Читать книгу "На службе у бога войны. В прицеле черный крест - Петр Демидов"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После моих восторженных похвал гамовского ученика разговор пошел уже в другом тоне, стал совсем теплым, и полковник спросил:
— Чем могу помочь?
Не знаю, что и как расписывал адъютант, мой однокашник, заслуги лейтенанта Демидова перед армией и фронтом, но Гамов почему-то сразу предложил мне стать адъютантом начальника штаба артиллерии Красной армии генерала Самсонова.
От такого предложения я даже растерялся и промямлил, что все так неожиданно, надо подумать. Мое неуверенное «Надо подумать» Гамов расценил как незнание обязанностей адъютанта и тут же направил проконсультироваться к начальнику оперативного отдела штаба артиллерии.
Длинными коридорами меня проводил мой однокашник. И вот я стою перед «начоперотом». Это был тоже полковник, средних лет, очень вежливый и корректный. Тоже, как и Гамов, поинтересовался моей учебой, службой, участием в боевых действиях, затем спросил, какая у меня стоит оценка по топографии.
Я сообразил, что ему хотелось знать, умею ли я работать с картой. Но по дороге в оперативный отдел уже принял решение: как бы ни складывались обстоятельства, от адъютантской должности отказаться, не мое это дело. Такое решение пришло мне в голову, может быть, еще и потому, что я абсолютно ничего не знал об адъютантских обязанностях и у меня было об этом превратное представление: подать машину, чай, сидеть в приемной и никого не «пущать» без доклада. Еще в училище у курсантов сложилось отрицательное мнение о штабах, штабных работниках, адъютантах. Нам, артиллеристам, важнее была своя стихия — любимые нашему сердцу пушечки.
Начоперот не собирался расписывать прелести службы у генерала Самсонова, деликатно предупредил, что дело это добровольное, если я не захочу принять предложение, «давить» на меня никто не собирается. Не кривя душой, я сразу отказался — только в артиллерию и только на батарею. Полковник не стал меня переубеждать. На этом мы и расстались.
Вернувшись в приемную Гамова, я рассказал его адъютанту, что от соблазнительного предложения отказался. Мой однокашник улыбнулся и сказал:
— Ну и дурак! Такая перспектива открывалась!
Я же почувствовал большое облегчение, словно гора свалилась с плеч.
Моему решению Гамов не удивился, может быть, в душе и одобрил его. Постучав костяшками массивных пальцев по столу, он произнес:
— Вот что, лейтенант Демидов, даю тебе, как фронтовику, боевому офицеру и, видать, хорошему артиллеристу, месяц отпуска. Поживешь в Москве, отдохнешь, а я подумаю, куда тебя определить. Сейчас позови-ка мне майора, у которого получал талоны на питание.
Ничего не понимая, я пошел в отдел кадров, к майору-бюрократу. На стук в окошко высунулась толстая физиономия. Я доложил:
— Товарищ майор, вас вызывает полковник Гамов!
Нужно было видеть, как задергался этот прохвост, изменившись в лице. Он выскочил из своего «убежища», поправляя ремень на гимнастерке, заикаясь, спросил:
— О чем вы беседовали с полковником и по какому вопросу он меня вызывает?
Я, чтобы еще больше распалить этого чинодрала, подлил масла в огонь:
— Беседовали о войне, о фронтовых делах, потом рассказал, как дважды обращался к вам..!
Последние мои слова привели майора в смятение. Смотрел я на эту штабную крысу и думал: «Есть еще такие людишки, лизоблюды, готовые до конца войны отсидеться в тылу, на тепленьком месте, а потом будут бить себя в грудь и говорить: «Мы тоже пахали».
В кабинете Гамова майор также выказывал свое подобострастие, не «ел», а «пожирал» начальство. Во всем его подленьком существе таилось одно — боязнь навлечь на себя чей-то гнев. Гамов даже не заметил взвинченного состояния своего подчиненного, коротко приказал: «Лейтенант Демидов находится в распоряжении Управления кадров артиллерии Красной армии сроком на 50 дней. Прошу выдать ему предписание. Кроме того, прошу обеспечить питанием на тот же срок».
Затем, обращаясь ко мне, Гамов протянул руку, пожелал хорошего отдыха и сказал:
— Жду тебя, лейтенант, здесь, в этом кабинете, ровно через месяц. До свидания!
Когда мы снова пришли в отдел кадров, майор нырнул в свою «нору», быстро оформил все документы, выдал талоны на питание и угоднически сообщил, мол, если в дальнейшем возникнут какие-нибудь вопросы, то я могу обращаться прямо к нему.
Кивнув в знак согласия, я покинул Управление…
Сестра Мотя так обрадовалась, когда узнала, что я получил месячный отпуск, что даже расплакалась. Был в восторге и я. Еще бы! Целый месяц можно гулять по Москве, побывать в театрах, посмотреть новые фильмы, походить по музеям. И все это можно будет делать без спешки и суеты.
Несколько дней я отсыпался, навещал московских близких и дальних родственников, потом начались культурные мероприятия. Пересмотрел репертуар многих театров.
За время войны это был единственный отпуск, который я использовал, как говорится, на полную катушку. Мой отдых не испортил даже налет на город гитлеровской авиации. Правда, это случилось единственный раз. Я уже настолько свыкся с мирной жизнью, что мне иногда казалось, войны не существует вообще, но она, проклятая, напомнила о себе.
Возвращаясь как-то домой после визита к родственникам, на улице застал меня сигнал воздушной тревоги. Москвичи, спокойно, без суеты разбегались по укрытиям, я же не знал, куда мне идти, и стоял на тротуаре, словно парализованный. Откуда-то появился милиционер и предложил спуститься в метро. Вняв его совету, я отправился в метро, но спускаться не стал, остановился у входа и решил понаблюдать за воздушным боем. В небе уже вспыхивали ослепительные краски выстрелов, перекрещивались десятки ярких лучей прожекторов, выстрелы зениток и гул невидимых самолетов — все сливалось в один протяжный вой и грохот. На фронте довелось повидать и не такое, но сейчас, под прикрытием стен мощных зданий, мне почему-то стадо жутковато, наверно, уже отвык от артиллерийской канонады.
В запасе у меня оставалось еще несколько дней отпуска, но бездеятельность, праздное провождение времени мне страшно надоели, и я раньше времени предстал перед полковником Гамовым. Он искренне удивился тому, что я не использовал до конца свой отпуск, но принял по-деловому, тут же предложил должность командира батареи в армейском соединении, которое начало формироваться в Москве. Это был 1-й танковый корпус генерала Михаила Катукова. Об этом генерале много писали фронтовые газеты, как о герое боев на подступах к советской столице.
Гамов с каким-то восторгом говорил о том, что наша промышленность сейчас сумела наладить массовый выпуск современных танков и это позволяет создавать крупные танковые единицы, такие как корпуса, а потом и армии, которые будут играть решающую роль в дальнейших наступательных операциях. Именно они будут громить противника на всех направлениях.
Я еще не мог представить себе картину, нарисованную полковником: на Ленинградском фронте мы всегда ощущали острый недостаток и танков, и авиации, и даже артиллерии. Но мне было приятно узнать, что буду служить в новом соединении на должности командира батареи, занимать подобающее мне место.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «На службе у бога войны. В прицеле черный крест - Петр Демидов», после закрытия браузера.