Читать книгу "Ступени к Храму - Светлана Нергина"

Поэтому я решительно тряхнула головой и твердо, глядя ей прямо в глаза, сказала:

– Так, девочка. Если ты сейчас мне покажешь того самого брата, то я тебя отпущу. Если нет…

– Идемте. – Гордо вскинув голову, она пошла вперед. Интересно, зачем я в это вообще ввязалась?

Брат, как выяснилось, был в таборе. А табор – за чертой Окейны. Слыша тихое потрескивание рушащегося заклинания, я глубоко вдохнула, мысленно прочитала себе лекцию на тему «жар костей не ломит», осознала, что не помогло, и уныло пошла вслед за цыганкой.

– Тебя хоть зовут-то как?

– Румтша.

– Румтша, Румтша, Румтша. – Я несколько раз произнесла зубодробильное сочетание звуков, привыкая к звучанию. – А попроще имени нет?

– Есть. Таш.

– Уже лучше. Ногу-то брат как сломал?

– С лошади упал. – Девочка посмотрела на меня недовольно, уверенная, что я пытаюсь поймать ее на обмане. И правильно. Пытаюсь.

– Так сильно?

– Она его под себя подмяла.

– Ясно!

Щит рухнул окончательно, и я вживую оказалась под яростными лучами. Кошмаррррр!

– Слушай, а вы здесь надолго?

– Кто – мы?

– Цыгане. Табор ваш.

– Нет, через неделю уедем.

Надо же, я тоже. Наверное, больше недели здесь никто не выдерживает. И неудивительно, впрочем.

– А раньше в такое время здесь бывали? Здесь всегда так жарко?

– Нет. Обычно в Плододаре за сорок бывает, а тут что-то похолодало.

Похолодало?! Да я сейчас расплавлюсь лужицей воска на песке!

– Далеко еще до табора? – уныло вздохнула я, вытирая пот со лба. Воздух врывался в легкие вихрем, полным колких раскаленных песчинок.

– Нет. Вон после того пригорка, видите?

Пригорок я видела. Но вот с тем, что он недалеко, согласиться никак не могла!

Но, как и все на этом свете, дорога кончилась. Что осталось от расплавленной меня, даже вспоминать страшно. Скорее всего – один ругающийся мозг.

В таборе меня встретили без неприязни – ведьмы с цыганами вообще редко ссорились. Как-то раз я даже с месяц бродила с одним табором. Ничего, весело. Правда, уходить… Уходить отовсюду жалко, а уж от людей, настолько близких мне, страннице, по духу… Но уходить надо. Всегда.

– Сюда. – Румтша легко проскользнула в одну из палаток, полукругом расставленных по поляне.

А мне ничего не оставалось, как последовать за ней, надеясь, что там ожидает меня брат со сломанной ногой, а не мужик с топором, хорошо поставленным голосом рычащий: «Ну кто посмел обидеть маленькую Румтшу?!»

Фыркнув от смеха, я наклонилась и вошла в палатку.

Мужика не было. Брата, впрочем, тоже. На кровати сидел очень симпатичный цыган и недоуменно взирал на меня, сверкавшую глазами в сторону Таш.

– Ну и? – Моим голосом можно было говрокха призывать. На кой кворр я под этим солнцем шла за тридевять земель, чтобы мне здесь одна не в меру лживая цыганка мило улыбнулась и сказала, что…

– Познакомьтесь. Это – Манхо, мой старший брат – он сломал вчера ногу. Это – ведьма, она…

– Неважно, – отрезала я, стараясь сдержать рвущийся наружу смех.

Действительно, почему бы Румтше не иметь старшего брата? С чего я взяла, что встречу зареванного чумазого цыганенка? Смуглый молодой человек с черными раскосыми глазами и длинными волнистыми волосами был ничуть не хуже.

– Покажите мне, пожалуйста, вашу ногу, – попросила я.

Манхо, шикнув на мигом испарившуюся сестру, откинул одеяло. Да, перелом малосимпатичный. Хорошо, что хоть закрытый. Осторожно ощупав ногу, я поняла, что без магии тут не обойдешься, и, предупредив Манхо, что будет больно, принялась за лечение.

Сначала соединила кости между собой, закрепила их положение, потом магически ускорила восстановление тканей и ввела анестезию. И не надо говорить, что это надо было сделать изначально, а не дожидаться смертельной бледности пациента: уже наложенное заклинание сильно мешает накладывать остальные, и я решила, что ускоренное образование новых клеток все-таки важнее трех минут боли. Правда, мнение Манхо на этот счет лучше не спрашивать…

Дрожащей рукой стерла со лба пот, чувствуя подкатившую к горлу дурноту.

Лечить трудно. Особенно – по такой жаре.

Скатившись на пол, я прислонилась к ножке кровати, знаком заверив Манхо, что все нормально, что все так и должно быть. Немножко посидела, задумчиво поразглядывала ткань навеса, потом пошатываясь встала и пересела на стул.

Судя по взгляду Манхо, ему мой внешний вид совсем не понравился, и кому из нас в тот момент больше нужна была помощь лекаря – это еще вопрос…

Полностью оклемалась я – во всяком случае, до способности говорить – минут через двадцать. Сказала Манхо не вставать еще сутки, объяснила рецепт укрепляющего раствора и, невнятно попрощавшись, направилась к выходу.

– Она вас обворовала? – внезапно спросил цыган, до этого ни слова не сказавший о сестре.

– Попыталась, – пожала плечами я. – Можете ей сказать, что грабить магов – бессмысленная затея: кошельки либо защищены заклинанием, либо вообще оставлены дома: деньги мы умеем материализовывать прямо из воздуха.

– Извините. Я с ней поговорю.

– Не стоит. По-моему, пока она сама до этого своими мозгами не дойдет, любые лекции на тему только вызовут чувство противоречия. – Я неопределенно помолчала и добавила: – Хотя вам лучше знать. До свидания. Берегите ногу.

– До свидания.

Лицо Хильды, встретившей у порога своего дома полутруп, описанию не подлежало. Маленький Ух вообще забился под кресло и оттуда оглашал комнату утробным рычанием, то и дело срываясь на визг. Хильда молча почти волоком дотащила меня до второго этажа, переодела сразу в белую рубашку (чтоб потом при случае еще раз переодевать не пришлось) и, заставив выпить чашку воды, оставила отлеживаться на кровати. Ну почему мое чувство меры всегда оставляло желать лучшего, а?

«А если бы оно было и сказало „хватит“ после восстановления тканей – ты послушно оставила бы Манхо без анестезии?» – ехидно высунулся голосок.

Нет.

Осознав всю тщету собственных притязаний на столь бесполезную вещь, как чувство меры, я провалилась в сон. А может – обморок. Там не до того было, чтоб разбираться…

Проснулась я… в темноте.

Логично: в комнате с такими тяжеленными портьерами всегда темно. Взглядом заставив загореться свечи, я встала, немножко походила по комнате и пришла к выводу, что жить буду. Сколько – вопрос, но все-таки буду. Поглядев сквозь портьеры, обнаружила, что смеркаться еще и не думает, а судя по ощущениям, времени было часа четыре.