Читать книгу "Полынный мой путь - Мурад Аджи"

Князь Мстислав мастерски шлифовал шероховатости жизни, умело маскируя морщины и морщинки. Первый Главный Редактор на Руси! Он придумал свой прием летописного иллюстрирования: к рисунку велел подрисовывать фигурки животных. И – в государственной летописи заговорила символика басен. Рядом с блестящими миниатюрами появились уродцы, выведенные неумелой рукой. Вот некоторые из них:

1111 год. Поход Мономаха на Северский Донец и Сальницу. Изображено конное войско, а рядом всадник копьем убивает змея, символизирующего половцев, то есть кипчаков.

Тот же поход. На полях – убегающая собака, в которой видятся опять же убегающие кипчаки.

1112 год. Сын Святополка победил ятвягов. На полях дорисован побитый медведь как символ Литовского Полесья.

1120 год. Торки и берендеи напали на Русь и бежали. Дорисована пугливая обезьяна.

1127 год. Мстислав послал войска на Полоцк. Сын его, Изяслав, пленил князя Брячислава. Дорисован кот, поймавший мышь.

1127 год. Половчане выгнали князя Давыда, неугодного Мстиславу. Дорисован уходящий медведь, на которого воин замахнулся мечом.

1132 год. Юрий Долгорукий вероломно захватил Переяславль, после чего Ярополк выгнал его. Дорисован лев, на которого воин замахнулся двурогой дубиной, употребляемой при ловле зверей. (Лев был покровителем Юрия и его потомства.)

Новое «русское» слово поражало не примитивностью, а изощренной хитростью. Дорисовки били без промаха – в пользу князя Мономаха. Они задавали тон общественному мнению на века вперед. Ведь и пугливая обезьяна, и кот, поймавший мышь, конечно, не продвинули бы вперед летописание, но эти ясные и дерзкие символы работали.

От эзоповского языка басен правители Руси отказались после смерти князя Мстислава, а от традиций тюркской книжной культуры – нет[7]. Но ее уже называли «русской». Хотя ничего не изменилось. Например, городок на миниатюре по-прежнему изображали четырехгранной башней, которую отличала та или иная узнаваемая деталь, некий символ города, его герб. Воинов рисовали всадниками с кривыми восточными шашками… Все они стали русскими.

Правда, вместо звериных образов на полях появились человечки. Они заговорщически таились на краях страниц – вроде бы неприметные, а участники событий. Таковыми и были в жизни сами русы – неприметные руководители и вдохновители событий на Руси, режиссеры и идеологи, умело таящиеся за кулисами политического маскарада. Таковы они всюду, чужие правители при чужом народе: вроде бы и рядом, а не вместе.

В рисунках Радзивилловской летописи много загадочного. Порой неясно даже, кто есть кто. Все одинаковые. Художник будто не заботился о внешних отличиях воинов, об иных деталях своих рисунков. Цветом ли, одеянием ли, но воины должны отличаться, все-таки они – враги, представители разных культур. Однако этого нет! Одинаковые.

Неувязка? Вроде, да. Но… раскопки курганов дали неплохой материал, чтобы представить себе внешний вид тюркского воина, его оружие. Образ воина-степняка известен задолго до его появления на страницах летописи. Образ русского воина тоже известен археологам. Так что сопоставить их нетрудно. Это по силам даже ребенку.

Профессор С. А. Плетнева, специалист по степным народам древней России, в одной из работ отметила: «В большинстве мужских захоронений вместе с покойниками помещали коня со сбруей и оружием. Обычно до нас доходят только металлические части этих категорий предметов: железные удила и стремена, подпружные пряжки, железные наконечники стрел, сабельные клинки. Кроме того, почти в каждом погребении мы находим железные небольшие ножички и огнива. Все перечисленные предметы отличаются необычайным единообразием размеров и форм. Эта стандартизация характерна для кочевников всей европейской степи вплоть до Урала. Изменение типов этих вещей происходило всюду почти единовременно. Все это позволяет заключить, что в зимних становищах у половцев (как и у других степняков) было неплохо налажено кузнечное производство со своими традиционно степными приемами и критериями».

С доводами Плетневой не поспорить, они безоговорочные: в Степи царствовала культура, отличная от иных культур мира.

Вот он – портрет степного народа! Вот оно, лицо исчезнувшего Дешт-и-Кипчака!

Разумеется, черты этой культуры показали и другие ученые. Профессор С. И. Руденко, например, блестяще исследовал курганы Алтая и написал настоящую научную поэму об орнаментах, которые в изобилии покрывали иные находки.

Практичные тюрки, оказывается, не просто так украшали свои шашки, пики, шлемы, кольчуги, сбруи коней. Орнамент означал принадлежность хозяина вещи тому или иному роду, он служил меткой. Подчеркивал единство рода. У тюрков орнаменты никогда не менялись. Потому что несли ин-фор-ма-цию! Каждый род имел свой орнамент.

Оригинально и талантливо расшифровал эту информацию чувашский ученый А. А. Трофимов, на удивление наблюдательный человек. Он установил, что в орнаментах предки шифровали слова и фразы. А мастерство художника позволяло придать руническим письменам витиеватый вид узора. Исследовав вышивки украинцев, казаков, болгар, чувашей, Трофимов прочитал их и сделал неожиданный вывод: еще в глубокой древности орнаменты выполняли роль визитной карточки человека и народа. В них была не просто красота! А красота, понятная только своим: тайнопись.

Вот главное назначение тюркского орнамента, служившего меткой «свой – чужой».

Узнав подробнее о тюркской культуре, убеждаешься, что на миниатюрах из киевских летописей куда чаще изображались тюрки. Славян или русов там почти нет! Их легко отличить. У русских было иное оружие, иная одежда – все было иным, что и доказали Плетнева, Руденко и другие ученые, правда, не называя тюрков тюрками.

Археологи не обнаружили в местах поселений славян следов кузнечного ремесла, подобных тем, что были у тюрков. Но академик Рыбаков в своих книгах с гордостью упоминает о мече, выкованном русским мастером. Меч якобы принадлежал Святославу. Почему он так решил? Руническая надпись на лезвии явно противоречит его выводам, она указывает на истинного хозяина…

Может быть, славяне и делали мечи, но они, просвещенные Кириллом и Мефодием, явно не писали на них рунами.

А вот с другим мечом, на котором руническая надпись сохранилась лучше, академик Рыбаков полностью оконфузился. Он, «реконструировав» текст, проще говоря, подрисовав его, по-русски прочитал надпись: «Людота Коваль». При этом повернул текст вверх ногами, чтобы удобнее читалось. И заявил: меч изготовлен русским оружейником… Нет-нет, это не цирковой номер, это исследование крупнейшего советского историка, равносильное самоубийству.

Он сделал вид, будто не знал, что ремесленнику не разрешили бы осквернять оружие своим именем. Только великим мастерам позволялось ставить личный знак – тамгу. На лезвии предки писали божественные заклинания!