Читать книгу "Искушение астрологией, или Предсказание как искусство - Дэвид Берлински"

Точность деталей изумляет, но и ставит в тупик.

В этом же тексте Абу-Машар раскрывает свою веру в то, что близко к учению алгебраических противопоставлений. Знаки, заявляет он, обычно противостоят друг другу. Телец и Козерог противостоят Деве. Лев — Овну. Стрелец — Льву. Это сопоставление продолжается до полного исчерпания знаков зодиака. Абу-Машар был чутким астрономом, а не только астрологом. И он, без сомнения, знал то, что было известно Птолемею восемью веками ранее: знаки зодиака имеют самое отдаленное отношение к самим созвездиям. Так что же в таком случае обозначают противопоставления на самом деле? Если знаки символизируют разные области неба и Лев — это название любого скопления звезд, которое по стечению обстоятельств выглядывает из-за зодиакального круга, тогда с какой стати Лев противопоставлен Овну? Эти области космоса не постоянны. И Овен, наблюдаемый в одном году, не идентичен Овну, наблюдаемому в другом. Отсюда можно сделать вывод, что Абу-Машар, как и многие другие астрологи, шел вслепую, ощупью, по некоему алгебраическому коридору, а противопоставления, которые он записал с такой живостью, вдруг вспыхивали между разными символами, независимо от того, что они обозначали и представляли.

Какими бы ни были методы, с помощью которых Абу-Машар строил свои астрологические толкования, ему удалось убедить и современников, и потомков в том, что его дар неординарен и он, Абу-Машар, наделен способностью срывать с будущего пелену времени [84]. Поднаторев в ответах на расспросы, Абу-Машар как-то раз получил клочки таблицы другого астролога. Асцендент был в десятом градусе Скорпиона. Луна — в пятнадцатом градусе. Юпитер — в шестнадцатом. А жребий судьбы — в двадцать девятом. Сатурн располагался во втором доме. Венера, правитель седьмого дома, — в двадцать шестом градусе одиннадцатого дома и в соединении с Марсом.

Окинув карту натренированным взглядом, Абу-Машар заметил, что жребий судьбы находится в восходящем знаке, а правитель седьмого дома и правитель асцендента сошлись в одиннадцатом доме. И это все не вопросы трактовки. Они отражали только применение астрологической описательной традиции к астрономическим фактам и ничего более. Однако Абу-Машар заключил, что человек, предложивший таблицу его вниманию, задавал вопросы о своей собственной жизни. И ответы ему нужны были точные, и ждать он не мог.

Совершенно неясно, как Абу-Машар пришел к таким выводам: сам он ничего об этом не говорит, хотя, вероятно, строились его умозаключения всего лишь на догадке. Но то, что последовало дальше, просто поразительно. Заказчик, как утверждает Абу-Машар, хотел жениться. Изначально его расспросы касались невесты. Женщина, по заявлению Абу-Машара, была далека от целомудрия, а всему виной это соединение Венеры и Марса. Загадочная система сравнений Абу-Машара теперь проливает свет на эту мизансцену. «Когда Венера с Марсом, она подобна женщине, алчущей наслаждений». И очевидно, наоборот. Абу-Машар уверяет, что они все равно поженятся. И мужчина станет преуспевающим, а женщина «окажется в опасности, поскольку муж отберет ее состояние». Предлагаемое им объяснение отражает подробности зловещего соединения Венеры и Марса:

Он (Абу-Машар) сказал, что этот человек будет благоденствовать за счет женщины, потому что Венера, как правитель седьмого, с асцендентом в аспекте секстиль, а женщина будет оскорблена и лишена своего имущества из-за Марса, правителя асцендента, стоящего в квадратурном аспекте с восьмым домом, а второй дом — дом денег человека [85].

Горькое предсказание, как оказалось, было подкреплено последующими событиями.

А посему разрешим приятной арабской, с персидским акцентом, речи Абу-Машара затихнуть до вежливого шепота, с которым он и покинет нас.

Аль-Кинди и Абу-Машар, будучи очень разными, составляют одну скульптурную группу в истории астрологии — учтивого и изысканного астролога, навеки связанного с его эрудированным учителем. Оба они отличались крайней несдержанностью. О них постоянно сплетничали. Погружаясь в историю IX века, невозможно пройти мимо аль-Кинди и не почувствовать желания спасти его из вечного заточения в темнице его собственных потерянных слов. Темы, которые он, по словам очевидцев, обсуждал, говорят о культуре, которая вот-вот должна была взорвать свои границы.

Только представьте. Существует некоторое количество стандартных трактатов по философии, астрономии и математике: работы под названием «О философии», «О риторике». Есть труды по медицине и о проверенных лекарствах. Работы, где рассуждают о сферической геометрии, оптике, арифметике, индийской нумерологии и принципах ранней философии. Есть книга, в которой аль-Кинди доказывает, что Вселенная и все, что она содержит, должно быть сферическим по форме, довод примерно того же мыслительного порядка, что бытующие в космологии и сейчас. Есть трактаты с соблазнительными названиями: «Об объяснении того, что Тело мира не может быть бесконечным». И практические работы: «Об обследовании рек», «О геометрическом сооружении мраморных солнечных часов», «О зеркалах, которые горят». Существуют книги о проказе, бешенстве, расстройстве сознания. Работа «О припадках, случающихся из-за флегмы, и причинах внезапной смерти». Еще о подагре, о селезенке. Шепелявость не может обойтись без отдельного трактата. И разумеется, найдется с десяток сочинений о ворожбе: «О предвидении событий», далее первый, второй и третий трактаты об астрологии, работа, описывающая знаки несчастливых звезд, и любопытная книга, озаглавленная «О продолжительности правления арабов», в которой аль-Кинди, воспользовавшись астрологическими методами, подсчитывает — причем совершенно верно — ожидаемую продолжительность власти арабов, начавшуюся с хиджры[23] пророка. Есть ряд спорных произведений, в которых аль-Кинди одерживает победу над оппонентами, изнурив их до предела. И работа по философской психологии «О единогласном соглашении философов по поводу эротических знаков» [86].

Последнее название так и манит к себе. Единогласное соглашение? По поводу эротических знаков? Среди философов?

Алкуин тут, конечно, наблюдатель из другого мира. У него не было опыта, который мог бы подготовить его к восприятию мудрости, вытекавшей словно из устья и струящейся в тысячах ручьев, потоков, речушек, рек, водных путей, притоков и каналов, даже в медлительной застоявшейся серовато-коричневой воде какого-нибудь оросительного канала, отбрасывающей сотни цветных зайчиков в теплый арабский воздух.

Но после перемещения бедняги Алкуина в пространстве и времени для того, чтобы он мог лицезреть все эти чудеса арабских ночей, нужно перенести реальный мир на воображаемый. Алкуин сейчас в Реймсе, или Аахене, или даже в Йорке. Он — это он и ограничен, как всегда, тем, что обычно его ограничивает. Арабские ночи превращаются в мерцание и исчезают так же, как почти шестьсот лет спустя им было уготовано исчезнуть в реальности. Не дайте себе впасть в ложный энтузиазм. На первых порах в мусульманской мысли зияет дыра. Люди, начавшие взрослую жизнь убежденными в чудо Корана, закончили свои дни, признавшись себе в том, что более не верят в Бога. В действие на расстоянии аль-Кинди диагностировал болезнь, поразившую астрономию и астрологию. Дистанцию между причинами и их следствиями преодолеть нельзя. В этом поможет только вера. И нет никакой астрономии и никакой астрологии.