Читать книгу "Привязанность - Ринат Валиуллин"

– Да, это мой любимый композитор, только не помню, как его звали, – начала она соблазнительно зализывать свою подмышку.

– Любимых не зовут, они сами приходят, – не мог он смотреть на это спокойно и снова закрыл глаза.

«Если женщина начала уделять своему внешнему виду слишком много внимания, значит, она уже пьяна если он ее уже не смущает, то пьяна в стельку и можно ее брать голыми руками, пока она сама не начала грязно домогаться», – вспомнил я цитату из книги «Теория снисхождения видов». Но брать почему-то не хотелось. Слишком доступно, слишком просто – а это уже слишком. Хотелось давать, дарить радость, дарить цветы, тепло, деньги, предметы быта, себя…

* * *

Я вошел в зал, кот смотрел, не отрываясь, кино.

– Что, опять Том и Джерри?

– «Ленин в Октябре», – и добавил довольный со стула: – Революция – гениальный флешмоб, столько народу собрать в Петербурге в ночь, в простуду погоды, – мечтательно глянул кот на меня и продолжил: – Только никак понять не могу: почему черно-белая пленка?

– Чтобы взгрустнулось, – зашлепал я тапочками в сторону кухни.

Услышав веселый звон своих сухариков, вскоре кот тоже присоединился ко мне. Поев и причесав себе языком грудь, он взобрался на подоконник и, не найдя ничего достойного его взора в окне, взялся за журнал. Я начал варить себе кофе. Коричневая вода, словно шампанское, рвалась наружу из турки, кофе расцвело зерном в моем носу.

– Чувствуешь, как пахнет? – сказал я коту.

– Да, как многие хотели бы.

– Будешь? – предложил я ему.

– Нет, я на ночь не пью.

– Как хочешь. – Я налил себе в чашку и сделал небольшой глоток. Волос прилип к языку. Я снял его пальцем и стал рассматривать. – Твой? – протянул нервно коту. Раздражение где-то внутри, я ощутил, как оно пытается меня раздразнить. Вот оно идет от языка в мозг, оттуда по коже, по коже, цепляет и душу.

– Нет, не мой, – продолжает листать журнал Том. Кофе мне пить расхотелось.

– Ну как же не твой, когда твой, – выставил я свой самый сильный аргумент.

– Близкие – они немногочисленны, но всегда находятся в зоне влияния и чаще всего поражения, – раскладывал мою досаду по полочкам кот.

– Хватит мне парить мозг своими мудрыми мыслями, слушаю их постоянно, как радио, без возможности выключить. Сотрудники – FM на работе, родственники – FM дома, жена – FM в печенках, дети – FM в детской, соседи – FM за стенкой, кошки – FM на душе.

– Я не парю, просто мой опыт показывает, что опыты легче всего ставить на близких. Подумаешь – волос в чашке.

– А ты подумай, – вылил я кофе в раковину.

– Хорошо, подумаю, – насупился кот. – Вот если бы это был твой волос, ты бы больше расстроился, что потерял его.

– Подумал? – спросил я, заглаживая свою вину, после того как еще раз внимательно рассмотрел волос и обнаружил, что он не кошачий. – Чего молчишь?

– Есть с чего призадуматься, – все листая прессу, философствовал кот. – Оказывается, не все меня любят. Я прочитал в журнале, у некоторых на меня аллергия, кстати, у тебя может быть тоже. Что с этим делать? Как дальше жить? Ломаю голову. Налей мне, что ли, с горя или насыпь.

Я натрусил коту из коробки еще еды и налил валерьянки.

– Может, тебе стоит выйти во двор, прошвырнуться по женщинам? – Том продолжил, не реагируя на предложение: – Кажется, все дело в пиаре. Люди плохо знают котов. Ты видел, что про меня показывают? Как целыми днями я жру эту гадость, – оттолкнул он миску изящно лапой, чтобы не рассыпать. – А кто-нибудь в душу мою заглядывал? Что там?

– Вскрытие покажет, – пытался я пошутить, чтобы поднять его боевой кошачий дух.

– Ты все смеешься! Неужели я пришел на этот свет только наполнить желудок?

– Нет! Конечно же нет.

– Я рыжий.

– Ты само солнце, которое можно гладить, которое пушистыми лучами своими скрасило не одно одиночество, не одно предательство, – гладил я по голове Тома ладонью, словно это была не ладонь, а таблетка успокоительного, которая должна была растаять.

* * *

– Шарик, ты меня любишь? – положила свою морду ему на лапу Муха.

– Хз, вчера любил, сегодня – не знаю. С утра так трудно любить кого-то, – пытался он поймать пастью зеленую шаловливую муху.

– А вот мне кажется, что люблю. Как ты можешь сомневаться, не понимаю. Вдруг я уже беременна, – закрыла она мечтательно глаза.

– Хз, некоторые вещи начинаешь понимать, только когда они становятся навязчивыми, – наконец поймал он муху и подумал про себя: «Муха залетела дважды». – Вот ты же недавно совсем из космоса, лучше расскажи, как там.

– Я тебе про любовь, а ты мне про звезды. Темно там и скучно. Одно развлечение – невесомость. Даже мысли становятся невесомыми, зависают на ходу. Представляешь, летит по твоим извилинам мысль, как машина по автобану, и резко по тормозам. Так с одной мыслью о тебе весь полет и прошел, – уткнулась она носом Шарику под мышку.

– А как подруга твоя, Стрелка? – пытался выплюнуть мохнатую муху Шарик.

Но она забралась в дупло где-то между пятеркой и шестеркой и затихла.

– Эта сука все о кобелях своих рассказывала, у нее течка в мозгах, – открыла глаза и посмотрела внимательно на Шарика Муха. – И ты у нее в гостях побывал? – убрала она вопросительную морду с его лапы.

– Не, не успел, я с ней мельком был знаком, но красивая, – пытался он языком достать пернатую, но тщетно.

– Красота спасет, но только после того, как соблазнит, – облизнулась Муха.

– Да не спал я с ней – зубом клянусь. Еще не спал, хотя зад у нее приличный. Увязался как-то за ним, слово за слово… Хозяин ее бьет, жалко стало, я и утешил, – попытался отплеваться от мухи Шарик.

– Порой утешение заслуживает секса. Видимо, недостаточно он ее порол, раз по мужикам шляется, – встала и поплелась на кухню Муха.

– Чего ты сразу начинаешь, – поднялся вслед за ней Шарик.

«Вот бабы, врать им нельзя, все равно догадаются, правду говорить тоже нельзя, всю душу вымотают», – подумал про себя Шарик, забыв про муху.

– Муха, тебе надо научиться мыслить абстрактно.

– Научи, раз надо.

– Давай для начала поиграем в ассоциации.

– Давай, а как это? Объясни.

– Видишь, кошка молоко лакает, – подозвал он ее к окну.

– Вижу.

– Тебе это напоминает что-нибудь?

– Будто ты играешься с моим молочным соском.

– В твоей голове все время эротика, но в общем пойдет.

– Теперь твоя очередь.

– Слышишь, кто-то вставляет ключ в замочную скважину?