Читать книгу "Истоки морали. В поисках человеческого у приматов - Франс В.М. де Валь"

Обсуждая многофункциональность секса, трудно не отметить, что некоторым людям она очень нравится, а некоторых с такой же силой отталкивает. Отрицательное отношение связано с установившимися взглядами на роль мужских иерархий, территориальности и насилия в эволюции человека; именно поэтому, вне всяких сомнений, антропологи игнорируют бонобо. В нашем прошлом, с их точки зрения, нет места приматам-хиппи. Однако бонобофилия ненамного рациональнее. Зачастую она отражает идеализированные представления людей о наших предках. На лекциях о бонобо я иногда сталкиваюсь с поклонниками свободной любви — им кажется, что у них много общего с этим биологическим видом, — или с теми, которые мечтают быть похожими на бонобо. Некоторые рассуждают о том, что человек, должно быть, прямой их потомок; подразумевается, что нам следует жить по обычаям матриархата и полностью отказаться от сексуальных ограничений.

Наши предки и свободная любовь — эта ассоциация имеет библейский подтекст. Не то чтобы Библия поощряла промискуитет, но в ней сказано, что до грехопадения человек не был в курсе. О приматах иногда говорят, что они ведут непорочную жизнь в чистой, первобытной среде — примерно так мы представляем себе рай. Считается, что у них нет сексуальных ограничений. Существует даже официальная теория на этот счет: французский антрополог Клод Леви-Стросс[45*] предположил, что человеческая цивилизация началась с запрета на инцест. А прежде мы занимались этим с кем попало, не обращая внимания ни на какие кровнородственные узы. Табу на инцест перенесло нас в новую эпоху: из природы в культуру. Но как же ошибался Леви-Стросс! Подавление инбридинга, как называют это биологи, хорошо развито у многих живых существ, начиная от плодовых мушек и грызунов и кончая приматами. Это почти обязательное требование у любого вида, размножающегося половым путем. У бонобо сексуальные отношения между отцом и дочерью невозможны, потому что самки в период созревания покидают стаю, чтобы присоединиться к одному из соседних сообществ. Секс между матерью и сыном тоже полностью отсутствует, несмотря на тот факт, что сыновья держатся рядом и часто кочуют вместе с матерями. Практически это единственные комбинации партнеров, между которыми в стае бонобо никогда не бывает сексуальных отношений. И без всяких табу.

Начиная с Руссо с его «благородным дикарем» доисторического человека часто представляют себе как этакое беззаботное существо, которое живет в идиллическом мире и которому не приходится ни минуты беспокоиться о завтрашнем дне. Судя по всему, Маргарет Мид, американский антрополог, придерживалась именно таких взглядов, когда описывала любовную жизнь обитателей Самоа, а в недавнем документальном фильме британская ВВС распространила эти западные предрассудки на некое «затерянное» амазонское племя. Два антрополога, знакомые с перуанским племенем матсигенка, утверждают, что фильм целиком сфабрикован. Начать хотя бы с того, как члены съемочной группы входят в деревню. Они попросту отошли в сторону от утоптанной дороги, чтобы снять, как им приходится прорубать себе путь сквозь джунгли в поисках этого неуловимого племени. Говорят, что в фильме множество вопиющих ошибок перевода, превращающих невинные замечания («вы пришли издалека, оттуда, где живут гринго») в бессмысленно агрессивные заявления («мы убиваем чужаков стрелами»). Когда старый вождь деревни задумчиво говорит «Сексом я буду заниматься в другой день», за кадром звучит перевод: «Я занимаюсь сексом каждый день».

Стоит подумать о происхождении человека, и воображение пускается во все тяжкие. Мы представляем себе наших предков вне культуры, языка и любых технических достижений — и с минимумом сексуальных ограничений. Звучит нереалистично, но за 200 лет до Руссо человечество уже готовилось к подобным фантазиям о происхождении; это очевидно из почти одновременного появления «Утопии» английского гуманиста Томаса Мора и «Сада земных наслаждений» Босха. Мир Мора предполагал существование социального государства, отсутствие частной собственности и разрешение эвтаназии — но свободной любви в нем не было. Более того, добрачный секс наказывался в Утопии пожизненным воздержанием. Фантазия Босха, напротив, рисует целую счастливую толпу обнаженных мужчин и женщин, резвящихся на центральной панели «Сада»; они услаждают и нёбо, и гениталии. Что пытался сказать нам художник? Традиционная интерпретация состоит в том, что триптих показывает гибель невинности, за которой следует адское наказание, изображенное на правой панели. Кажется, все просто: секс греховен, а грешникам место в аду. Если это так, то моральная позиция автора «Сада» не слишком отличается от позиции автора «Утопии». Но сегодня мы знаем, с каким трудом раскрывают секреты живописи Босха. Наряду с «Тайной вечерей» Леонардо да Винчи, созданной примерно в это же время, «Сад земных наслаждений», вероятно, представляет собой самое обсуждаемое произведение искусства, о котором написано больше, чем о любой картине всех времен. Каждому последующему поколению эта работа Босха кажется свежей и часто говорит больше о самом зрителе, чем собственно об авторе или времени ее создания.

В левой части триптиха, где изображен рай, Господь мягко держит Еву за запястье левой рукой, одновременно правой рукой благословляя ее союз с Адамом. Адам смотрит на Еву, испытывая, как часто пишут, сексуальное возбуждение. Однако в этом случае, говорю здесь как приматолог, я предпочел бы увидеть эрекцию. Но член Адама выглядит неподвижным, как спящая мышь (Google Earth позволяет всем желающим нарушить приватное пространство Адама). Выражение его лица кажется скорее удивленным, как если бы никто до того момента не говорил ему, что предстоит встреча с женщиной. Свидание первой пары происходит в весьма необычной обстановке, в окружении фантастических существ и животных, обнаруженных незадолго до написания полотна (жирафов, дикобразов). В отдалении мы видим какую-то змею, обвившуюся вокруг дерева, похожего на ореховое, но на самом деле змея падает с дерева, а Адам с Евой не едят никаких плодов. Таким образом, «Сад земных наслаждений» показывает нам рай без грехопадения и изгнания.

Историкам понадобилось не одно столетие, чтобы понять, что горизонт в центральной части картины продолжает горизонт левой ее части; если так, то, возможно, центральная сцена, на которой больше тысячи обнаженных людей заняты эротическими забавами, — тоже часть райского сада. Может быть, это то, что стало бы с человечеством, если бы Адама и Еву не изгнали? Может быть, способность устоять перед соблазном была бы вознаграждена сексуальной свободой? По словам одного художественного критика, массы людей, катающихся на осликах, верблюдах и четвероногих птицах вокруг бассейнов с купающимися дамами, демонстрируют «определенное подростковое сексуальное любопытство». Но ведь именно так я и другие ученые описываем бонобо! Этот вид представляется незрелой версией шимпанзе — точно так же, как человека иногда называют вечно юным приматом. Неотения, или сохранение подростковых черт во взрослом состоянии, считается отличительным признаком нашего вида. Проявляется это в нашей вечной игривости, в любопытстве и способности к творчеству, а также в изощренной сексуальности. «Сад земных наслаждений» — прекрасная тому иллюстрация, а поскольку в нем полно всевозможных животных, то я готов биться об заклад, что Босх, будь он знаком с бонобо, без колебаний поместил бы несколько особей в резвящуюся толпу. Они вписались бы туда намного лучше, чем шимпанзе.