Читать книгу "Императорская кухня. XIX - начало XX в. Повседневная жизнь Российского императорского двора Уцененный товар (№1) - Илья Лазерсон"

Очень значимы были в иерархии придворных слуг официанты первого разряда, как правило, «весьма преклонных лет, награжденные орденами до Владимира четвертой степени». Еще раз напомним, что императорской чете подавали на стол только официанты I разряда. Официанты II разряда обслуживали свиту Николая II. Официанты, несмотря на преклонные лета, были профессионалами в своем деле, моментально запоминая вкусовые предпочтения офицеров яхты. Мемуарист упоминал и об этом: «Нельзя не упомянуть об одном официанте, Никитине, уже очень преклонных лет, который с особым почтением и уважением разливал вина и при этом тихонько шептал на ухо: „Шато-с, восьмидесятых годов, очень рекомендую“. С первого же дня он знал вкусы всех нас, кто какие вина предпочитал»[95].

Поскольку должностная иерархия среди официантов была совершенно «железной» и достигали ее верхних ступеней только путем многолетней беспорочной службы, то в этой среде соблюдались свои традиции жесткого чинопочитания, ведь и тогда «дедовщину» никто не отменял: «После высочайшего обеда, за которым подавали официанты первого разряда и лакеи первого класса, шли обедать в свитскую столовую, освобождающуюся после обеда чиновников. Им подавали лакеи второго класса, которые садились обедать после первого класса, и им уже подавали специальные матросы с яхты. На эти должности матросы очень желали попасть, и смешно сказать, отчего: после обеда в стаканах оставались напитки разных сортов, которые прислуга сливала в один стакан. Это неэстетично называлось „опивками“. И вот из-за этих „опивок“ матросня так и норовила попасть, конечно, временно, в подносчики»[96].

Из поваров, плававших в 1906 г., упоминаются повар первого разряда Харитонов, «повара-супники, которые готовили только супы, вроде красавца и ловеласа Кокичева, пользовавшегося, кажется, особым вниманием у горничной А. А. Танеевой; кухонные мальчики; кондитер, пекарь Их Величеств – Ермолаев, удивительно элегантный господин, с наружностью актера Михайловского театра, пекарские подмастерья-мальчики, помощники главного пекаря… все очень вежливые, услужливые, и многие из коронных мальчиков, это означало, что и отцы, и деды, и прадеды их служили при российском императорском дворе, и все они этим очень гордились и ценили свое положение. И их величества относились к своей прислуге очень снисходительно и как-то по-отечески, как поистине добрые хозяева»[97].

На время плавания к «кухонной команде» яхты прикомандировывался «погребщик», заведующий вином, с помощниками.

В 1907 г., как следует из архивных документов, команду поваров все так же возглавлял метрдотель Пьер Кюба (в документах он проходил как Петр Кюба). У него в подчинении находились повара I разряда: Иван Харитонов, Николай Степанов и Владимир Кокичев. Это была элита. У них в подчинении работали четыре повара II разряда, младший поваренный ученик, три чернорабочих при кухне и кондитерский подмастерье. Всего 13 человек. Поскольку все стоянки «Штандарта» заранее определялись, то еще до начала плавания полковники «от котлет» гофмаршальской части отправили из Петербурга в Финляндию вагон с различной хозяйственной утварью, включая и кухонную. Также из Петербурга в Финляндию регулярно отправлялся вагон-ледник, в котором перевозили мясо и молочные продукты.

О том, что необходимо Кюба на «Штандарте», Гофмаршальская часть узнавала по самому современному на то время средству связи – радиотелеграфу. «Маршрут» радиограммы от Кюба до «полковников от котлет» в Петергофе был следующим. Сначала радиограмма поступала на радиотелеграф в Главный Морской штаб (то есть Адмиралтейство), затем ее передавали в Гофмаршальскую часть Зимнего дворца, а уже оттуда по телефону – в Петергоф, откуда и отходил очередной миноносец. Так, 19–20 августа состоялся обмен радиотелеграммами следующего содержания:

Петергоф 19 августа 1907 г.: «Миноносец Бурный выйдет из Петергофа завтра вторник 10 часов утра сообщите кому признаете нужным. Кн. Путятин».

