Читать книгу "Раневская в домашних тапочках. Самый близкий человек вспоминает - Изабелла Аллен-Фельдман"

16.07.1961

– Журналисты – прирожденные сплетники, у них это в крови, но надо же держать себя в рамках! – сердится сестра, вставляя через два слова на третье что-либо непечатное.

Причина – подруга Татьяна (по выражению сестры – «заклятая» подруга) передала лично или через кого-то Любочке Орловой слова сестры, которые передавать не стоило. Любочка обиделась и сделала сестре выговор по телефону. Сестра, разумеется, не осталась в долгу. Татьяне тоже досталась, но она из тех людей, про которых у нас дома говорили: «Ме зол им афиле бренен ун бротн»[44].

18.07.1961

День рождения у Сергея. Не поздравить нельзя, мы же соседи и дружим. Сходили, поздравили, посидели немного и тихо ушли.

23.07.1961

Сороковины П.Л. отмечали у Елочки. Ощущалась некая напряженность, о причинах которой мне бы не хотелось распространяться. Все вспоминали, а я слушала. Вечером сестра сказала, что раны, может, и заживают, а пустоту в душе не восполнить ничем. Искренне желаю стать для сестры другом. Пусть и не таким, как П.Л., с ней никто не сравнится, но другом. Душевная приязнь важнее голоса крови. Да и есть ли у крови голос? Достаточно вспомнить про отношения нашей матери с дядей Самуилом, чтобы понять, что голос крови есть не что иное, как условность. Голос крови не помешал российскому и германскому императорам воевать друг с другом, голос крови не помешал Константину Макронаки пустить по миру родного брата… Ништ верт кейн цибеле[45].

Завтра мы уезжаем в санаторий. Я уже собрала вещи. Любое путешествие, пусть даже и самое небольшое, волнует меня и настраивает на сентиментальный лад. Поняла, что мне будет жаль расставаться с Nicolas, с моей комнатой, с Москвой. Я уже обжилась, и теперь здесь мой дом, который мне жаль покидать. Partir, c'est mourir un peu[46]. По возвращении надо будет заняться обновлением гардероба. Здесь это не так-то уж просто сделать. Приличное готовое платье купить невозможно, приходится шить «штучное» (так говорили когда-то, а сейчас уже не говорят). Хороших же портних мало, «одни швеи», как выражается сестра. Видела я результат труда этих «швей» – сплошные морщины. В былые времена с портнихами было не в пример легче. Во всяком случае, я не помню, чтобы среди них были неумехи. Были мастерицы высочайшего разряда, способные сшить любое платье из любой материи, и были просто портнихи, но шили они как следует. Стежок у них был как стежок, шов как шов. Чтобы у ровно стоящего человека морщила спина? Чтобы décolleté съезжало набок? Вообразить невозможно, а здесь это чуть ли не в порядке вещей.

24.07.1961

Ожидания мои были скромны до предела, но все же мне рисовались совершенно иные картины. Дешевые меблированные комнаты Парижа – роскошные залы, в сравнении с убожеством, в котором мы живем. Половики пыльные, кровати нещадно скрипят, из окон дует, тараканов я уже видела, всерьез опасаюсь встречи с клопами. К завтраку мы не успели, обед и ужин были сносными, но un éventail de plats оставлял желать лучшего. Два супа, три гарнира… А про то, что здесь называется кофе, и писать не хочется.

Что хорошего. Природа умиротворяет. Не слышно шума городского, и полночная луна видна в окружении звезд, большинство из которых в городе и не разглядеть. От реки веет прохладой, слышно пение птиц. Публика приличная, знакомые, конечно же, есть.

26.07.1961

Нервы – струны актерства. Не принимая образа близко к сердцу, невозможно его воплотить. Не может быть актерской игры без переживаний. Снобическая манера не может заменить таланта. Смотрели сегодня «Вассу Железнову». Не понравилось. Трагическая история незаурядной женщины, окруженной низкими людьми, превратилась в какую-то… даже слова подходящего подобрать не могу. Сестра, первой сыгравшая Вассу на сцене, не пошла со мной смотреть картину, поскольку уже видела ее. Это должно было послужить для меня сигналом, потому что хорошие картины сестра может смотреть по нескольку раз, но не послужило. Сожалею о напрасно потраченном времени. Надеюсь, что завтрашняя картина будет лучше. Я видела очень мало здешних фильмов. Понемногу восполняю этот пробел.

28.07.1961

Прекрасный день, тихий, солнечный, теплый. С огромным удовольствием гуляли и до обеда, и после. Солнце ласковое, едва заметный ветерок. Сколько же радости! Я очень люблю природу, настоящую, а не ту жалкую пародию, что пытаются устроить в городах. И чем старше я становлюсь, тем сильнее я люблю природу, а может, и саму жизнь. Только вот отчего-то совсем перестала думать о смысле жизни. Живу так, как живется, радуюсь сегодняшнему дню, а о завтрашнем не тревожусь. Беспечность овладела мною, и я ей с удовольствием поддаюсь. К сестре понемногу возвращаются силы, она выглядит гораздо лучше. В субботу ждет гостей, незнакомую мне супружескую чету, которые снимают на лето дачу неподалеку от санатория. Они не актеры и, насколько я поняла, вообще далеки от искусства.

30.07.1961

Приезжали гости, Аркадий и Соня. Он – зубной техник, а она работает товароведом в Сороковом гастрономе. Судя по апломбу, с которым она произносит название своего места работы, магазин этот не из последних. Ужасные люди – глупые, чванные, хвастливые. Аркадий долго и с подробностями жаловался на то, как ему трудно работать, затем сказал, что если бы не транжира-жена, то он давно стал бы миллионером (Соня при этом кокетливо сложила губы бантиком и потупила взор), и начал нахваливать себя.

– Ко мне из Средней Азии приезжают зубы делать, с Дальнего Востока приезжают, ну а в Одессе, кроме меня, никого больше не признают…

Стоило только ему замолчать, как заговорила Соня. Голос у нее неприятный, с подвизгом. Соня рассказала нам о том, что ее весьма ценят на работе и сам директор не предпринимает ничего, прежде чем не посоветуется с ней. Потом они долго спорили с Аркадием о том, какой город лучше – Вильно или Рига (Аркадий из Риги, а Соня из Вильно).

– Что у тебя может быть общего с такими людьми? – спросила я, когда гости уехали на своем автомобиле (Аркадий не преминул рассказать нам о том, чем его автомобиль лучше других моделей и что бежевый цвет самый практичный).

Вместо ответа сестра показала мне свои зубы, давая понять, что знакомство с Аркадием имеет деловую подоплеку.

– Я бы предпочла заплатить деньгами, а не общением! – сказала я, думая, что по знакомству услуги Аркадия ничего не стоят сестре.

– Заплатить – это само собой, – ответила сестра. – Но к этому засранцу клиенты действительно выстраиваются в длинную очередь, тут он нисколько не преувеличивает, потому что руки у него золотые. Сделанные им зубы сидят во рту как свои. Ну и от Соньки тоже есть своя польза. Ей можно позвонить и сказать: «Соня, надо!» – и пока ты будешь до нее ехать, она соберет все, что тебе надо.