Читать книгу "Изгнанник - Мишель Пейвер"

Попытка поймать уплывающую острогу чуть было не стоила ему жизни. Когда он потянулся за ней, Аки схватил его за волосы и стал топить. Торак, захлебываясь, цеплялся за куртку Аки, за его штаны — за все, что попадалось под руку, но уцепиться за скользкую оленью шкуру было практически невозможно. И вырваться тоже оказалось слишком сложно: Аки крепко держал его за волосы. У Торака потемнело в глазах; безумно хотелось вздохнуть, из глотки рвался вопль — и река принимала последние пузырьки воздуха, выходившие из его измученных легких. В самый последний момент, собрав остаток сил, Торак как-то извернулся и впился зубами в ляжку Аки.

Даже под водой он услышал приглушенный вой. Аки отпустил его. И Торак буквально вылетел на поверхность, хватая ртом воздух, точно выброшенный на берег лосось.

Затем он снова заставил себя нырнуть и, проплыв некоторое расстояние под водой, вынырнул несколько выше по течению среди затопленных водой ольховин. Аки уже довольно сильно отнесло течением; его бритая голова едва виднелась возле какого-то дерева, за которое он цеплялся, пытаясь набрать в грудь побольше воздуха. Лодка его находилась как раз между ними; она запуталась в ивняке, и у Торака сразу возникла идея…

На этот раз он нырнул совсем неглубоко и позволил реке нести его, а затем вынырнул почти беззвучно и уже гораздо ближе к лодке. Даже отсюда было слышно хриплое дыхание Аки, но видеть его он не мог. Этот парень из племени Кабана дышал так, словно вконец обессилел. И на мгновение Тораком овладели сомнения: а что, если Аки утонет? А потом сердце его, точно острый осколок кремня, пронзили гнев и ожесточение. Аки сам виноват в том, что с ним случилось!

Опершись плечами о ствол ивы, Торак что было сил уперся ногами в лодку и оттолкнул ее. Лодка встала на дыбы, как испуганная лесная лошадь, и Торак снова ударил ее обеими ногами. Лодка выскочила на чистую воду, и река тут же завладела ею.

За мгновение до того, как лодка ударила Аки, Торак успел ухватился за какую-то ветку и немного подтянулся, наблюдая, что будет дальше. Глаза Аки расширились от ужаса, когда он понял, что тяжелую дубовую долбленку несет прямо на него. А потом лодка налетела на него и поволокла вниз по течению, к порогам. У Аки не хватило времени даже вскрикнуть.

Торак с мрачным видом смотрел ему вслед. Он по-прежнему держался за ветку дерева, и вода мягко обволакивала его тело. Над рекой не было слышно ничего, кроме рева порогов.

Торак отпустил ветку, плюхнулся в воду и поплыл против течения туда, где бросил свои пожитки. Добравшись до скалы, он с огромным трудом выволок себя на берег, да так и остался лежать, чувствуя во рту илистый привкус речной воды, а в ноздрях — кислый запах мха. Жутко болела рана на груди.

Собрав свои вещи, он стал подниматься вверх по скалистому склону — странно, но раньше он этих скал как-то не заметил. Острые гранитные обломки ранили босые ноги, и он вспомнил, что его башмаки утащила река. Что ж, он только плечами пожал.

Наверху Торак вернулся по собственному следу назад, почти до самых порогов. На всякий случай. Чтобы убедиться.

Долбленку разнесло в щепы о большой валун, торчавший из воды чуть выше порога. Возле валуна среди обломков лодки Торак заметил руку Аки. Рука была неподвижна. Возможно, Аки без сознания и сейчас утонет? А может, уже утонул? Но никакого особого волнения по этому поводу Торак не испытывал.

Вытащив нож, он срезал с ольхи молодую ветку, очистил ее от коры и превратил в трубку для дыхания. Эту трубку он засунул за пояс и побрел вверх по течению реки, предоставив Аки его собственной судьбе.

С Большим Бесхвостым явно творилось что-то не то.

Волк давно уже это почуял. Большой Брат перестал прислушиваться к тому, что говорит ему Волк, он перестал прислушиваться даже к голосу Леса, а потом и вовсе стал вести себя неправильно.

И это все усугублялось. Нечто очень плохое словно грызло Бесхвостого изнутри; это было очень похоже на ту болезнь, которая сгрызла у Волка кончик хвоста там, среди Великого Холода.

Волк, снедаемый тревогой, осторожно шел следом за своим Братом, но старался не попадаться ему на глаза, потому что Брат велел ему уходить и держаться от него подальше. Но оставить Бесхвостого Брата без присмотра Волк все же никак не мог.

Теперь Волк шел параллельно Тораку по берегу Быстрой Воды, и оба они направлялись к Горам. Петляя среди деревьев, Волк чуял запахи выдры и бобра, а временами еще и запах других, и ему было ясно, что эти другие свой настоящий запах скрывают. Волк не понимал, что это значит, и не знал, как ему с этим быть. С горя он пожевал веточку можжевельника, и ему сразу немного полегчало.

И тут он почуял запах волка.

Этот запах заставил его выбросить из головы все прочие мысли. Да, это была совсем свежая метка! От нее исходил сильный сладковатый запах самца, вожака стаи.

Сердце Волка радостно забилось. Он узнал этот запах! Запах вожака стаи со Священной Горы!

Обезумев от радости, Волк два раза коротко пролаял: «Где вы?»

Ветер донес до него ответный вой, и Волк, не раздумывая, полетел ему навстречу. Теперь, снова оказавшись среди своих волков, он сможет помочь Большому Бесхвостому! Именно это ему больше всего и нужно сейчас: оказаться среди своих сородичей, оказаться среди волков!

Волку не понадобилось много времени, чтобы отыскать стаю; они остановились, чтобы смыть кровь с перепачканных морд, у маленькой Быстрой Воды. Когда Волк подлетел к ним, он все сразу увидел и все сразу понял. Охота была удачной: он чувствовал запах оленьей крови на волчьей шерсти, видел, как тяжело отвисло у каждого брюхо, набитое мясом, которое они несли в Логово волчатам.

Вожак и его подруга были те же самые, но в стае произошли изменения, как это всегда случается у волков. Старый волк умер, а тот волк, что любил раскапывать мышиные норки, охромел и занял значительно более низкое положение; а волчата, которые так любили играть с Волком, стали взрослыми волками, почти такими же крупными, как и он сам.

Среди этих молодых волков была одна волчица с темной шерстью, очень красивая, и Волк вспомнил, что она еще тогда отлично умела охотиться на леммингов. Волчица, почуяв его запах, приветливо и возбужденно завиляла хвостом, но навстречу не вышла: решать, можно ли Волку вернуться в стаю, должен был вожак.

Волк немного постоял и осторожно приблизился к вожаку — так, как подобает молодому, но вполне взрослому волку приветствовать старшего: прижав уши к голове и подползая к нему на брюхе. Так Волк приносил свои извинения за слишком долгое отсутствие.

Вожак гордо отвернулся. Потом вдруг с пугающей быстротой снова повернулся к Волку, схватил его зубами за морду, швырнул навзничь на землю и, рыча, встал над ним.

Волк колотил хвостом по земле и тоненько, униженно поскуливал.