Читать книгу "Дорога к ангелу - Марина Ефиминюк"

– Где Ламберт? – процедил Стаффорд сквозь зубы.

Оба без слов бросились обратно к избе старосты.

Бигдиш с тоской разглядывал подслеповатое темное окошко. Как ни странно, но на тонком горном хрустале не намерзло рисунка и отчетливо виднелся сугроб, насыпавший почти до резных створок. Тут что-то мелькнуло, как будто лохматый кусок тьмы, сверкнув двумя горящими углями, пролетел мимо.

– Что там? – Сидевший за столом Бигдиш вскочил на ноги, переворачивая перед собой плошку с похлебкой.

Холодное с самого начала варево выплеснулось на пол, и тут от него пошел неприятный душок. В деревянных плошках забурлило варево, становясь склизким и зловонным. Ядовитый запах заполнял комнату, раздражая обоняние и веки. На глазах чернели, покрываясь плесенью, лепешки. Разлагалось прожаренное мясо птицы. Оторопевшие воины в один момент принялись отплевываться, пытаясь справиться с подступившей к горлу тошнотой.

В окно что-то заскребло, кто-то завыл на улице, и темнота за пределами домика вспыхнула десятком алых углей-глаз. В мгновение ока воины выбрались из-за стола, перевернув его. Обстановка стремительно менялась: превращались в оборванные тряпки воздушные занавески на окнах, рассыпались камни стен. В один момент погас очаг, с дуновением ветра затухли факелы, комната погрузилась в темноту. Домик задрожал, как в лихорадке. С оглушающим грохотом с петель слетела дверь, и в образовавшийся проход посыпали ужасающие твари.

– Нежить! – выкрикнул кто-то из рыцарей, и в этом непроизвольном вопле послышалась настоящая паника.

Из кухни выскочили девицы: высокие и крепкие, с изъеденной кожей, покрытой страшными струпьями. Между ними виднелись черные обнаженные жилы. Широкие оскалы озаряли страшными улыбками словно бы стекшие лица подавальщиц.

Бой вспыхнул, яростный и свирепый. Воины старались держаться вместе, чтобы в крошечном помещении не задеть друг друга. Звенели мечи, раздавались истошные вопли, зловоние наполнило воздух, и зеленоватый туман скрыл мельтешащие фигуры мортисовых детей. Казалось, что пространство увеличилось до невероятных размеров, разделив между собой защитников императорской короны на много шагов.

Не прицеливаясь, Бигдиш выпустил все три стрелки арбалета и едва успел прицепить к поясу разряженное оружие, как рядом с грудью просвистел кончик стального клинка. Лучник отпрыгнул, выгибаясь. Зеленоватая тень, тревожа густую дымку, мелькнула рядом, и Бигдиш, сам не ожидая, резко выставил кулак перед собой. Вслед яростному удару раздался странный сип, и уродец взмахнул в воздухе голыми пятками, падая. Меч отлетел аккурат под ноги лучнику, и тот подхватил нежданно-негаданно доставшееся оружие, стараясь даже не допускать мысли, чьи скользкие пальцы держали его прежде.

Бигдиш, тяжело дыша, только успевал махать в разные стороны легким клинком. Ему все казалось, что кто-то пытался его оцарапать, а над ухом все клацали и клацали острые ядовитые клыки. Он слышал собственные сбивчивые вздохи, вырывавшиеся из груди, и они походили на хрипы. Тонкий испуганный визг заставил зашевелиться на затылке волосы, и лучник стремительно вернулся из несуществующего зеленоватого пространства в маленькую холодную комнату, наполненную уродцами. Лариэлла окружила шипящая нежить. Мальчишка, не пытаясь защищаться, прикрывал голову руками и только истошно визжал. Чудовища скалили зубы, тянули к нему когтистые склизкие лапы. Бигдиш прыгнул к мальчишке, одним мощным ударом разрубая податливое мягкое тело уродца с желтыми блюдцами-глазами. Лариэлл вскинулся, и на бледном лице с набухшей на гладком лбу жилкой появилось выражение такого ужаса, что, наверное, хватило бы его на целый десяток невинных душ. Бигдиша даже передернуло. В следующий момент лучник подтолкнул онемевшего парня к себе за спину, одновременно отходя к стене, чтобы никто не попытался схватить бедолагу сзади.

