Читать книгу "В тени правителя - Иван Курносов"

«Главное, мошенник найден, и он получит по заслугам. От трех до пяти, поскольку деньги на счетах не пострадали, – подумал Сергей. – Вот как люди оказываются по разные стороны колючей проволоки».

Он вспомнил случаи, когда сам мог оказаться за решеткой. От чего это зависит? Еще бы немного, и он мог лишиться погон при побеге осужденного, когда он был начальником конвоя. Или когда ему заплатили за то, что он помог поймать тех, кто похитил продукцию на фабрике. Или… да мало ли случаев, когда судьба могла повернуться к нему задом. Как говорят, от сумы и от тюрьмы не зарекайся. Нужно ее благодарить, что он здоров и на свободе. И у него есть средств, чтобы обеспечить семью и ребенка.

А ему не повезло. Может, он был сам виноват, а может, его хотела заставить жениться на себе какая-то девушка. Кто знает? Сергей этого не знал, да и глупо было его спрашивать. Видимо, на следствии он все это рассказал. Почему он будет по-другому говорить Сергею?

Когда Сергей служил во внутренних войсках и был начальником караула, то однажды перевозил заключенных в город Орел. В вагоне, прокуренном и пахнущем дезинфекцией, сквозь паутину узорной сетки можно было различить покрашенные в стальной цвет скамьи для сиденья, лежания, сна и для всего, что может делать осужденный во время поездки. Они были много раз покрашены, и казалось, что они наполовину состояли из резко пахнущей краски.

Он заметил парня, молча сидевшего в камере вместе с другими. Это был без сомнения тот, с кем он встречался в юности. Когда учился в школе в десятом классе, на летних каникулах работал на строительстве моста через обмелевшую речку на окраине районного центра. У его приятеля там жили родственники, и он уговорил Сергея летом подработать на карманные расходы. В их бригаде из разнорабочих оказался этот веселый блондин с накачанными мышцами. Культурист, как их тогда называли. Похоже, он работал на строительстве только для того, чтобы развивать свои мускулы. Легко и с удовольствием делал самую тяжелую работу. Сергей заглядывался на вид слаженного движения рельефных мускулов парня, когда тот копал землю лопатой.

Потом он встречал его в местном кафе, окруженного веселыми парнями и привлекательными девушками, когда Сергей со своим дружком зашли туда. Это была не их компания. Они скромно сели за столиком в углу и заказали кофе и по бокалу «Рислинга». Это для них было роскошью. Сергей даже сейчас помнил вкус этого болгарского вина и чувство зависти, которое он испытывал к этому любимцу женщин.

Он попросил солдата отвести его в отдельное купе. Разговор состоялся какой-то скомканный. Парень узнал в лейтенанте бывшего школьника, с которым работал, но радости не чувствовалось. Их разделяли невидимые баррикады. Они оказались по разные стороны. Вместо веселой болтовни молодых ребят летом на строительстве моста, скованный разговор офицера и одетого в серый рабочий костюм человека. Власть и подследственный по делу об изнасиловании. Он даже не оправдывался. Удивленно смотрел на офицера.

Сергей понял, что разговаривать им не о чем. Что было в беззаботной юности, то прошло. Ее уже не вернешь. Сейчас они оказались по разные стороны линии фронта. Охранник и подследственный как солдаты воющих армий. Несколько ничего не говорящих фраз, и парень попросил вернуть его к своим попутчикам. Иначе они могут что-то подумать. Сергей так и сделал. При этом, открывая дверь его купе, громко сказал, чтобы все слышали: «Это было интересное время – когда мы строили мост. Он и сейчас стоит».

Дневник. Трудолюбивые и праздные

В «Капитале», в первом томе К. Маркс цитирует венецианского монаха Ортеса, который считал рыночное устройство общества проявлением естественного закона создания богатств. «Экономическое добро и экономическое зло у всякой нации постоянно взаимно уравновешиваются, изобилие благ для одних всегда так велико, как недостаток благ для других». То есть счастье одних построено на несчастье других. В этом К. Маркс видел несправедливость такого общества.

Ортес делает простое объ яснение этому перемещению богатства в одну сторону. Оказывается, трудолюбие одних приводит к праздности других, то есть к безработице. Но откуда берется эта любовь к труду, там же разъясняет другой священник, Таунсенд: «Голод не только представляет собой мирное, тихое, непрестанное давление, но и, – будучи наиболее естественным мотивом к прилежанию и труду, – вызывает самое сильное напряжение». Я бы добавил – не только голод, но и страх перед ним. Раньше, когда заставляли изучать эту настольную книгу, я этого в ней даже не заметил. Жаль.

Социализм устранил одностороннее накопление богатства у «трудолюбивых» людей за счет других, «праздных». События 90-х годов в России исправили и социализм. Чему теперь удивляться? Так достигается баланс в природе. Никто не может сохранить богатство и власть навсегда. Природа не позволяет этого. Вспомним закон, который открыл еще Архимед (250 лет до нашей эры). На тело, погруженное в воду, действует выталкивающая сила, равная весу воды в объеме тела. А Ньютон в 1687 году сформулировал его еще понятнее: «Действие всегда есть равное и противоположное противодействие». Если перевести его на современный язык – действие равно противодействию. То есть сколько в одном месте было взято, должно быть возвращено.

Социализм, который был у нас, интернациональный по характеру, капитализм же, по сути, индивидуальный. Можно теперь ждать социализм с индивидуальным национальным лицом. Или чего-то такого, что будет компенсировать «недостатки» прежнего общества.

Любое утверждение имеет своего оппонента. Но поскольку истина – это то, что признается большинством, то оно, большинство, старается лишить меньшинство возможности говорить обратное. Так рождается абсолютная истина. Советское поколение не слышало аргументов оппонентов или же не верило им.

Во время перемен мы узнали, что утверждения большинства и меньшинства одинаково истинны. Как только человек приходит к этому, то он лишается веры. Он понимает, что «бытие первично, а сознание вторично» так же верно, как и обратное утверждение, поскольку выбирается только одна сторона противоречия. Диалектика же утверждает, что всегда и везде происходит борьба противоречий и их единство. Они, как магнит, создают единство двух противоположных полюсов. Единство и равенство. У нас раньше и диалектику делали однобокой. Она хлопала одной ладошкой.

Читаю «Социализм» Мизеса. Очень сильная книга, которая разрушает старую веру в учение коммунизма и примат бытия над сознанием. Но я думаю, что они в единстве и равенстве. Это значит, что одно не бывает без другого. Мысль – Бытие. Бытие – Мысль. Это скептицизм или рационализм?

Идея Мизеса состоит в том, что социализм не в состоянии рассчитывать меру труда и меру воздаяния за этот труд. Это может делать только рынок. Хотя он создает и неравенство, как закономерный результат.

Второй аргумент Мизеса – капиталистический способ производства по характеру более производительный, чем социалистический. Он позволяет сделать уровень жизни даже безработных более высоким, чем у работающих при социализме. Что ж, в этих аргументах есть своя доля правды.