Читать книгу "Столп огненный - Кен Фоллетт"

Лишь трое знали об истинном назначении конюшни – Жиль, Изабель и Сильви, причем саму Сильви посвятили в тайну, лишь когда ей исполнилось шестнадцать. Даже работники мастерской ничего не знали о конюшне, хотя они все были протестантами; им говорили, что отпечатанные книги отвозят некоему торговцу.

Сильви отыскала ящик с буквами «SA», обозначавшими «Sileni Alcibiadis»[17], пожалуй, величайшее произведение Эразма. Достала одну книгу, завернула ту в холстину, взятую из соседнего ящика, и перевязала бечевой. Выбралась наружу, задвинула бочонок, пряча ящики с книгами, и теперь всякий, кто заглянул бы в помещение, увидел бы только ряды бочек.

Возвращаясь обратно по рю Сен-Мартен, девушка размышляла, придет ли студент. Да, он заглянул в лавку, как ему и было велено, однако не исключено, что теперь он испугается. Хуже того, он может прийти – и привести с собой стражников или магистратов, которые ее арестуют. Сильви не боялась смерти – истинным христианам не пристало этого бояться, но ее пугала до невозможности одна только мысль о пытках. В уме немедленно возникла картинка раскаленных щипцов, терзающих плоть, и пришлось постараться и помолиться, чтобы избавиться от этой картинки.

На набережной вечером было тихо и безлюдно. Рыбные прилавки пустовали, даже прожорливые чайки в поисках добычи улетели куда-то в другое место. Вода тихо плескалась о берег.

Пьер дожидался девушку с фонарем в руке. Его лицо, подсвеченное снизу, выглядело одновременно зловещим и прекрасным.

Он был один.

Сильви показала книгу, но не спешила отдавать.

– Пообещай, что никому о ней не расскажешь, – потребовала она. – Меня казнят, если узнают, что я ее тебе продала.

– Понимаю, – ответил Пьер.

– Ты тоже подвергаешь себя опасности, принимая эту книгу от меня.

– Знаю.

– Ладно, если так, бери и верни мне «Грамматику».

Они обменялись свертками.

– Прощай, – сказала Сильви. – И помни мою просьбу.

– Запомню, – поклялся он.

И поцеловал девушку.

3

Элисон Маккей торопилась к своей лучшей подруге по продуваемым сквозняками коридорам дворца Турнель. Она несла будоражащие новости.

Ее подруге предстоит исполнить обещание, которого она никогда не давала. Этого ожидали на протяжении многих лет, однако новости все равно стали потрясением. Причем новости были одновременно хорошими и скверными.

Большое средневековое здание в восточной части Парижа пребывало в плачевном состоянии; несмотря на богатую обстановку, в нем было холодно и не слишком удобно. Вроде бы важное, но во многом заброшенное, оно напоминало свою нынешнюю хозяйку, Екатерину де Медичи, королеву Франции, супругу короля, который предпочитал жене любовниц.

Элисон вошла в примыкавшую к зале комнату и нашла ту, кого искала.

Двое подростков сидели на полу у окна, играя в карты при холодном неярком свете зимнего солнца. Если судить по пышным одеяниям и драгоценностям, эти двое принадлежали к числу богатейших на свете людей, но играли они с мизерными ставками – и получали от игры несказанное удовольствие.

Мальчику было четырнадцать, хотя выглядел он моложе. Он сильно горбился и выглядел очень хрупким. В своем возрасте он понемногу превращался в юношу и потому давал порою петуха, когда говорил, а еще запинался. Таков был Франциск, старший сын короля Генриха Второго и королевы Екатерины, наследник французского трона.

Девочка, рыжеволосая красотка, отличалась высоким ростом, небывалым для ее пятнадцати лет, и уже переросла многих мужчин. Ее звали Мария Стюарт, и она была королевой Шотландии.

Когда Марии было всего пять, а Элисон, соответственно, восемь, они перебрались из Шотландии во Францию[18] – две перепуганных маленьких девочки в чужой стране, на языке которой они не понимали ни слова. Болезненный Франциск стал для них товарищем по играм, и между ними троими сложились крепкие узы дружбы, как бывает, когда вместе проходишь через испытания.

Элисон привыкла яростно и страстно бросаться на защиту Марии, которой порою требовалась опека, ибо она никак не могла избавиться от порывистости и опрометчивости. А обе девочки любили Франциска, как любят беззащитного котенка или щенка. Франциск же поклонялся Марии как богине, поистине ее боготворил.

Что ж, теперь этот дружеский кружок, вполне возможно, распадется.

Мария подняла голову и улыбнулась, но потом заметила выражение лица Элисон и встревожилась.

– Что случилось? – спросила она по-французски. В ее речи не было и намека на шотландский выговор. – Что за беда?

– Вы двое поженитесь! – выпалила Элисон. – В воскресенье после Пасхи!

– Так скоро? – удивилась Мария.

Обе девочки посмотрели на Франциска.

Марию обручили с Франциском в пять лет, сразу после того, как она очутилась во Франции. Брак, разумеется, был политическим, подобно всем королевским бракам, и цель его состояла в том, чтобы укрепить союз Франции и Шотландии против Англии.

Но чем старше становились девочки, тем все больше они сомневались в том, что этот брак состоится. Отношения между тремя королевствами постоянно менялись. Власть предержащие в Лондоне, Эдинбурге и Париже раз за разом подыскивали Марии Стюарт новых мужей. Все казалось зыбким – вплоть до настоящего мгновения.

Франциска весть как будто обеспокоила.

– Я люблю тебя, – сказал он Марии. – Я хочу жениться на тебе, когда стану взрослым.

Мария протянула руку, желая успокоить мальчика, но тот отшатнулся. Потом залился слезами и поднялся.

– Франциск… – проговорила Элисон.

Мальчик замотал головой – и выбежал из комнаты.

– Бедняжка, – вздохнула Мария. – Бедный Франциск.

Элисон закрыла дверь в коридор. Девочки остались одни, никто им не мешал. Элисон подала Марии руку, помогла подняться с пола. Продолжая держаться за руки, они сели на кушетку, покрытую каштанового оттенка бархатом. Какое-то время они молчали, затем Элисон спросила:

– И что ты думаешь?

– Всю мою жизнь мне твердили, что я королева, – сказала Мария. – На самом деле я ею, конечно, не была. Я стала королевой Шотландии шести дней от роду, и все вокруг с тех пор обращаются со мною так, словно я до сих пор младенец. Но если я выйду за Франциска, а он станет королем, то я сделаюсь королевой Франции. Это будет по-настоящему. – Ее глаза блеснули от предвкушения. – Этого я и вправду хочу.

– Но Франциск…