Читать книгу "Месть розы - Николь Галланд"

Виллем прислонился к стенке деревянной лохани и испустил такой тяжкий вздох, что его можно было расслышать по всему двору.

— И среди них будет дядя его величества, старый граф Альфонс из Бургундии?

Жуглет пожал плечами.

— Скорее всего. Ну и что? Он не причинит тебе вреда.

Виллем бросил взгляд на Эрика; юноша в этот момент наблюдал за Мюзеттой, вальяжной походкой спускающейся по лестнице.

— У меня вендетта с Альфонсом, — напряженным шепотом сообщил Виллем Жуглету. — Он плохо поступил со мной и пытался прикрыть этот грех другим, еще более отвратительным. — Чисто машинально, как всегда при воспоминании об этом, Виллем перекрестился. — Он наверняка постарается испортить мою репутацию…

— Не беспокойся ни о чем, друг мой! — воскликнул Жуглет. — Я буду твоим ангелом-хранителем. Вся суть этого вечера в том, что ты встретишься с императором и, возможно, с некоторыми из своих потенциальных покровительниц, которые заранее считают тебя очень привлекательным.

На губах Виллема промелькнула несмелая улыбка облегчения.

— Это все так удивительно, Жуглет.

Чтобы обрести уверенность, он снова посмотрел в спокойные глаза менестреля.

Жуглет вернул ему улыбку и прошептал с самым искренним чувством:

— Я восхищен тем, что ты решился включиться в игру.

Глава 5

ПОЭМА НА СЛУЧАЙ
Стихи в честь некоего события, такого, к примеру, как пир

27 июня

Придворному сенешалю никогда не нравилось представлять неженатых мужчин отцу Имоджин: каждый раз, когда Альфонс оценивал очередного холостяка как своего потенциального зятя, у Маркуса возникало чувство, что стрелка весов смещается не в его сторону. Но по крайней мере этот мужчина, на вид сильный и энергичный, не имел ни земель, ни титулов, о которых стоило бы говорить. И туника на нем, хоть и красивого ярко-красного цвета, была совсем простая и не свидетельствовала о богатстве. Он имел вид сельского парня, впервые в жизни попавшего в замок и ослепленного блеском его убранства… вкупе с естественным для любого рыцаря чувством тревоги, возникающим, когда на входе приходится оставить оружие.

— Виллем, сын ныне покойного Генри Сильвана из Доля и один из ваших вассалов, — произнес Маркус вежливо, но, насколько возможно, небрежно. — Вы, надо полагать, узнали своего сеньора, графа Альфонса из Бургундии.

Бледные глаза графа начали расширяться в той оценивающей манере, которая была так хорошо знакома Маркусу, но потом этот процесс удивительным образом пошел дальше, и в конце концов граф буквально вытаращил глаза. Но, однако, смог улыбнуться.

Виллем, напротив, плотно сжал губы. Новое окружение, столь поразительное и непривычное, перестало для него существовать: сейчас он видел только графа. Несмотря на высокий рост, Альфонсу из Бургундии пришлось слегка вскинуть голову, чтобы взглянуть в лицо Виллему.

— Боже праведный, сынок, ты вырос и превратился в прекрасного, сильного молодого человека, — чересчур сердечно сказал он.

— Благодарю вас, сударь, — без всякого выражения ответил Виллем.

— Рад, что у тебя все хорошо. Нужно запомнить, что стоит призвать тебя служить в гарнизоне Орикура. Ты уж прости, я часто упускаю из виду мелких рыцарей с окраин графства. — Его взгляд сместился за спину Виллема, на лице возникло выражение искреннего облегчения. — Кто это там? Уж не Эрик ли из Тавокса, мой новоиспеченный вассал?

Альфонс обошел Виллема и тепло обнял Эрика. Тот, еще больше Виллема потрясенный новой обстановкой, казалось, не совсем отдавал себе отчет в том, кто заговорил с ним.

— А почему ты в костюме оруженосца? — взволнованно протараторил граф и потащил Эрика прочь.

Как только Маркус и Виллем оказались вне пределов его слышимости, возникла напряженная пауза. Маркус принялся нервно приглаживать отделку своей туники цвета черной смородины.

— Вы знакомы друг с другом, — вроде бы ни с того ни с сего сказал он.

— Вы же сами отметили, что я его вассал, — нейтральным тоном проговорил Виллем.

В его речи чувствовался еле заметный бургундский акцент, точно такой же, как у Имоджин, и Маркусу было больно слышать его из уст другого человека.

Тень проскользнула по лицу Виллема, и он спросил:

— Я знаю, что граф — дядя его величества, но означает ли это, что между ними на самом деле близкие отношения?

— Это зависит от того, кто отвечает на ваш вопрос. Он сказал бы, что да.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что, поскольку он — мой будущий тесть, я таким образом вежливо отказываюсь комментировать эту проблему.

Внезапно Маркусу стало не по себе оттого, что он так выразился в разговоре с совершенно незнакомым человеком. Интересно, известно ли Виллему о низком происхождении Маркуса и не воспримет ли он такой ответ как оскорбление?

Однако Виллем, казалось, просто обдумывал услышанное.

— Я не знаком с его дочерью, но уверен, что она — дама, обладающая достоинствами, которыми обязана… лишь себе самой, — почтительно сказал он.

— Между ними такая же разница, как между Гавриилом и Люцифером. Наверно, за счет того, что ее мать, графиня, добрейшая душа. — Маркус понизил гол ос. — Такое впечатление, будто ваши прошлые взаимоотношения с графом оставили у вас неприятный привкус?

Виллем издал пренебрежительный смешок, но потом сдержал себя. Жуглет настаивал, чтобы он ни с кем не заключал союзов слишком быстро. Он проводил взглядом графа, который уже оставил Эрика и сейчас пробирался к стоящему на помосте у камина столу.

— Это было очень давно, — сказал он, — и теперь не имеет особого значения.

Вспомнив о Жуглете, он окинул взглядом просторный зал и в первый раз заметил, как ярко тот освещен — никакого сравнения с маленьким залом у него дома. Здесь было гораздо больше окон, множество канделябров, а стены разрисованы яркими красками, преимущественно золотом. Никогда прежде он не видел столько золотой краски.

Не успел Виллем найти друга, как Маркус взял его за руку.

— А теперь, — заявил он, — пора подойти к хозяину.

По обеим сторонам зала тянулись подмостки, но убранство установленных на них столов не шло ни в какое сравнение со стоящим в центре помоста, богато украшенным резьбой креслом под золотисто-малиновым балдахином, к которому Маркус подводил Виллема.

Там за столом сидел мужчина, своим обликом смутно напоминающий изображения на монетах и восковых печатях. И тем не менее не возникало сомнений, кто он такой. Крупный человек средних лет с бледно-голубыми глазами и светлыми, слегка рыжеватыми волосами, на обернутом кожаным ремешком запястье которого примостился сокол с колпачком на голове, был одет в ярко-алый шелк и бархат — такой роскошной одежды Виллему в жизни видеть не приходилось — с золотым венцом на голове, буквально усыпанным драгоценными камнями…