– Ты же говорил, что сам можешь защитить себя, – процедил лучник зло и ловко пригнул голову, когда над его макушкой пролетел конец отравленного посоха.

Мальчишка только взвизгнул, совсем как кисейная барышня, и, врезавшись в стену, сполз по ней, сворачиваясь комочком.

– Ясно. – Лучник говорил сам с собой только для того, чтобы перебороть охватившую душу жуть.

Не каждый день видишь горящие углями злобные глаза, открытые пасти нежити и острые клыки с тягучей ядовитой слюной. Да, теперь он десяток лет будет мучиться от кошмаров!

Неожиданно чьи-то острые зубы лязгнули рядом с запястьем, опалив кожу ледяным зловонным дыханием. С перепугу Бигдиш выпустил клинок, и тот упал на пол с тихим звоном. В следующий момент меч подхватила корявая рука нежити с длинными острыми когтями.

– Плохая новость, парень, – пробормотал Бигдиш, хватая мальчишку за шкирку, – мы потеряли оружие!

В один момент он сорвал с пояса Лариэлла кинжал и умудрился, услыхав хруст сломанной кости и истеричный вопль, отпихнуть ногой страхолюдину с обнаженными ребрами и столбом позвоночника. И почувствовал, что растянул мышцу ноги.

– Бетрезен тебя дери, я же лучник, а не борец! – взвыл Бигдиш, расстроенный нелепой травмой, и от злости саданул кулаком по голому черепу твари, которая, судя по всему, прежде являлась гномом.

– Нужно пробираться к выходу! – процедил он, и мальчишка намертво вцепился в его плащ, готовый даже сигануть в глубокий колодец, если лучник прикажет.

Но их обступали со всех сторон чудовища, прижимая к проклятой стене. Всюду оскаленные пасти и злобные горячие точки глаз. Особенно обидно было, что чудовище, в которое превратилась милая подавальщица, весьма кровожадно размахивало Бигдишевым мечом. Вполне определенно при жизни девчонка умела обращаться с оружием. Выставленный кинжал с коротким лезвием по сравнению с длинным заточенным клинком выглядел несколько нелепо.

Рыцари, увлекшись боем, не замечали, в каком печальном положении оказалась парочка имперцев. Слепое отчаяние охватило лучника, и тут неожиданно в игру вступил лекарь Герон. Потом весь отряд признает, что именно его невероятно героический выход преломил ход битвы в пользу сил добра.

В самом начале пира Герон брезгливо принюхивался к еде, чуя какой-то несвежий душок, а когда уж нечисть повалила из дверей, лекаря сковал такой страх, что он вырубился самым подлым образом, потеряв сознание. Очнулся Герон от резкого запаха и увидел расплывавшимся взором, что к лицу стремительно и неотвратимо приближается подошва чьего-то сапога. Она обязательно сровняла бы с лицом носовые хрящи Герона, если бы он вовремя не откатился. Привычно, на карачках, лекарь дополз до темного угла, откуда решил не вылезать, пока драка не прекратится окончательно. Признаться, эскулап всю свою жизнь верил, что добро побеждает, а потому не сомневался, что семь воинов всенепременно выиграют битву против орды нежити. Ведь сейчас в роли добра выступал отряд, отчаянно желавший выжить.

Герон как раз забился в угол, дрожа последней шавкой, когда в патлы, отвесив перед этим отменную пощечину, вцепилась вырванная рука. Вопя от страха, лекарь отодрал живую-неживую руку вместе с клоком волос и отшвырнул ее подальше от себя. Не заметив подобной каверзы, ассасин Вогнар наступил на склизкую, мгновенно разложившуюся плоть и нехорошо поскользнулся, выругавшись. Невероятно для своего плотного телосложения он изогнулся, и, собственно, именно подобный гимнастический пасс спас смелого воина от подлого удара. Схватив с пола руку, Вогнар в бешенстве замахал ею, нанося нежити оглушительные шлепки. И так его самоотверженность в борьбе с врагом раззадорила лекаря, что Герон воспылал героическим желанием вступить в яростную схватку. Он даже голову гордо приподнял, как вдруг в стену врезался хлюпкий табурет и прыснул в разные стороны острыми щепами. Схватив поломанные ножки, Герон вскочил на ноги, поднял руки и с криком «Да пребудет с нами сила Всевышнего!» скрестил ножки над головой в форме креста.