Читать книгу "Российский бутерброд - Геннадий Смирнов"

– Кстати, а на каком основании вы присвоили себе статус партии власти? – Иван Иваныч уже ухватился за лацканы пиджака обеими руками, а присутствующие в зале превратились в гипнотизируемых удавом бандерлогов. Но это не удав и не докладчик ввели их в такое состояние, а простое слово «власть». Помимо того, что оно завораживало, сегодня, после долгих лет безнадёги, появилась реальная возможность отщипнуть от него побольше. И тут, главное, не «щёлкать варежкой» в кругу друзей.

– Лично у меня, как у стоящего на вершине государственной власти, нет не малейшего желания быть ассоциированным с вами.

Зал ахнул и замер с открытыми ртами. А большинство его содержимого вообще выпучило глаза, как бы, из последних сил сдерживая симптомы медвежьей болезни. Не исключено, что у некоторых она действительно проявилась. Говорят, это случается не только от страха, но и от избыточного волнения.

Оценив реакцию и состояние аудитории, Иван Иваныч понял, что не все верят в происходящее, и счёл нужным убедить их в обратном.

– Пожалуйста, не думайте, что говорю я всё это в каком-нибудь горячечном бреду. Нет. Для тех, кто не сразу соображает, – ещё раз нет! Я долго думал о причинах бардака, который творится в стране, практически во всех областях жизни общества и пришёл к единственно правильному выводу – это всё из-за монополии единственной Партии, к установлению которой, к сожалению, я тоже причастен. Она везде, даже там, где не должна быть. «Но это же прекрасно!» – Скажете вы. Да, – если при этом что-то делается! Но пока она, как опухоль, распространившая свои губительные метастазы, уничтожающие всё, что не вписывается в её понимание социально-политического и экономического развития страны. Я уже не говорю о том, как организуются и проводятся выборы.

Это, в том числе и из-за вас, летом сгорела половина страны! Не смотрите на меня с неподдельным удивлением, Борис Борисыч. Конечно, вы не бегали со спичками и не поджигали леса и деревни, но и вы же, через своих однопартийцев с министерскими портфелями и губернаторскими штандартами, ничего не сделали, чтобы этого не допустить, а когда допустили – чтобы предотвратить. Вы с иронией относитесь к интернету, а зря, – было бы полезным иногда туда заглядывать. Если Вы считаете мои обвинения голословными – послушайте, что думает об этом народ. Так сильно думает, что даже стихами стал выражаться. И Иван Иваныч процитировал заранее заготовленную копию стихов какого-то народного рифмоплёта.

Страну окутал дым, объял огонь пожарищ,Кто мог, стихии дал достойный бой,Но где же ты, партийный наш товарищ?Направь, организуй и поведи с собой!

С собой – это не значит на Канары,Где, говорят, такой же страшный зной.В России надо нам тушить пожары,Нас не спасет не царь, не Бог и не герой.

Твоей партийной не хватает людям воли,Чтоб со стихией этой справиться сейчас,Добавь усилиям их руководящей роли,И станет труд их эффективней в сотни раз.

Тебе сам Бог велел заняться этим делом,Коль на штандарте партии своейС хозяином тайги себя сравнил ты смело,Так будь им, наконец, работай для людей!

Что, недосуг? Конечно, понимаю…Заботами ты столь отягощён –О том, как будет жить страна родная,Что думать уж не можешь ни о чём.

Ну хорошо, а молодая смена?Ах да, конечно же, ей тоже не до нас.Её задача отыскать изменуСредь беспартийных, несогласных масс.

Ну что ты, друг, тушить пожары смелоЯ не могу, да не пристало нам,Трубить о радостном, – вот это наше дело –Мы власти партия, а не какой-то хлам!

– Ну как? – ехидно поинтересовался Иван Иваныч у поникшего Борис Борисыча, но тут же повернулся к другой части аудитории и продолжил.

– Бездействие ваших политических оппонентов тоже не делает им чести, но вы взяли на себя ответственность называться правящей партией. Так что вам мешает ей быть? Вы появились, в лице вашей юной поросли, только тогда, когда надо было вручать ключи от вновь построенного жилья, чтобы покрутиться перед телевидением. Молодцы! Или я в чём-то не прав?

Аудитория восприняла паузу в речи оратора, как сигнал к немедленному реагированию и наполнилась аплодисментами. Иван Иваныч, оглядывая сидящих с высоты трибуны, с удовлетворением отметил хлопающих уже и в стане большинства. При этом, на них никто из соратников не смотрел косо. Каждый думал о себе. Неожиданное выступление Иван Иваныча, которое наверняка вездесущие СМИ уже назвали революционным, требовало логического завершения, хотя оратору было ещё много чего сказать, но самое главное сказано, а остальное уже не суть важно. В заключительном слове он сообщил, что в самое ближайшее время проведёт консультации с основными политическими партиями, включая некоторые, не преодолевшие семипроцентный барьер, который, кстати, планируется пересмотреть в сторону понижения. По результатам консультаций будет объявлено о дальнейших шагах по реанемированию многопартийной системы. По рядам оппозиции прошелестел весёлый, с оттенком надежды на перемены, шёпот, но сразу же стих, как только Иван Иваныч обмолвился, что не исключает появления на политической сцене новой партии.

Обнадёженные и озабоченные избранники судьбы долгое время не могли покинуть помещение из-за заткнувших выходы представителей различных СМИ, непременно требующих объяснений и комментариев случившегося. Однако даже самые разговорчивые любители пообщаться с прессой, бесцеремонно расталкивали её представителей и молча рассаживались в ожидавшие их тонированные «Мерседесы», «Ауди» и другие изделия зарубежного автопрома.

В то время, когда политическая элита толь-только пыталась оправиться от контузии, нанесённой ей, как разорвавшейся пятисотфунтовой бомбой, речью Иван Иваныча, поведение остального, не элитного, населения страны напоминало что-то среднее между тем, когда в 1941 году оно услышало из речи Молотова о начале войны и реакцией на выходку компьютерных хулиганов, запустивших в 2009 году на электронные рекламные щиты половой акт порнографического содержания. Вопреки радующейся молодёжи, не знакомой с изречениями китайских мудрецов и потому жаждущей постоянных перемен, люди старшего и преклонного возраста хранили молчание, изредка покачивая головами и невесело вздыхая. Вели они себя так не потому, что не приветствовали смелость руководителя и его стремление осчастливить подопечных граждан, хотя бы на старости их лет, а потому, что историческая память и жизненный опыт, приобретённый не на одном примере смены власти, не пускали их в пляски радости. Они были твёрдо убеждены, что в России, как нигде больше, справедлива народная мудрость, гласящая, что лучшее – враг хорошего. Однако, и в их огрубевших от скепсиса душах и заточенных на постоянную борьбу за светлое будущее умах, всё же теплилась надежда, та самая, которая умирает последней.

Но, в общем и целом, народ совершенно справедливо ликовал, независимо от национальности и вероисповедания. Органы правопорядка, не получившие чётких указаний, но отмечающие в одних рядах и славян и совсем не их, по устоявшейся привычке решили придать этой радости националистическую окраску, однако, когда огребли и с той, и с другой стороны, поняли свою недальновидность.