Читать книгу "История географических карт - Ллойд Арнольд Браун"

Обитаемый мир Страбона представлял собой сферический четырехугольник, ограниченный с севера арктическим кругом, а с юга экватором. Он «омывается со всех сторон морем и подобен острову… что доказывают наши чувства и разум. Но, – продолжает Страбон, – если кто-то не верит доводам разума, то, с точки зрения географа, нет никакой разницы, сделаем ли мы обитаемый мир островом или просто признаем то, чему учит нас опыт, а именно что можно проплыть вокруг обитаемого мира с обеих сторон, как с востока, так и с запада, за исключением нескольких промежуточных участков. Что же касается этих участков, то не важно, ограничены ли они морем или необитаемыми землями; ибо географ стремится описать известные части обитаемого мира, но оставляет без внимания неизвестные его части – точно так же, как то, что лежит за его пределами». Поэтому, рассуждает Страбон, географ имеет полное право ограничить мир с востока и с запада двумя прямыми вертикальными линиями. При этом не имеет значения, проходят ли эти линии по океану или по необитаемым землям. Он считает, что сказанного достаточно, и переходитк другому вопросу, предлагая несколько советов по составлению карт.

У римлян были как общие, так и топографические карты. Данная карта – один из немногих известных образцов римской картографии – была нарисована в III в. н. э. Несмотря на то что карта сильно укорочена, на ней можно увидеть возле Средиземного моря сложную сеть дорог, размеченных верстовыми столбами. Приведенный участок карты – один из двенадцати; показана территория от Крита до устья Нила

Тот, кто хочет составить наиболее правдивое изображение Земли, пишет Страбон, «непременно должен изготовить Землю в виде шара, подобно глобусу Кратеса, и нанести на него этот четырехугольник, а внутри четырехугольника нарисовать карту обитаемого мира». Глобус должен быть большим, чтобы обитаемая его часть, «будучи лишь малой частью шара», оказалась достаточно большой, чтобы иметь для пользователя практическую ценность; чтобы все важные места можно было нанести на нее, подписать и чтобы все это было ясно различимо. Чтобы размер глобуса оказался достаточным, он должен быть не менее десяти футов[19] в диаметре! Но если изготовить десятифутовый глобус или глобус «ненамного меньше» почему-то невозможно, то Страбон предлагал такому человеку рисовать свою карту на плоской поверхности площадью по крайней мере в семь квадратных футов. «Ибо разница будет невелика, – объясняет он, – если мы проведем прямые линии, чтобы изобразить окружности, то есть параллели и меридианы, с помощью которых мы ясно обозначаем «климаты», ветры и прочие различия, а также местоположение земных частей по отношению как друг к другу, так и к небесным телам; нужно провести параллельные линии для параллелей и перпендикулярные к ним линии для окружностей перпендикулярных параллелям, ибо наше воображение способно легко перенести на шарообразную и сферическую поверхность фигуру или величину, увиденную глазом на плоской поверхности».

Мир Страбона создавался по рассказам путешественников и трудам «древних». Он представлял собой суммарный итог географических знаний дохристианской эры

Страбон предупреждает будущего картографа о том, что перенос меридианов со сферы, где все они сходятся на полюсах, на плоскую поверхность сделает их более сложными для понимания. Но, добавляет он, во многих отношениях нисколько не хуже изобразить меридианы на карте прямыми линиями, чем пытаться достичь компромисса, то есть использовать для этого слегка изогнутые линии. И хватит об изготовлении карт и глобусов.

Подводя итог развития географии со дней Эратосфена, Страбон выражает оптимизм. «В особенности писатели настоящего времени, – пишет он, – могут лучше рассказать о британцах, германцах, народах, живущих как к северу, так и к югу от Истра, о гетанах, тирегетанах, бастарнианах и, более того, о народах в районах Кавказа, таких как албаны и иберы». Появилась новая информация о Гиркании и Бактриане в трудах авторов парфянской истории (Аполлодора из Артемиты и его школы), «в которых они обозначили границы этих стран более определенно, чем многие другие авторы. Опять же, поскольку римляне недавно вторглись в Аравию Счастливую армией, которой командовал Элий Галл, мой друг и товарищ, и поскольку александрийские купцы уже отплывают целыми флотилиями через Нил и Аравийский залив до самой Индии, эти районы тоже стали значительно лучше известны нам сегодняшним, чем нашим предшественникам. Во всяком случае, когда Галл был префектом Египта, я сопровождал его и поднимался по Нилу до Сиены и до границ Эфиопии, и я узнал, что не меньше 120 судов отправлялись из порта Миос-Ормос в Индию, куда прежде, при Птолемеях, мало кто осмеливался отправиться за товаром».

«География» Страбона была опубликована, если это можно так назвать, в первое двадцатилетие христианской эры. В ней первый период истории картографии обрел достойное завершение. Пелена суеверий была частично отброшена; географы и картографы наконец узнали, поисками чего занимаются. В их распоряжении оказались и теоретические средства отыскать это. Глаза всех ученых, не только географов, по-прежнему были обращены на «высокий купол небес»; можно с полным правом добавить, «откуда пришла им помощь», ибо картография научилась во всем полагаться на открытия астрономии и той науки, которую Страбон называл физикой.

Глава III

Мир Клавдия Птолемея

Судя по записям Страбона, в первое двадцатилетие христианской эры отовсюду пускались в путь огромные караваны и торговые флотилии. К 20 г. н. э. обитаемый мир стал больше, чем тот, который он знал молодым человеком. Возникли новые пути сообщения, выросла длина торговых маршрутов, а с ней и надежды человека. Пришли в движение политические и духовные силы, каких мир прежде не видывал, и ни один человек не мог предвидеть долгий перерыв в развитии, который в самом ближайшем будущем уготован был географии и ее вечной спутнице – картографической науке. Никто не мог предвидеть и того, что географическому наследию человечества суждено было 1200 лет дремать в трудах всего двух авторов, дожидаясь нового открытия. Эти два автора – Страбон и Клавдий Птолемей; один снабдил ученых ключом к прошлому, другой – указаниями на будущее.

О Клавдии Птолемее-человеке почти ничего не известно. Ни даты жизни, ни место его рождения так и не удалось установить наверняка. Некоторые ранние манускрипты указывают на то, что он родился в Пелузии, другие предпочитают считать его родиной Птолемаиду Гермийскую – греческий город в Верхнем Египте. В Средние века возникла легенда о том, что он принадлежал к египетскому царскому дому, и в манускриптах того времени Птолемея изображали в царском платье, в мантии и с короной на голове. Однако имя Птолемей в раннем Египте встречалось нередко, и не существует никаких указаний на то, что в его жилах текла царская кровь. Из его трудов мы узнаем, что он намеревался указывать положение мест на Земле по отношению к параллели Александрии. Олимпиодор в своих заметках к диалогу Платона «Федон» упоминает о том, что Птолемей провел сорок лет за астрономическими наблюдениями в птероне – здании, которое исследователи помещают то в Канопусе, то в Александрии. Последние наблюдения, попавшие в «Альмагест» Птолемея, относятся к 141 г. н. э.; имеются ссылки на живого и здравствующего Птолемея, относящиеся примерно к 150 г. н. э. Наблюдения он проводил во время правления Адриана и Антонина Пия. Самое раннее наблюдение Птолемея, о котором имеются записи, было сделано в одиннадцатый год правления Адриана, то есть в 127 г. н. э., а последнее – в четырнадцатом году правления Антонина, то есть в 151 г. н. э. Таким образом, логика позволяет ограничить даты жизни Птолемея 90—168 гг. н. э.