«Штандарт», 20 августа 1907 г.: «Благоволите выслать сливок 50, молока 50 бутылок, масла 20 фунтов, дворцовых оранжерей персиков, слив, винограду, крыжовнику по возможности цветов разных для убранства стола»[98].

«Штандарт», 21 августа 1907 г.: «Благоволите выслать: пива пильзенского 20 бутылок, баварского 80, квасу монастырского 50, клюквенного 20, хлебного 80, конфект 20 фунтов, бисквит 5, преимущественно простых, карамели сливочной 4 фунтовых коробки. Грибов рыжиков свежих, если найдутся, немного для закуски, молоко для Их Величеств просят посылать при каждой оказии не кипяченным».

«Штандарт», 26 августа 1907 г.: «Ебегиевелю[99] 70 бутылок, Рислингу 30, Цельтингер 30, Мадеры № 1 20, Коньку 15, Листовки[100] 3, и еще много разного пива и кваса. Шампанского 60. Спирта 15, Английской горькой 20, Виши[101] 10, Портеру 50, сыру честеру 6 фунтов, швейцарского 6 фунтов, английского имбирного 2 полукоробки. 500 карточек белых для кувертов».

«Штандарт», 27 августа 1907 г.: «Кофе в деревянных ящиках 4 пуда, сахару 1 голову, и пиленого 10 пудов, сахарной пудры 10 фунтов, горчицы 3 фунта, чаю № 1 3 фунта, сыру швейцарского, честеру, конфет. Молоко для Их Высочеств отправляйте при всякой случайной оказии».

«Штандарт», 30 августа 1907 г.: «Благоволите приказать послать кухонных фартуков 20 дюжин, цедильников 2 дюжины, скатертей 10 штук для Кюба, а также дармштадтских сухарей 1 ящик и лимонов».

Случались и накладки. Так, в начале сентября 1907 г. часть мясной провизии, отправленной в Финляндию в вагоне-леднике, оказалась испорченной. Немедленно последовало распоряжение добавлять в ледник каждый раз по 20 кулей льда. Следует также отметить, что часть продуктов выписывали из-за границы, в частности из Берлина. Однако это было исключение из правил. Согласно сложившейся режимной практике, российские монархи старались есть только «свое», доставленное с дворцовых ферм или полученное от надежных и проверенных поставщиков Императорского двора. Даже в спокойной Финляндии Пьер Кюба покупал только лед, там же стирал кухонные скатерти и покупал различную мелочь для кухни, вроде сит.

Будучи в шхерах, семья часто съезжала на берег, как правило, на острова, где устраивались пикники, на костре пекли картошку и со бирали ягоды. Формат «пикника» использовался даже для встреч на высочайшем уровне. Так, в 1911 г., когда обсуждались детали предстоящей встречи Николая II и короля Швеции, решили использовать формат «пикника». В Виролахти (под Коткой) подобрали уютное место и соответственно оборудовали его: «…организовали прекрасную пристань, разбили шатер, все кругом обложили свежим дерном с полевыми цветами, насадили березки и елочки. И нельзя было сказать, как у подножья этих финских хладных скал вдруг вырос чудесный дачный уголок, манящий в свою тень после полуденного зноя… Императрица с королевой расположились в плетеных лонгшезах с вязаньем. А в нескольких шагах царские дети с офицерами развели костер и пекли картошку в горячей золе. Свита и гости с конвоиром пошли собирать ягоды и принесли к чаю свежей земляники, которую подали в старинном вазончике времен Елизаветы, с высочайшим клеймом. Земляника была приправлена лимонным соком с миндалем и фиалкой и заморожена кухонным мальчиком, Илюшей Потупчиковым, семья которого, из рода в род, служила при дворе со времен Екатерины II. И этот marmiton [фр. поваренок], Илюша, с большим мастерством закручивал такой деликатес. Добрая королева много смеялась над „дачей“, кушала обгоревший картофель прямо руками, и пикник прошел очень интимно и непринужденно»[102].