурсией. Как впервые увидела их, так сразу и влюбилась. По-моему, это самые красивые и грациозные животные.

— Ну что ж, казачка из тебя наверняка получится, — улыбнулся Григорий.

— Этого еще не хватало! — невольно произнесла Лера. Но, заметив, как подскочили вверх брови собеседника, попыталась сгладить о себе нелестное впечатление: — А казачка — это кто, жена казака?

— Да. Или его дочь. Сильная, волевая, красивая, уверенная в себе, самодостаточная, умеющая постоять не только за себя и свою семью, но и за своего мужа и за свою Родину. Вижу, тебе не очень интересно то, о чем я рассказываю? Извини, что не смог развлечь более привычной для тебя темой.

— Говорят, казаки рано женятся? — Лера уже пожалела, что согласилась на чаепитие.

Снова ей пытаются навязать чье-то мнение! Ну почему Лера непременно должна с кем-то соглашаться? А если у нее свое, персональное видение мира? Стоит только уступить в чем-то одном, как тут же выясняется, что уступать теперь придется во всем. Но Лера не из тех, кто станет под кого-то подстраиваться. Прошли времена, когда она смотрела воспитателям в рот, поддакивая каждому слову. Так, на всякий случай. И пусть этот Григорий думает о ней что угодно, ей все равно. Но не стоит ссориться из-за пустяков. Парень он, похоже, хороший. Даже идейный, что в наше время большая редкость.

— Есть такое. Нечего по свету зря болтаться. Все мои друзья уже при женах и при детях. А я еще никак не определюсь. Для казака двадцать пять — уже перестарок.

— Никак подходящую девушку не встретишь? — спросила Лера и тут же подумала: «Мы с ним одного года, а он выглядит как пацан, который в войнушку еще не наигрался. На что угодно могу поспорить, что он был в армии. Бегом, наверное, туда побежал, чтобы быстрее стать настоящим мужчиной».