Читать книгу "Оружейник. Приговор судьи - Олег Шовкуненко"

– Бог ты мой, слов-то каких нахватался: овер-киль! – пробурчал я себе под нос.

Андрюха не прореагировал на шутку и серьезно продолжил:

– Бревна борт проломили. Вон дыра, как раз в том трюме, что рядом с надстройкой. Вполне можно будет взобраться.

– Все это, конечно плюсы, но честно говоря, особого восторга эта груда металлолома у меня не вызывает, – оглядевшись по сторонам, я озвучил свои ощущения.

– У меня тоже, – сознался Загребельный. – Но до темноты ничего лучшего можно так и не найти.

– Наверное, ты прав.

Я с подозрением покосился на плотное, тяжелое, быстро темнеющее небо. Складывалось впечатление, что как и все вокруг оно тоже сделано из металла, что эта исполинская крышка, которой на ночь плотно закрывают весь этот мир. Чтобы, значит, не выдохся, не потерял свой ядовитый могильный аромат.

– Давай, двинули, бродяга, – чекист подтолкнул меня в спину.

– Двинули, – мне оставалось лишь согласиться.

Пролом в борту лесовоза оказался довольно большой. Через него наружу вывалились десятка три толстых, уже основательно почерневших сосновых стволов. Большая их часть так и осталась лежать у борта, образуя плотную кучу очень похожую на высокий муравейник. Ясное дело, что это было нам очень наруку. Раскидай бревна по округе, и двум усталым путникам, да еще на ночь глядя, пришлось бы изобретать способ позволяющий дотянуться до заветной дыры. Но Главный миловал и мы осторожно, проверяя на прочность каждое бревно, начали подъем.

В трюме оказалось гораздо темнее, чем снаружи и это не смотря на то, что вся металлическая крыша была сорвана. Сперва я удивился этому факту, но потом подумал, что ничего странного тут нет. Просто смеркается очень быстро. Все таки прав был Леший, когда потащил меня сюда. Лучшее место для ночлега можно было искать еще очень долго, да так и не найти.

– Вон там лестница, – Андрюха указал на переборку, которая находилась слева от нас. – Поднимемся по ней и окажемся…

Где именно мы окажемся, Загребельный так и не успел сообщить. И все потому, что гигантское тело лесовоза сотряс неожиданный толчок. Очень сильный толчок. От него протяжно застонало старое железо и зашевелились, словно ожили, набитые в трюм бревна.

– Берегись! – завопил Леший.

– Что это? – прогорланил в ответ я.

– Похоже на землетря… – начал мой приятель, но захлебнулся окончанием фразы от серии новых, еще более мощных толчков.

Это действительно походило на землетрясение. А раз так, то мы оказались далеко не в лучшем месте, что бы его переждать. Цирк-зоопарк, если это безобразие не прекратится, то либо корабль завалится на бок, либо начнут сползать и катиться бревна. Первое на много хуже, но и второе тоже – далеко не радужная перспективка. Раскатает в блин как в давильне.

– Уходи от пробоины! Дальше, как можно дальше!

Крик Загребельного вывел мня из оцепенения. Куда это дальше? Балансируя, на ходящих ходуном сосновых стволах, я затравленно огляделся по сторонам. Те бревна на которых мы сейчас стояли действительно грозили вот-вот покатиться к пробитой в борту дыре, однако там, в глубине трюма все еще уцелели пакеты, стянутые толстыми стальными тросами.

– Быстрей! – Андрюха подтолкнул меня как раз в их направлении, но не удержался, потерял равновесие и зашатался сам.

– Стоять! – я поймал ФСБшника за шиворот и помог устоять на ногах.

– В сторону!

Вместо благодарности Леший прыгнул на меня, и мы вместе отлетели метра на три. Я больно ударился ребрами, взвыл и уже совсем собрался смачно выматериться, как вдруг расслышал гулкий, нарастающий с бешенной скоростью стук или рокот. Всего через мгновение после этого, точно через то место, на котором мы только что стояли, прокатились… Да какой там прокатились? Пролетели три здоровенных бревна. Они канули в сумраке пробоины, и буквально тут же оттуда донесся оглушительный треск и грохот.

Даже в такой, прямо скажем, не располагающей к размышлениям ситуации сразу стало понятно, что три этих длинномера, в каждом из которых сидело кубов по тридцать древесины, сшибли, разворотили кучу около борта, ту самую, по которой мы сюда вскарабкались.

Сетовать на трудности, которые теперь обязательно возникнут при спуске, не имелось ни времени, ни возможности. Если уцелеем, то уж как-нибудь спустимся. Только бы уцелеть!

Землетрясение продолжалось. Оно добросовестно перетряхивало все внутренности корабля, заставляло содержимое его гигантского желудка буквально бурлить, кипеть и вставать на дыбы. Жуткое дело, особенно если учесть, что в состав этого самого содержимого сейчас входили и мы с Лешим.

Однако в отличие от увесистых бревен два упрямых путешественника подчинялись не столько прихотям стихии, сколько своим собственным планам. Наш, прямо скажем, совсем не хитрый план состоял в том, чтобы добраться до относительно безопасного места, и мы его добросовестно выполняли. Мы перескакивали через одни бревна, уклонялись от ударов других и все приближались и приближались к заветному островку стабильности в глубине трюма.

И нам таки это удалось. Леший первым запрыгнул на здоровенный крепко спеленатый тросами пакет, а затем втянул за собой и меня. Обессиленные, задыхающиеся от каскада безумных акробатических упражнений мы упали на столь долгожданный, показавшийся мягче пуховой перины, пакет почерневшего кругляка и замерли. Замерли не столько потому, что отдали все силы борьбе, сколько почувствовав, что вокруг что-то происходит. Неистовые толчки прекратились, зато вместо них появилась какая-то мелкая зудящая вибрация.

– Что-то мне все это не нравится, – проскрипел я прислушиваясь. – Раздавить бревнами нас не получилось, так неужто придумали какую-то другую пакость.

– Кто? – отдуваясь, прохрипел Загребельный.

– Кабы я знал кто!

– Тогда давай вставай и ползи наверх. Живо!

Чекист первым показал пример. Сперва он встал на четвереньки, и лишь потом с немалыми, надо сказать, усилиями принял вертикальное положение. Пошатываясь, мой приятель поплелся в сторону металлической, очень похожей на пожарную лестницы, которая уходила ввысь, будто в само багрово-бурое предзакатное небо. Мне ничего не оставалось, как закинуть автомат за спину и последовать за ним. Вообще-то по большому счету оружие следовало держать наготове, однако я понял, что просто не смогу вскарабкаться вверх пользуясь только лишь одной рукой. Так что, как говориться из двух зол пришлось выбирать единственно возможное.

Руки и ноги работали очень медленно, чего нельзя было сказать о бешено колотящемся сердце. Пот застилал глаза, пальцы скользили на ржавых перекладинах. Удачей являлось лишь то, что лестница оказалась совсем не до неба, как это показалось сперва, а всего лишь до палубы. Именно там мы и очутились ни много, ни мало, а через целую вечность, которую длился весь этот очумелый подъем.

– Пригибайся! – прошипел мне на ухо Леший, когда помогал переползти через край трюма.