Читать книгу "Река любви - Барбара Картленд"

Атмосфера здесь настолько отличалась от той, что царила в храме Луксора, что в первые минуты при входе сюда трудно было собраться с мыслями.

Он молча шел рядом с Иризой, которая словно порхала так, что ее ступни почти не оставляли следов на песке. У герцога создалось впечатление, что боги властвовали и правили здесь страхом и их величие было лишено человеколюбия.

Многие из рельефов на колоннах отличались поразительной красотой, и он задержался бы, чтобы рассмотреть их, но интуиция подсказывала, что Ириза хочет вести его дальше.

Он послушно следовал за нею, ощущая, что она неспроста стремится туда.

Они прошли мимо огромного рельефа, изображавшего победу над кем-то и жертвоприношение богам, затем она остановилась, и герцог увидел впереди священное озеро, хотя, видимо, вначале она не намеревалась приводить его сюда.

Ириза смотрела на него как-то странно, словно убеждала саму себя в том, что поступила верно. Но герцог уловил в ее взгляде еще что-то, заставившее его предположить, будто она испытывает его.

За все это время они обменялись всего несколькими словами, казалось, разговаривать было совершенно излишним.

Он знал, что они продолжают общаться, передавая друг другу свои мысли, и ему было достаточно лишь находиться подле нее.

Огромные, сокрушительные колонны властно возвышались над ними, заставляя ощущать себя беззащитными карликами, и у герцога возникло почти неодолимое желание закричать им, что храм давно мертв, а он — жив.

Но он знал, что это не правда. Храм был жив.

И опять каким-то чудом он понял, что Ириза хотела, чтобы он пришел бы именно к этой мысли.

Она тихо улыбнулась ему и протянула руку, и когда он взял ее, то почувствовал дрожь ее пальцев, будто они с ним говорили.

— Пойдемте, — сказала она очень тихо, — я должна… что-то показать… вам.

Она вела его за руку туда, где, как показалось герцогу, он увидел маленький храм.

Он оказался перед какими-то ветхими полуразрушенными бронзовыми воротами. Ириза вошла туда с ним и свободной рукой закрыла их.

Перед ними было низкое помещение, и, когда они зашли в него, солнечный свет пропал. Сначала герцог ничего не мог видеть, ощущая вокруг себя лишь сырую, прохладную темноту.

Ириза стояла совершенно неподвижно, и он держался за ее руку, как будто боясь, что может потерять ее.

По мере того как его глаза начали привыкать к темноте, он увидел свет, проникавший через крошечное отверстие в потолке и освещавший женскую фигуру вблизи них.

Это было тело молодой женщины с пышными бедрами, упругими грудями и львиной головой вместо лица.

Столь неожиданное зрелище составляло контраст с чудовищно громадными колоннами снаружи, купающимися в ослепительных лучах солнца, и герцогу оставалось лишь молча взирать на статую богини, которая, как он вспомнил из прочитанного, была богиней войны.

Внезапно богиня исчезла, и было ли видение порождением его воображения, или оно действительно вырисовывалось в этом тесном, как камера, святилище?

Сейчас он был воином в доспехах и командовал солдатами, маршировавшими рядом с ним.

Ему было известно, что они только что прибыли по реке на корабле и сошли с него после долгого пути. Они устали, проплыв огромное расстояние, и в то же время ощущали подъем оттого, что достигли наконец цели Он выполнял приказ сопровождать и охранять ту, которую несли теперь на носилках на своих плечах шестеро сильных мужчин. Герцог поднял голову и увидел, что принцессой, которую он привез из своей страны, была Ириза!

Он видел ее лицо, обрамленное драгоценностями, и знал, что она была наряжена в свои лучшие одеяния, потому что прибыла в Египет как невеста для фараона.

Сопровождая ее, герцог понял, что всей душой любит эту женщину, которая была вверена его попечению и которую он доставил в качестве невесты для другого человека.

Он понимал, что как только передаст ее в руки египтян, то должен возвратиться в свою страну, и тогда уже больше не увидит ее Но он оставит свое сердце с нею.

Приближаясь к величественному Дворцу фараонов, невыносимо было думать о том, что принцесса так же любит его и ни он, ни она не в силах воспротивиться судьбе.

Герцог не был даже уверен, что они говорили друг другу о своих чувствах, но слова были не нужны.

Любовь крепко соединяла их в единое целое, и о своей любви они знали еще в прошлом, и ей не суждено было умереть в будущем.

Как воин, он понимал, что фараоны берут в качестве великих главных жен своих сестер или порой даже своих Дочерей.

В додинастические времена имущество и владения передавались следующему поколению по материнской линии, наследование производилось по материнскому, а не по отцовскому роду, Поэтому, стремясь оградить свой титул от малейшей тени сомнения в его законности, фараон брал в жены каждую женщину, имеющую хотя бы отдаленную возможность претендовать на трон.

Кроме своей главной и высокочтимой царицы, он имел, говоря современным языком, «политических жен» — чужестранных принцесс, посылаемых их отцами в жены царю египетскому с целью укрепления дипломатического союза между странами.

Были еще «жены», вводимые в царский гарем, но лишь дети главной жены и «политических жен» признавались принцами, принимая на себя часть огромного могущества, величия и божественных качеств самого фараона.

Все это пронеслось в сознании герцога, пока он маршировал рядом с резными позолоченными носилками, на которых несли принцессу.

Он поднял голову, и ее голубые глаза встретились с его взглядом. Они оба оплакивали жестокость предстоящей разлуки.

Они могли лишь сказать друг другу молчаливое «прощай» и верить в то, что их любовь устоит перед временем до конца их жизни, а быть может, благодаря какой-то магической, неведомой им силе, преодолеет и смерть, и могилу.

Впереди герцог увидел солдат фараона и его слуг, вышедших приветствовать новую невесту. Появились женщины с цветами и дети, несущие лепестки роз, чтобы усыпать ими путь принцессы.

Он еще раз взглянул в эти голубые глаза, искавшие его лицо.

«Прощай, моя любовь», — отозвалось в его сердце.

Затем все снова погрузилось во тьму. Видение исчезло.

Остался лишь свет на богине с головой львицы.

Спустя долгое время, хотя, может быть, прошло всего несколько минут, герцог обнаружил, что сидит возле священного озера.

Рядом с ним была Ириза. Он смотрел на спокойную гладь воды, на которую когда-то священники с благоговением опускали царскую кедровую ладью с телом умершего фараона, и гадал, не сошел ли он с ума, а может, выпил наркотик, вызвавший эти странные галлюцинации.

Не было еще в его жизни случая, чтобы он не контролировал бы своим разумом и телом, и он всегда считал, что никому не удастся загипнотизировать его.