Читать книгу "Берия. Арестовать в Кремле - Анатолий Сульянов"

Снова встреча с Берия.

— Товарищ Сталин считает, что нужно строить четырехмоторный дальний пикирующий бомбардировщик ПБ, — начал Берия.

— Есть же дальний бомбардировщик ТБ-7. Четырехмоторный. Его нужно запускать в серию. Стране, Красной Армии нужен настоящий пикирующий бомбардировщик для точного бомбометания объектов фронта. Скоростной. Чтобы мог уходить от истребителей.

— Не зарывайтесь, Туполев! — прикрикнул Берия. — Товарищ Сталин лучше вас знает, какие нужны самолеты, а какие нет!

«Ишь распустился! — Берия зыркнул по одутловатому, крупному лицу Туполева. — Колыму захотел увидеть. Увидишь, Туполев, если будешь перечить. Вон конструкторов сколько — два барака! Да, это так. Но у Туполева машины какие! Припугнуть и достаточно».

— Я поговорю с товарищем Сталиным.

11

«Через два дня Берия вызвал меня к себе — я был в курсе всех дел группы Туполева — и сказал:

— Съезди в Болшево, посмотри, как там дела. Порадуй Туполева: пусть подготовит свои предложения для доклада. Напомни, Арчил, о сроках. Пусть торопятся.

Я впервые ехал в Болшево, не раз слышал от хозяина об Особом техническом бюро и, не скрывая, скажу, робел перед встречей с Андреем Николаевичем. Знал, что он может «отбрить», накричать. Но это Туполев!

Увидел конструктора за огромным столом, заваленным ватманом, карандашами, линейками, лекалами, отозвал в сторону. Представился. Передал указания Берия о подготовке предложений.

На лицо Туполева легла довольная, легкая улыбка.

— Давно бы так! Скажу по секрету — мы уже работаем!

Туполев скупо рассказал о пикировщике, не называя цифр, просил передать Берия еще один список с фамилиями и названиями ГУЛАГов.

Среди конструкторов новую машину в шутку называли ПБ-100 (пикирующий бомбардировщик, 100 человек конструкторов).

Однажды хозяин вызвал к себе Туполева и упрекнул его в том, что дело движется медленно. Туполев, почувствовав уверенность, в свою очередь, в долгу не остался: надо это, это, это… Пушки, надежные моторы, оборудование. Берия смолчал, закурил. Тогда Туполев поднялся, подошел к столу, одним махом сгреб все папиросы и сунул их в карман.

— Постойте, Туполев, где вы находитесь? В чем дело?

— В том, что моим ребятам нечего курить. Работают ночи напролет. Много курят.

Наутро всем зэкам выдали папиросы. На выбор. Большинство тянулось к «Беломорканалу»…

Докладывал Туполев в огромном кабинете Берия; он прихватил с собой ближайших помощников С. Егера и Г. Френкеля и теперь, сообщая о замысле бригады строить скоростной пикирующий бомбардировщик, изредка поглядывал на них, сидевших, словно первоклашки при первом посещении школы. Их можно понять — гроза всех и вся Берия перед ними! Андрей Николаевич был уверен, что их проект найдет поддержку у наркома — именно такой самолет нужен Красной Армии, способный уходить от истребителей и несущий в своем чреве крупногабаритные бомбы.

Берия не дал договорить конструктору.

— Хватит, Туполев! Нам нужен не пикировщик ближнего действия, а мощный, дальний, высотный пикирующий четырехмоторный бомбардировщик ПБ-4! Это согласовано с товарищем Сталиным! Мы не собираемся наносить удары по врагу булавочными уколами! Ваш АНТ-58 нам не нужен! — Берия перечеркнул в воздухе чертеж пикирующего бомбардировщика. — Мы будем громить зверя в его берлоге! Месяц на подготовку чертежей и основных данных…

Пока зэки ехали до Болшева, никто не обронил ни слова — в автобусе сидели охранники, окрещенные кем-то «попками». Туполев сидел мрачный, смотрел в окно, узнавая московские улицы и переулки. Егер попытался заговорить с Андреем Николаевичем, отвлечь Старика от его невеселых дум, но тот огрызнулся и отвернулся к окну…

Записку писали вдвоем с Френкелем; не отклоняя ПБ-4, конструкторы утверждали всем ходом объяснений, что АН-42 (ТБ-7) отвечает большинству предъявленных требований к новому, способному наносить удары по «берлоге зверя», дальнему бомбардировщику; ТБ-7 уже испытан, но не запущен в массовую серию ввиду отсутствия производственных мощностей. Наиболее целесообразным является конструирование скоростного, пикирующего, маневренного бомбардировщика, способного поражать точечные цели и уходить от истребителей, имея преимущество в скорости. Новая машина превзойдет по своим данным немецкие и английские машины.

Эта последняя фраза, наверное, сильно подействовала на Берия, и он, несмотря на свои убеждения по ПБ-4, засомневался. Лаврентий Павлович долго читал записку Туполева, морщил лоб, снимал пенсне, пока не сказал мне:

— Перепечатай в двух экземплярах, съезди в Болшево, подпиши у Туполева. Ты читал записку? — строго спросил Берия.

— По вашему приказу, товарищ нарком, всю почту я обязан просматривать.

— И как ты находишь доводы гражданина Туполева?

— Очень убедительные. Видно, что Туполев действительно умный, талантливый конструктор.

На следующий день, рано утром, Туполева привезли в Москву, и без четверти восемь он уже был в кабинете чем-то раздраженного наркома.

— Вы, Туполев, не выполнили моего задания. В записке нет расчетов по ПБ-4! — голос наркома переходил на фальцет. — Катитесь вы к чертовой матери со своим фронтовым пикировщиком! Мне нужна ПБ-4! Вы понимаете, Туполев, что я не стану с вами играть в бирюльки. Я разгоню всю вашу конструкторскую шарагу по лагерям! И вас туда, куда Макар телят не гонял! За непослушание. Где чертеж по ПБ-4? Что вы мне суете?

Я давно не видел наркома таким раздосадованным и взвинченным и, прижимаясь к спинке стоявшего в дальнем углу кресла, изредка пытался записывать их разговор, все больше удивляясь настойчивости и мужеству Туполева, осмелившегося в течение почти двух часов спорить и переубеждать самого Берия.

Туполева отвезли в Бутырки, где сразу же он попал в руки вечно озлобленных и недовольных вертухаев.

— Руки за голову, падла! Иди в одиночку, сука, и не вздумай стучать! Видишь? — вертухай поднес к лицу Туполева огромный кулачище.

— Мне нужна бумага и карандаш, — настойчиво попросил Туполев.

— А х… не хочешь? Карандаш ему, падле, бумагу! Стихи, штоль, будешь писать? Тут есть у нас один писатель, стихи писал, пока не побывал у следователя. Теперь лежит, не встает. Иди, иди, не оглядывайся…

В тот день Андрей Николаевич не прикоснулся к пище, один вид которой вызывал отвращение и тошноту. Что ни говори, а в Болшево лучше. Надо ли было спорить с Берия?..

Открылась дверь: на пороге стоял вертухай с льстивой ухмылкой на мясистом, заплывшем жиром лице.

— Вам, гражданин Туполев, может, лампочку поярче ввернуть? — вертухай явно выслуживался, старался угодить тому, кому конверт с бумагой и карандашом привезли из наркомата (это я позаботился, спросив разрешения у наркома).